Дас на мгновение задумался.

- Она очень хочет познакомиться с миссис Девитт и предложила, чтобы вы оба как-нибудь поужинали с нами.

Ну. Это стало сюрпризом. Джошуа никогда не встречался с семьями своих секретарей. А внучка герцогини вряд ли стала бы посещать дом служащего. Но Кассандре, похоже, нравилось знакомиться с новыми людьми, и она утверждала, что Дас был больше, чем просто служащий, а Джошуа было любопытно.

- Пусть она нам напишет, - сказал он. - Возможно, это какое-то вопиющее нарушение этикета, но Кассандра сама примет решение.

Он посмотрел на письма в своей руке, на лестницу, ведущую вверх, и на лестницу, ведущую вниз.

- Мы с мистером Айзеком можем разобраться с Бьюкененом, - сказал Дас. - Если у вас есть другие дела.

- Хорошо, - сказал Джошуа. - Я просто должен... Верно.

Он направился к лестнице. Он поднялся наверх.

ДЖОШУА ЗАСТАЛ Кассандру одну в ее комнате, она возилась с платьем. Когда он задержался в дверях, она одарила его вежливой улыбкой, стараясь не встречаться с ним взглядом. Какой невыносимой была ее вежливость, когда она носила ее как броню! Он снял ее с нее прошлой ночью только для того, чтобы заставить ее надеть ее снова сегодня.

Он был сам виноват.

- Где кот? - спросил он.

- За ним присматривает моя горничная.

- Где он будет спать?

- Обычно он спит со мной. Если только он тоже не сбежит посреди ночи.

Он позволил себе взглянуть на ее постель. Его платок был аккуратно сложен на прикроватном столике. В вазе стояли три розы, одна из которых была слегка потрепана.

Он резко повернул голову, чтобы посмотреть на Кассандру, которая поспешно наклонилась и сделала вид, что рассматривает подол платья.

- Она очень красивая, не так ли? - сказала Кассандра, потирая пятно, которого, как он подозревал, не существовало. - Я имею в виду Люси.

- Поразительно. - И все же он знал, на какую из сестер ему больше нравится смотреть. - Та другая, рыжеволосая...

- Эмили.

- Однажды она тоже станет красавицей.

- Да. А Миранду называли несравненной.

- До меня доходили слухи.

- Они все большие красавицы, мои сестры.

- Так и есть.

Он посмотрел на письма, которые держал в руке. Откуда-то из коридора донесся смех. Он закрыл дверь от мародерствующих сестер и, после недолгого колебания, запер ее. Он снова поймал ее на том, что она наблюдает за ним; она снова вернулась к платью.

- Итак. - Он пересек комнату и бросил письма на маленький столик. - Если ты закончила напрашиваться на комплименты...

- Я не напрашивалась на комплименты, - огрызнулась она, заливаясь краской. - Я поддерживала беседу. Так поступают вежливые люди. Но, полагаю, ты не хочешь говорить о моих сестрах.

- Верно. Ты хочешь поговорить о письмах, которые я писал своей жене?

- Я твоя... - Она замолчала и улыбнулась своей раздражающей улыбкой. - Это не мое дело.

Она схватила щетку для одежды и яростно набросилась на подол, чтобы оттереть остатки грязи.

- И ты говоришь, что это я невозможен, - пробормотал он. - Как можно быть такой раздражающей?

Она перестала чистить подол.

- Что, черт возьми, я на этот раз натворила?

- Попробуй быть немного честнее. Возможно, тебе понравится. Мне бы вот понравилось.

- Ты хочешь сказать, что я нечестная?

- Ты не ведешь себя нечестно только тогда, когда ты пьяна или возбуждена. Ты думаешь, что вежливость - это добродетель, но в основном она раздражает.

- Тогда очень хорошо, что тебе удобно говорить то, что ты думаешь.

- А ты попробуй так же.

Она уронила платье и бросилась к нему.

- Отлично! Да! Я хочу узнать о твоей первой жене. Как это она была такой чудесной, что при мысли о том, чтобы переспать со мной, ты убегаешь, как будто я какое-то отвратительное чудовище. - Она замахнулась на него щеткой для белья. - И не смей называть меня нечестной за то, что я прячусь за вежливостью, когда ты прячешься за занятостью. Удивительно, что в твоем расписании вообще нашлось время навестить меня.

