Каждому свое. Но у меня была задача и сдаваться я был не намерен.

Поэтому я весьма настойчиво убедил Овражского не щадить меня и указывать на ошибки. Иначе я ничему не научусь. Ему далось это непросто, но после дело пошло лучше.

Теперь я понимал, что я делаю не так. Оставалось сделать так.

Этапы я повторил ещё раз. Только исправлял всё теперь самостоятельно.

К обеду была готова довольно сносная глиняная модель. На орлиный нос голубя мы дружно махнули рукой, обозвав это авторской задумкой. Грознее будет. В конце концов, химерологи и не такое творят.

Большой казан с тушеным мясом и картошкой мы умяли, не заметив. Работа пока вроде была сплошь творческая, но аппетит разыгрался зверский. Так что после трапезы пошли в ход пряники, которые тоже были безжалостно уничтожены с таежным чаем.

— Может вам всё же начать с простых форм? — Максим Леонидович подал к чаю ещё и баранки, и задумчиво крутил одну из них в руках.

— Я и начинаю с простых, — вздохнул я.

Может съездить к приснившему мне купцу Дробынину и выкопать для него огромный котлован? Труд банальный, но зато даст большой толчок к рангу.

Эти мысли я прогнал, справлюсь!

Зауральские травы взбодрили тело и дух, так что к «грязной» части я приступил с твердым решением сделать невозможное.

Максим Леонидович любезно приготовил для меня куски нужного размера. Все свои эксперименты я, конечно же, обещал возместить с лихвой, следующую поставку сделав больше.

Трудился я до заката и мозолей на ладонях.

К финалу слетелись все лесные птицы. Они молчаливо наблюдали за мной и не надо было быть анималистом, чтобы почувствовать их порицание. Тем не менее они помогли, добавили живости образа моему голубю.

Вот тогда-то мастер, который пришел оценить результат, и произнес главное:

— У вас, ваше сиятельство, руки созданы для чего-то более великого.

Но я был чертовски доволен. Прогресс был серьезным. На ежа моё изваяние точно не было похоже. А вот на птицу — да. Одно крыло больше другого, глаза не на одной линии расположены, но всё-таки это был голубь.

От чувства усталости и удовлетворения я уселся прямо на траву и любовался делом рук своих. Пожалуй, исправлять и не нужно. Так страшнее будет. Чуть подкорректировать, отшлифовать, покрыть металлом клюв — и готово.

Останется ещё одиннадцать…

— Я вам безмерно благодарен, Максим Леонидович, — счастливо произнес я.

— Да? — удивился он, но тут же спохватился. — Ну то есть я рад, что сумел вам помочь, ваше сиятельство.

Это он ещё не видел мой самый первый артефакт. Ну, хотя бы теперь будет точно уверен, что его работу я у него не отниму. Только если один единственный раз.

Я уже знал, что я хочу. Увидел, как и рассказывал Овражский. Во всех деталях и подробностях.

Символ розы ветров, но только управляющий погодой, а не характеризующий её. Высотой в полтора метра. И стоять он будет на куполе оранжереи Ботанического сада. Так вблизи его никто не увидит…

Несмотря на текущий результат, я был уверен — вопрос навыка. Продолжив старательно выполнять все указания мастера, к моменту изготовления артефакта я сумею добиться лучшего. Не идеального изваяния, но полностью моего.

Я вернулся домой, взбудораженный прошедшим днем, но уснул моментально. И, едва время подступило к рассвету, снова поехал в мастерскую.

Теперь я работал один. Овражский и его помощники ещё спали, и только шум прибоя был моим спутником. Он и мерный звук инструментов, извлекающий из мрамора нечто иное.

Я слушал сердце камня, говорил с ним и просто делал то, что нужно. Полностью погрузился в эту симфонию творения.

— Александр Лукич! — вывел меня из этого творческого транса изумленный голос Максима Леонидовича.

Они втроем стояли за моей спиной и удивленно смотрели на постамент, на котором я заканчивал второго голубя. Мастер с подозрением взглянул сначала на своего первого подмастерье, а затем и на второго, бывшего таксиста.

