Его лицо становится суровым, и вся неуверенность и колебания, которые, как мне казалось, я видела, исчезают.

— Дело не в том, что ты сделала со мной, — рычит он, его челюсть сжимается, пока я не вижу морщины на краю его лица. — Это то, что ты сделала с моей семьей.

— Твоей… семьей? Я не знаю… — Я копаюсь в памяти, пытаясь вспомнить имя Макнил, если оно что-нибудь для меня значит, если бы я встретила Каина или любого другого члена его семьи на одном из гала-ужинов или мероприятий, на которых я была на протяжении многих лет. Но я этого не помню. Если его семья вращалась в подобных кругах, то в Чикаго они этого не делали, а я никогда не посещала подобных мероприятий в Нью-Йорке.

— Конечно, не знаешь. — Каин пожимает плечами. — Макнилы — самая влиятельная ирландская мафиозная семья в Нью-Йорке, вплоть до Бостона, но я не думаю, что мой отец вел большой бизнес в Чикаго. Точно не с семьей Петровых. Я, конечно, нет, с тех пор как вступил во владение после его смерти.

— Вступил… — я моргаю, когда передо мной щелкают несколько вещей одновременно. Дорогое обручальное кольцо. Каин вручает мне свою кредитную карту на свадебное платье. Перелет в Нью-Йорк. Водитель и этот экстравагантный дом — все, как я понимаю, должно принадлежать ему. Работа шерифом, игра со мной в дом, предпочтение закусочной стейк-хаусу… все это было нереально. Все это было сделано для того, чтобы обмануть меня. Чтобы заставить меня доверять ему. Что я, конечно, и сделала.

Потому что я хотела кому-то доверять. Мне хотелось чего-то, что сделало бы меня счастливой. Я хотела выбрать, как пойдет моя жизнь после того, как она так радикально изменилась.

Я чувствую себя дурой. Мое лицо краснеет, и я знаю, что Каин видит, какие чувства он заставил меня почувствовать, и, возможно, ему это даже нравится. Но я не уверена, что меня это волнует. Я слишком потрясена происходящим.

— Я до сих пор не понимаю, как я являюсь частью этого. Мой отец тебя как-то обидел? — Неужели я снова собираюсь платить, потому что у какой-то другой семьи проблемы с моим отцом? — Каин⁠…

— Я уже добираюсь до сути, — рявкает он почти нетерпеливо, как будто это его заставляют ждать, а не меня. — Тебя должны были забрать Кариевы, Сабрина. Похищение в качестве урока твоему отцу. Продать какому-нибудь миллиардеру или принцу в качестве трофея. Но вместо этого об этом узнал младший сын Кариева, ублюдок. Играя в двойного агента ФБР. Он добрался до тебя первым и доставил тебя к ним. — Увел тебя из под носа.

Я втягиваю воздух, чувствуя себя так, словно меня ударили в грудь.

— Ты был частью сети торговцев людьми? — Почему-то это кажется хуже любого другого разоблачения, любого другого предательства. Мысль о том, что Каин хотел, чтобы меня продали, хотел, чтобы со мной случилась эта ужасная судьба, что он приложил к этому какую-то руку… такое ощущение, будто кто-то вырвал мое сердце из груди. — Ты собираешься… что? Завершить сделку?

В глазах Каина на мгновение вспыхивает гнев.

— Черт возьми, нет, — выплевывает он. — Я бы никогда не сделал такую ерунду. Продажа женщин должна обеспечить мужчине особое место в самом низшем аду. Нет, Сабрина, проблема не в том, что я хотел, чтобы тебя продали. Проблема в той, кого продали вместо тебя.

Мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя от моего первого предположения.

— Вместо меня кого-то продали?