Она отвернулась, схватила платье и возобновила атаку.

- Я занят, - прорычал он, подходя ближе. - Я не из тех благородных джентльменов, которым целый день нечего делать. У меня много дел. Это то, кто я есть, это то, что мне нравится, и мне нравится моя жизнь в таком виде.

- Тогда возвращайся к своим делам. Ты знаешь, где дверь. Не забудь снова запереть ее, чтобы я не пришла и не изнасиловала тебя.

- О, ради всего святого, перестань вымещать это на своем платье.

Он выхватил щетку из ее рук. Она потянулась за ней, но он держал ее вне досягаемости.

- Отдай мне это, - потребовала она. - Чтобы я могла одеться и убраться из этого дома, подальше от тебя!

- Я не нахожу тебя отталкивающей, - сказал он.

- Великолепно. Тогда ты будешь не прочь поймать меня, когда я упаду в обморок от твоих комплиментов.

- Черт возьми.

Он швырнул щетку через всю комнату.

- Кассандра...

- Ты все еще здесь? Не позволяй мне тебя задерживать.

Она сердито посмотрела на него.

- Ты ведь знаешь это выражение. Оно означает «Уходи».

Она отпрянула от него, словно обезумевшее существо в безумном танце. Должно быть, он слышал ту же музыку, потому что развернул ее обратно к себе, заключил в объятия и прижал к груди. Он не знал этого танца, но знал следующий шаг: он обхватил ее голову одной рукой и прижался губами к ее губам.

глава 18

При встрече их губ страсть прошлой ночи вернулась. Джошуа так хотел Кассандру, что одного раза было недостаточно.

Но он заставил себя поднять голову.

- Не отталкивающая, - сказал он.

- Ты невозможная. Ты само совершенство.

Ее глаза потемнели от ярости и чего-то еще, а его сердце бешено колотилось от желания и чего-то еще, и у него не было слов, поэтому он накрыл ее губы своими.

На этот раз она приветствовала его, прижимаясь к нему, ее губы были такими же страстными и требовательными, как и его. Он целовал ее с такой силой, которую не мог выразить словами, и она тоже что-то говорила ему, кричала на него своим поцелуем, своим языком. Ее руки вцепились в его жилет, скручивая шелк, туго натягивая его на плечи, притягивая его к своей мягкости, а он притягивал ее к своей твердости, нуждаясь в ней все ближе, ближе, ближе. Он не мог отрицать свою потребность. Он не мог отказать ей ни в чем.

Они оторвались друг от друга, хватая ртом воздух, и она потянула за его рубашку, его рубашку, которая была слишком длинной, подол которой доходил до его бедер, ягодиц и ляжек, и зачем, черт возьми, нужно было столько проклятой ткани, которая все время его стесняла? Его отчаянные руки нащупали лиф ее платья, потянули его вниз. Он нетерпеливо высвободил ее груди, покрывая их прикосновениями и поцелуями, но этого было недостаточно, недостаточно, боже мой, этого никогда не будет достаточно.

Она похлопала его по боку.

- Джошуа, я не могу… Я не могу… Дай мне...

Он отпрянул, испуганный, только для того, чтобы увидеть, что она протестовала не против него, а против своего платья, потому что оно нечаянно придавило ей руки. Он стянул его с ее локтей и кистей, и она высвободилась, платье упало ей на талию.

У него не было ни секунды, чтобы насладиться этим зрелищем, прежде чем она обвила руками его шею, ее глаза блестели, губы припухли, волосы растрепались, щеки раскраснелись. Она завладела его ртом, потянула за волосы и принялась разминать его мышцы своими умелыми руками. Он притянул ее к себе, но…

Слишком много. Никогда не будет достаточно.

Он отнес ее к кровати, забрался на нее и уложил ее, а она держалась за него, как будто боялась упасть.

- Джошуа, - прошептала она. - Что ты делаешь?

- Надеюсь, что трахаю свою жену.

- Сейчас середина дня.

- В твоих книгах по правилам поведения сказано, что мужчина не может трахать свою жену в середине дня?