Хрючка, на выход! — горланит Жанна. — Нам на учебу! А тут столько интересного! Хоть разорвись!

— Кстати, учеба, — морщусь я. — Бросайте вы этот колледж. Вам в Магическую академию пора. Набор уже закончен, но если заплатить, думаю, за определенную сумму вам пойдут навстречу. Годик вольнослушательницами проболтаетесь, оботретесь там, обживетесь, к экзаменам подготовитесь, на следующий год поступите на факультетное обучение.

Сестрички смотрят неверяще. Для них задрипанная Магическая академия в губернском центре — предел мечтаний.

— Деньги есть, — вздыхаю я. — Валите в колледж, забирайте документы. По вновь открывшимся обстоятельствам.

— И-и-и!

— Девочки! — возмущается Вера. — Это сворованные деньги!

— Ну и что? — произносим мы хором. Вчетвером.

Вера смотрит на Риманте… и сдается.

— Делайте что хотите! — бормочет она. — Хоть по потолку бегайте.

— По потолку? — не понимаю я. — А чего сложного? Всего лишь левитация.

— Неуч, а туда же, клан, — вздыхает Вера. — Левитация — уровень магистра. Крайне редкое, крайне сложное умение. На всю Москву левитаторов всего семь. И один здесь — патриарх Меньшиковых. Может, ты и прав, Рой, и девочкам действительно пора в академию, но — ворованое…

— Мама! — убежденно говорит Жанна. — Кланы обворовывают нас. Мы — их. Все нормально!

И сестрички с визгом выметаются из квартиры. В колледж за документами, а оттуда — в прекрасную жизнь!

Вера проницательно смотрит на меня, на девочку и поднимается.

— Ну, коли у вас сладилось, пойду подавать заявление на регистрацию помолвки. За день должны провести, вечером уже можно к нам перебираться. Односторонние помолвки — они проще в оформлении.

Около меня Вера останавливается и говорит негромко:

— Если правда то, что рассказала нам Риммочка, то Меньшиковы за тобой придут. От них правду не спрячешь, они маги. Так что не о клане бы думать, а бежать.

— Придут — убью, — просто говорю я.

Бывшая фрейлина отчего-то пугается, кивает на прощание Риманте и быстро уходит.

И мы остаемся в квартире вдвоем.

В квартире — четыре кровати. Четыре мягких, абсолютно свободных кровати. И довольно удобная банкетка на кухне. И рядом — кавайная девочка…

Видимо, она думает примерно о том же, потому что поднимается и медленно пятится к выходу.

— Я… пойду, — еле слышно предупреждает она.

И зыркает ну очень красноречиво. Мол, не подходи, убью.

— Сначала — лечить, — напоминаю я. — Ты же лечиться пришла. И я обещал.

И смело подхожу вплотную. Ух, пинка не последовало.

— Мне требуется контакт с кожей, — предупреждаю я. — Где тебя можно держать, чтоб не пиналась?

Ответ прозвучал, когда я уже решил, что она снова потеряла способность к речи.

— Не буду пинаться.

Все же крепко прижала ее жизнь. Готова на самые отчаянные поступки, лишь бы выбраться из полной безнадеги. Тем мне и нравится.

Захожу со спины, аккуратно размещаю ладони на ее животе. На маленьком, гладком девичьем животике. Под рубашкой. Живот непроизвольно дергается — и только. Нежный, мягкий — и-и-и, как выражаются сестрички. Так и тянет опуститься пониже и подняться повыше, причем одновременно. Но отвлекаться не стоит. Работаем. Диагностика.

Сосредоточенно разбираюсь в ее состоянии. Ох и наверчено. Обрывки магических блоков, какие-то энергетически пустые охранные структуры, встроенная поддержка привлекательности, что-то подобное у Веры видел, пока не сжег… и робкое восстановление магической составляющей. Так, стоп. Что это на фаллопиевых трубах? Какая-то несуразная конструкция… Не понял, это девочке стерильность поставили, что ли? Мой самке⁈ Убью уродов!

Конструкцию я вычищаю. С учетом прошлого опыта — крайне осторожно. Получилось. Так же осторожно чищу поломанные магические блоки. Ну, ломать не строить, это я умею… уже умею, м-да.

— Жжет, — еле слышно говорит девочка. — Везде.

