— Мужчины делятся на два типа, — с доброй улыбкой сказал Коваль. — Те, кто имеют хорошее оружие и те, кто мечтают его приобрести.

Тут и спорить было не о чем. Тем более, что этот кинжал не был игрушкой или украшением. От сверкающего и мастерски заточенного лезвия так и веяло угрозой. Завораживающая опасность, так бы я описал это великолепие.

— Это «несущий избавление». Легендарный клинок, изготовленный моим прадедом. Он спас немало жизней, как и забрал. Достойное оружие для достойного человека. Примите его, ваше сиятельство.

Душа возликовала от одной мысли о том, чтобы взять в руки этот кинжал. Но подобная фамильная редкость — как-то чересчур. Я был уверен, что это слишком дорогой подарок. Скорее даже бесценный, о чем и сказал мастеру.

— Жизнь бесценна, вот это точно, — Никита Васильевич бросил взгляд на подмастерье, который уже усиленно отбивался от лекаря. — Всё остальное неважно. Я буду счастлив, что «избавитель» будет у вас. Вижу по вашим глазам, что вы истинный воин, ваше сиятельство. Да и с оружием обращаться умеете, наслышаны-с.

Всё же не зря устроил пару дуэлей… Заимел славу среди оружейников и преступников. Весьма полезно.

— Благодарю вас, — больше не в силах сопротивляться, я бережно принял дар.

Взял кинжал в руку и слегка крутанул. Идеальная балансировка! Тяжелый, но не настолько, чтобы помешать с ним управляться.

— Говорю же, умеете, — довольно кивнул Коваль, наблюдая за моими движениями.

И имя оружия мне понравилось. Не убивающий, колющий, режущий или пускающий кровь. Избавитель. Хорошо.

— И о заказе не волнуйтесь, — не переставая улыбаться, сказал мастер. — Всё выполню в кратчайший срок. В своей личной кузне, — он махнул в сторону дома. — И конечно же за свой счет.

— Нет, — категорически заявил я. — Заказ я оплачу. И это не обсуждается, Никита Васильевич.

— Как скажете, ваше сиятельство, — слегка расстроенно ответил Коваль.

— Вы уже сделал мне самый ценный дар, — я подкинул кинжал в воздух и ловко поймал его. — А вот за работу я всегда плачу.

Продолжил я любоваться оружием и в автомобиле. Прежде чем уехать, покрутил кинжал в руках, разглядывая чудную рукоять.

— Хороший металл, — одобрительно заметил джинн.

Да чёрт побери! Однозначно пора договориться о правилах общения.

— Хакан, у меня к тебе просьба. Прежде чем говорить, когда ты незрим, предупреждай.

— Как же? — удивился элементаль.

— Ну не знаю… Гуди что ли, тихонько так. Чтобы я понимал — сейчас заговоришь.

— Гудеть? Попробую просьбу вашу выполнить я.

В голове сразу же раздался негромкий гул. Я удовлетворительно кивнул.

— Так что ты про металл говорил?

— Хороший.

— Подробности будут? — усмехнулся я.

— Чуем мы, когда клинки в волшебном пламени рождались. Огонь и оружие едины. Доблестные битвы приносят они. Во времена, когда в песках Великой пустыни среди оазисов правили сарацины, оружие подобное стоило целых городов.

Я по-другому взглянул на «избавителя». Целый город? Конечно, те времена давно прошли и сейчас прекрасным клинком если и удивишь, то немногих настоящих ценителей.

Безусловно, кинжал был зачарован. Пока не разобрался как именно, но веяло от него той самой упомянутой доблестью. К тому же он нес память своих владельцев. Отголоски их сражений и эмоции их побед. Песнь звенящего боевого металла.

Да и в голосе джинна проявилась тень мечтательности. Не такой уж и хладнокровный он, как хочет казаться. Отчего-то мне думалось, что элементали и характером должны обладать соответствующим своей стихии, то есть огненным.

Либо мне попался самый меланхоличный джинн на свете, либо он пока осторожничает.

Надо бы не забыть спросить визиря, когда тот нанесет нам визит, насчет их нрава. Может, моего терзает какая-нибудь душевная тоска? Бывает вообще такое?

