Глава

21

Из семи предполагаемых «свиданий» с леди Болдервуд Джошуа мог вспомнить свое местонахождение в течение пяти. Так он, сэр Гордон и Айзек бродили по Лондону, собирая заявления от людей, с которыми он был в то время: трио ученых - пара банкиров - руководитель приюта для девочек - глава приюта для мальчиков - Миссис О'Деа.

Вряд ли это можно было назвать одиссеей, но Лондон был в самом оживленном состоянии, и на третий день они все еще были на четвертом «свидании».

- Это будет последний гвоздь в крышке гроба Болдервуда, - сказал сэр Гордон, когда они подошли к тяжелым дверям приюта для мальчиков. Сэр Гордон был великолепен во всем: еще одно хорошее предложение от Кассандры.

Сэр Гордон поднял дверной молоток и резко постучал.

- Мы разобрали дело Болдервуда настолько эффективно, что я ожидаю, что суд откажется даже рассматривать его, - сказал он. - К следующей неделе все будет закончено.

К следующей неделе все будет закончено. Судебное разбирательство. Бал у герцогини Шербурн. Пребывание Джошуа в Лондоне. Его отношения с Кассандрой.

Тогда жизнь вернется в нормальное русло. Она была приведена в такой беспорядок, что Джошуа с трудом помнил, как выглядит его нормальная жизнь. В последнее время он почти не работал, но Дас, казалось, справлялся со всем вместо него и сказал, что другие секретари тоже принимали решения без него. Возможно, он все-таки навестит Кассандру. Санн-парк был почти на пути в Бирмингем. Он мог бы поехать с ней и Эмили, погостить там несколько дней, полюбоваться ее розами, познакомиться с ее свиньями и отправиться в путь.

Дверь распахнулась, и на пороге показался мистер Клопстоу, управляющий приютом, в своем черном костюме, который сосредоточенно моргал. При виде Джошуа у Клопстоу отвисла челюсть, и он втянул подбородок в плечи.

- Боюсь, вы не получили нашу записку, мистер Девитт, - сказал Клопстоу. - Сейчас неподходящее время для визита.

- Очень жаль, если мой визит доставит неудобства, - сказал Джошуа. - Достаньте гостевую книгу, чтобы сэр Гордон мог подтвердить мое присутствие здесь в... какой бы день это ни был. У сэра Гордона есть подробности. - Он посмотрел мимо него в темный коридор. - Где юный Мартин? Я бы хотел с ним поговорить. Я не был на складе целую неделю.

Клопстоу моргнул еще раз.

- Сэр, мы намеревались сообщить вам подробности, как только все пройдет.

Холодный ветерок проскользнул из прихожей и забрался ему под пальто.

- Как только что пройдет?

- С сожалением вынужден сообщить, сэр, что Мартин был одним из тех мальчиков, которые умерли.

Холодок пробежал по его плечам, шея затекла, пульс участился.

- Умерли? Что значит «умерли»? Я видел его неделю назад. Он был совершенно здоров. Как могли совершенно здоровые маленькие мальчики умереть?

Чья-то рука опустилась ему на плечо. Айзек. Он отдернул руку. Он не был расстроен. В его словах был резон. Конечно, Клопстоу тоже мог высказать свое мнение, которое заключалось в том, что совершенно здоровые маленькие мальчики умирали каждый день. Это был их главный конструктивный недостаток.

- По соседству случилась вспышка лихорадки, - продолжал бормотать Клопстоу, ломая руки. - И со всеми этими ребятами здесь...

Мартин. Ясноглазый Мартин, с его рыжей челкой и острым умом. Мартин, который наблюдал за чайками, чтобы узнать, как они летают. Который изучал итальянский, чтобы читать Да Винчи. Который сконструировал собственного воздушного змея и плакал от радости, когда Джошуа повел его посмотреть на воздушный шар.

Мартин не мог умереть. Он собирался изобрести летательный аппарат. Итак, кто теперь изобретет летательный аппарат?

- Сколько?

Его голос звучал хрипло. Возможно, из-за пыли в доме. Очень много пыли. У них в легких, в легких маленьких мальчиков.

- Шестеро умерли, сэр. Мы считаем, что худшее позади.

Шестеро маленьких мальчиков просто тихо умерли, а никто и не заметил. В чем, черт возьми, был смысл всего этого? По крайней мере, Клопстоу не пичкал его всей этой чепухой, которой его кормили, когда умер Сэмюэл. Не то чтобы это было то же самое. Сэмюэл был его сыном, а это были сироты, которым он дал образование и работу. Он не горевал о них, не лично, потому что не был привязан к ним, не лично, потому что только дурак стал бы привязываться к маленьким мальчикам, которые просто в один день умрут.