И я улыбнулся. Он подумал, что мне кто-то помогал?

На свою работу я уже посмотрел придирчиво. Много огрех, но форма получилась отличной! Поднял голову вверх — солнце уже стояло высоко в небе. Ничего себе увлекся. И ведь в какой-то момент я перестал беспокоиться и даже не видел толком, что я делаю.

— Вы услышали его, — с отеческой улыбкой подошел Овражский и похлопал меня по плечу. — Услышали камень, ваше сиятельство.

Да! И он мне пел. Песнь о далеких временах, о бурях, солнце и стихиях, которые приходили и уходили. Может, мне всё это причудилось. А может так действовала магия земли.

— Это правда неплохо, — мастер обошел постамент вокруг и вгляделся в детали.

— Вы отличный учитель, — ответил я, вытирая лицо от каменной пыли.

— Пожалуй это так, — покивал Овражский и бросил быстрый взгляд на мою первую птицу.

Да уж, по сравнению со следующей, она была несуразной. Но я решил оставить этого голубя. И сделать его предводителем остальных. В знак благодарности камню за терпение.

Максим Леонидович дал мне ещё несколько полезных советов и приоткрыл тайны каменщиков. Как обрабатывать какой материал, чтобы он прослужил века. Как видеть изъяны и работать с ними.

Я жадно всё впитывал. Мастер научил меня самому главному — снова учиться чему-то новому. Стремиться к познанию, несмотря на первые неудачи.

Казалось, что я никогда этого не забывал. Но сейчас почувствовал в полной мере. Роза ветров точно получится превосходной.

В мастерской я снова провел весь день. Изготовил половину будущих защитников Янина. Их ещё предстояло довести до ума и отшлифовать, но основные вещи я понял. И работал в удовольствие.

Никто меня не отрывал и не тревожил. Вестей ни от графа Зотова, ни от мистера Висельника, не было. Тимофей присылал сообщения о перемещениях контрабандиста, но ничего существенного тот не делал.

Так что я с чистой совестью занялся стихией. И ощущал, как постепенно расширяется источник. Медленно, конечно дюжины небольших статуэток не хватило бы для ранга.

Но как же было приятно чувствовать, как ворочается внутри новый аспект, как дар пробуждается и дает энергию.

Мне хотелось отблагодарить Максима Леонидовича не только оплатой за обучение. А сделать что-то ещё для этого добродушного и увлеченного своим делом человека. Но пока все мои мысли были об артефакте. Решив, что я обязательно придумаю достойный знак признательности, я переключился на то, что занимало мой разум.

Сад за особняком Янина представлял собой такое же печальное зрелище, как и наш, когда я его увидел в первый раз.

Трава тут выросла по пояс, часть деревьев вымерзла и черные лысые ветки заметно выделялись среди буйства зелени. К тому же тут обнаружился пруд, и довольно большой.

— Вот это да… — так Богдан Борисович отреагировал на водоем, о котором, как оказалось, он понятия не имел.

— Дом у озера… — протянул Людвиг, тоже участвующий в осмотре территории.

Кандидат в помощники, по докладу ресторатора, за задание взялся сразу же и активно. Нашел хороших поставщиков, организовал распродажу ненужной роскоши и даже успел предварительно договориться с журналистами об освещении в прессе нового открытия.

— Что дом у озера? — встрепенулся Янин.

— Назвать заведение можно «Дом у озера». Звучит притягательно. Где встретимся вечером? В «Доме у озера». Или просто «у озера». Хорошо.

Я с ним был согласен. Уж всяко интереснее «Пира царей».

— А если тут разбить небольшой огород? — не унимался помощник. — Выращивать кулинарные травы и специи. Будет прекрасной особенностью ресторана, своя свежая зелень. Пусть сезонная, зимой можно что-нибудь…

Я слушал его вполуха, присматриваясь к территории и размышляя какой именно полигон устроить. Но тут включился.

— Травы и специи? А если выращивать экзотические?

— Некоторые возможно, ограниченное количество и не весь год. Но боюсь, тогда придется возводить оранжерею и оборудовать её амулетами.