Мне, похоже, был необходим специалист по психологии магических созданий…

Хакан не отходил от меня ни на шаг, когда я вернулся домой. Молча сопровождал везде. То ли нечего сказать было, то ли подумал, что мне не нравится с ним беседовать. Мне было интересно, но его странный стиль немного сбивал с толку.

Впрочем, я не возражал против его невидимой компании. Пусть тоже изучает меня, доверие вещь не быстрая, ей необходимо вырасти и настояться.

У меня же была ещё работа, которую нужно было сделать.

Договоренность с Батистом об артефакте для брата Новгородского, сидящего в темнице бастиона Петропавловской крепости.

Задачка несложная, но изрядно интересная. Ведь предмет предстояло изготовить самый обычный. Из тех, что не вызывают подозрения. Ну и хорошенько экранировать его, естественно.

Думал я долго. Отметал идею за идеей. Что такого можно принести в одиночную камеру, чтобы точно позволили?

Книга? Можно не угадать. О брате мастера воров я ничего не знал, поэтому ставить на то, что мужчина окажется истинным почитателем литературы, было нельзя.

Цветок? Та же история, да и непонятно разрешено ли украшать камеру подобным образом. С растением было бы проще, флора особо восприимчива к магии и легко выдерживает её.

Я припомнил свой визит в бастион. Пусть темный маг пробыл там немного, но обстановка везде была одинаковая.

Точно! Там был стол, никаких выходов в столовые в крепости не предусматривалось. А значит, питались заключенные на местах. Идеально подходит.

Покопавшись в шкафу с заготовками, я извлек небольшой кусок дерева. Акация кручёная, чудесный материал с далекого юга, как нельзя лучше подходит для напитывания силой.

Что нужно, безопасно и скорее всего разрешено иметь почти любому узнику? Правильно, самая обычная столовая ложка! Нож или вилка всё-таки потенциально опасны.

Можно даже ей легенду какую-нибудь придумать. Вроде того, что вырезала ложку эту покойная бабушка братьев, потому как жили они в страшной нужде, без средств даже на простейшие столовые приборы. И украсила старушка ложку нехитрыми узорами, чтобы любимых внуков отвлечь от голода. Две их было, осталась лишь одна.

Да у самого Баталова сердце дрогнет от такой истории.

Тем более что вреда никакого артефакт не доставит. Всего лишь иллюзия.

Лесная чаща с поющими птицами и бархатными шляпками боровичков. Берег озера с мелкой рябью от ветра, предвестника легкого летнего дождя. Склон весенней горной вершины, усыпанный цветущими крокусами. Высокий обрыв перед бушующим океаном. Глухой треск молнии в грозу и мерный шум барабанящих по крыше капель. Простая красота огромного и удивительного мира.

Безобидный уютный морок, позволяющий на время забыть про окружающее.

После камня работать с деревом было словно лепить из пластилина. Настолько податливым и послушным был этот материал. Так что ложку я выстругал очень быстро.

Дольше занимался изучением традиционных узоров тех времен из Новгородской губернии. Раз уж делать, то достоверно и качественно.

Нашел в Эфире всю нужную информацию. Даже захотелось съездить в город и погулять, до того он славный оказался по описанию и фотокарточкам. Особенно меня заинтересовал Соколиный двор. Писали, что там содержат уникальный вид соколов.

Потом, правда, всю эту красоту пришлось состаривать в соответствии с придуманной легендой. Раз уж ложка героически пережила несколько поколений, то и выглядеть должна соответствующе.

Результат меня порадовал. Простоватая, потемневшая, с трещиной по одному краю и едва различимой резьбой на ручке, ложка удалась на славу.

Я замаскировал настоящее дерево, хотя без владения аспектом природы сделать это до конца не удалось. Но я надеялся, что предмет не станут так уж старательно проверять на соответствие материала региону происхождения. А то бы они сильно удивились и пришлось бы придумывать, что бабушка на самом деле родом из Африки и оттуда привезла деревяшку, как единственное, что удалось взять при бегстве. А в это уже поверилось бы менее охотно.