- Что за чертова некомпетентность привела к этому?

Он обрадовался гневу, потому что тот прогнал его озноб.

- Я думал, вы компетентный и порядочный человек, Клопстоу, но вы тупоголовый тупица, позволивший полудюжине детей умереть.

- Сэр, мы сделали все, что могли.

- Очевидно, этого было недостаточно.

Он развернулся и зашагал прочь от этой проклятой двери, от этого проклятого дома. Он оглянулся и увидел, как сэр Гордон входит в дом вместе с Клопстоу, а Айзек идет за ним, опираясь на трость, в то время как Джошуа расхаживал взад-вперед.

Расхаживать было нелегко. Сегодня апрель был больше похож на ноябрь, и его ботинки вязли в густой холодной грязи. Мимо промчалась ватага оборванных детей, добродушно подшучивая друг над другом, как будто они не были полуголодными, полузамерзшими и к тому же на полпути к смерти.

- Это никогда не бывает легко, не так ли? - тихо сказал Айзек.

- Мне было одиннадцать, когда я потерял своего первого друга в бою, а второго - из-за болезни через несколько месяцев после этого. У меня было не так много друзей.

- Я не понимаю, что ты несешь, - огрызнулся Джошуа. - И тебе следует подстричься.

- Ты привязался к этому мальчику.

- Ты упал с лошади и ударился головой?

Ему пришлось остановиться. Ему нужен был кто-то, кто остановил бы его. Кассандра остановила бы его.

- Я не привязывался, - процедил он сквозь стиснутые зубы.

- Хорошо. Потому что, если бы ты был привязан к нему, ты бы горевал и расстроился.

- Я не скорблю и не расстроен. Я зол из-за их чертовой некомпетентности. Они должны были быть в состоянии предотвратить это. Почему мы, черт возьми, не можем этого предотвратить?

Он пнул стену. Боль пронзила палец на ноге. Дурацкая стена. Дурацкие ботинки. Глупые мальчишки, которые повсюду умирали. Глупый он. Глупый, глупый, глупый.

У него болела челюсть. Палец на ноге пульсировал. Желудок скрутило. Если бы только Кассандра была здесь. Она не избавила бы его от боли, но облегчила бы ее.

Кассандра, которая, возможно, уже сейчас ждет ребенка.

Он привалился к стене и смотрел, как разносчик толкает свою тележку по грязи.

Что, черт возьми, он делал, ложась с ней в постель? Ночь за ночью он занимался с ней любовью, тщательно избегая говорить себе, что это значит. И если он все-таки думал об этом, он думал, что это не всегда дает результат, или ущерб уже нанесен, или для меня это ничего не значит, я возвращаюсь в Бирмингем.

Какие хитрые шутки он сыграл с собственным разумом.

И теперь его разум отомстил и сыграл с ним злую шутку. Он показывал ему Кассандру с раздутым животом и блаженной улыбкой. Кассандру, сияющую любовью, держащую на руках розового орущего младенца.

Он показывал ему Сэмюэля. Его маленькое тельце было холодным, неподвижным и неестественно белым. Джошуа часами сидел с ним, и его собственное тело тоже стало неподвижным и холодным, но никогда не было достаточно спокойным или холодным.

Как он мог забыть? Но он не забыл, не так ли? Он просто проигнорировал эти мысли, чтобы они не мешали его вожделению. Какой же он умный. Чертовски умный.

Дверь за его спиной открылась и закрылась, а затем к ним подошел сэр Гордон с чистым листом бумаги в руке.

- Как и ожидалось, ваше имя было в гостевой книге в то время, - тихо сказал он.

Джошуа оторвался от стены, не глядя ни на кого из них.

- Ладно. Пойдемте.

- Возможно, наш визит к миссис О'Ди может подождать до следующего дня, - предложил сэр Гордон все тем же раздражающим приглушенным тоном, которым люди обычно выражают сочувствие. У сэра Гордона было четверо или пятеро взрослых детей, и, вероятно, он также потерял по крайней мере одного ребенка. Так или иначе, это случалось со всеми, хотя никто об этом не говорил. Лорд Чарльз был сыном герцогини Шербурн, и она до сих пор каждый день вставала и надевала стильный тюрбан. Так почему же Джошуа чувствовал себя таким одиноким?