Еще бы ей не жгло. Какой-то садист разнес всю магическую составляющую и задел по касательной физиологию. Не просто же так у нее имелось освобождение от гимнастики. От лечебной гимнастики, где только ручки надо поднимать и наклоняться! И этот садист — он не из местных. Нет здесь заинтересованных в таком зверстве. Если б хотели убить — просто убили бы. А тут целенаправленно лишали магии, лишали возможности продолжить свой род… но так, чтоб никто ничего не заподозрил. Чувствуются специалисты столичного разлива. Есть там специфическая служба, «Генеалогическое бюро» называется, получал от них заказы. Вот чисто их почерк. Убить бы их всех.

У них бы получилось, вот только я вижу внутренний мир магов. И могу его поправлять. Ну, если осторожно. Сами маги на такое не способны, только представители нашего семейства. И теперь еще Вера. Скоро увидит. То-то удивится.

Отступаю. Риманте торопливо заправляет рубашку, на меня упорно не смотрит.

— У тебя ведь не было месячных? — спрашиваю я прямо.

Она краснеет и отрицательно мотает головой.

— Будут, — обещаю я. — Уже вечером. Готовься.

— Кто ты, Рой?

Что ж, правомерный вопрос. Она как бы теперь моя невеста. Пришла проведать больного и невзначай выскочила замуж, хе-хе. Ну, почти. И я ее только что лапал. Имеет право знать.

— Выплеск магических способностей, — сообщаю я почти правду. — Кровь предков, очень старая магия. Сейчас про нее не знают.

— Как ты убил Меньшикова?

— Зачем тебе? Убивать — работа мужчин. А ты — магесса, будущая целительница. Твое предназначение — спасать.

Риманте опускает глаза:

— У Меньшиковых есть такой князь — Кирилл. Он старший. Если сможешь — убей его.

— Да не вопрос! — пожимаю я плечами. — Тебе его голову или просто закопать?

— Утопить будет лучше всего. Чтоб захлебнулся.

Риманте целомудренно оправляет юбочку, чинно желает мне «выздоравливай, Рой» и с достоинством удаляется. А я понимаю, что клану — быть! Расшибусь, но для такой необыкновенной девочки сделаю!

Но я не расшибусь, скорее других расшибу. Значит, Кирилл Меньшиков? Не он ли убил ее отца и покалечил ее саму? Утопить? Ну, значит, так тому и быть.

Когда Вера возвращается, я сижу на кухне за столом и кушаю. Собственно, я из-за стола и не выходил. Разве что на десяток минут для лечения одной кавайной девочки, моей невесты, между прочим.

— Сделала, — устало сообщает бывшая фрейлина. — Даже больше, чем планировала. Съездила к родителям Риммы и оформила обоюдостороннее согласие на помолвку. И обошлось это в пару бутылок. Девочка живет в ужасных условиях. Вечером она переедет к нам. Спать ее положим…

Женщина с легкой заминкой смотрит на меня. Хорошо ее понимаю. Обоюдосторонняя помолвка — это значит, что могу делать с Риманте все, что захочу, и ее родители на это согласны. Ну а девочку кто бы спрашивал. И я в общем не против, но есть нюансы. Ей пятнадцать. Да, она вполне фертильная самочка, недавно смотрел, но — пятнадцать есть пятнадцать. Ей — учеба, прогулки с подружками по першпективе, молодежные кафешки, Магическая академия, наряды и танцы. Муж, дети и роды — это лучше потом. Она же еще не нагулялась.

Еще нюанс — я. Так себе пара. Пятнадцатилетний имбецил с неоднозначной славой алкоголика и наркомана. Тощий, уродливый, ничего из себя не представляющий. Да, она уже увидела меня другим, и лицо немножко выправилось, но это — в последние дни, а все предыдущие годы я упорно зарабатывал себе репутацию, от которой так просто не отмыться. Да, она оставила коробку с подарком здесь, твердо решила перебраться, но я прекрасно понимаю, почему. У Риманте действительно отчаянное положение. Пьющие родители — хуже помойки.

Ну и главный нюанс: если я буду ночевать с Риманте в одной кровати, кто будет охранять холодильник⁈ А жрать хочется постоянно!

— В твоей комнате! — категорично заявляю я. — На моей кровати! А я отлично себя чувствую на кухне, меня все устраивает!

Вера награждает меня укоризненным взглядом, но понимает, что без членовредительства меня из кухни не выгнать, и сдается.