— Очевидно. — Каин смотрит на меня как на идиотку. — Пахан Кариев рассчитывал на то, что его похищение пройдет по плану. За тебя заплатили очень высокую цену — девственную дочь могущественного пахана. Многие мужчины хотели тебя сломить. Насколько я слышал, где-то в темной паутине он провел аукцион на твою девственность. Заработал более пяти миллионов долларов. А когда вмешалось ФБР, ему понадобилась другая девушка, чтобы занять его место. В конце концов, он не мог разочаровать своего клиента — это имело бы для него последствия. Ему нужна была другая принцесса мафии. Итальянская, русская, ирландская — это не имело большого значения. В первую очередь имело значение то, что она была из влиятельной семьи. Девственница. Красивая, конечно. И старшая дочь, желательно. Кто-то кто вырос, чтобы думать, что она была жемчужиной семьи. Многие мужчины заплатили бы все, чтобы поставить такую женщину на колени.

— Как и ты, — плюю я, глядя на него, думая о тех ночах, когда он делал именно это. Каин прищуривается и делает угрожающий шаг ко мне.

— Да. Я поставил тебя на колени, принцесса. Я взял у тебя все и наслаждался этим. Никогда в жизни я не кончал сильнее, чем тогда, когда лишил тебя твоей чертовой девственности. Когда я наказал тебя. Когда я связал тебя и использовал, пока не выбился из сил. Когда я заставил тебя поверить, что хочу, чтобы ты стала моей женой, и трахал тебя всеми возможными способами, заставлял тебя просить и умолять об этом, как шлюху. — Он бросается на меня прежде, чем я успеваю отшатнуться, его рука хватает меня за волосы и откидывает голову назад. — Я забрал у тебя все, как тот человек, который купил мою сестру, забрал все у нее. Это должна была быть ты. Если бы это была ты, она не была бы такой, какая она сейчас, сломленная и немая, запертая в своей комнате, потому что не может никого видеть. Она уже не была прежней с тех пор, как вернулась. Она не разговаривала с тех пор, как вернулась. — Это должна был быть ты!

Он рычит на меня, тряся меня до тех пор, пока у меня не стучат зубы, и я начинаю рыдать.

— Отпусти меня! — Я визжу, пытаясь вырваться из его хватки, не обращая внимания на боль, которую причиняет его хватка. На этот раз он отпускает меня, его грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз. — Что с тобой, черт возьми, не так? — Я вскрикнула, обхватив себя руками и, шатаясь, отшатнулась к окну, при этом мое бедро ударилось о край стола рядом с ним. — Я сожалею о том, что случилось с твоей сестрой, Каин. Это не должно случиться ни с кем. Это ужасно. Немыслимо. Но я не имела к этому никакого отношения!

— Это должна была быть ты, — повторяет он. — Они преследовали твою семью. Твоего отца. Твоя семья была замешана в этом. Если бы ты не сбежала, Эвелин никогда бы…

— Я влюбилась в тебя!

Слова срываются с моего рта, мучительные и обидные, и Каин замирает. Мы оба делаем это, и мое сердце тяжело бьется в горле, когда я понимаю, что только что сказала. В чем я призналась. Я даже не была уверена, что это правда, но в данный момент я уверена. Я знаю, что влюбилась в него. И из-за этого все это очень трудно вынести.

— Я не могу поверить, что ты так солгал мне. — Слезы льются из моих глаз, катятся по щекам. Моя грудь болит, ноет от боли, которую я даже не подозревала, что можно почувствовать. — Боже мой, Каин, я беременна твоим ребенком!

Он на мгновение пошатнулся, шок омрачил его лицо. Но так же быстро все проясняется, и он усмехается.

— Хорошо. Я надеялся, что все обернется именно так. Я заменил твои противозачаточные таблетки на плацебо, принцесса. В тот же день, когда ты принесла их домой. Каждая таблетка, которую ты когда-либо принимала, была не чем иным, как сахаром. Тем временем я наполнял тебя своей спермой так часто, как мне хотелось. Я рад, что все произошло так быстро. Сомневаюсь, что тебя здесь будет так же легко трахнуть, теперь, когда ты знаешь правду.

Мой рот открывается, и на мгновение я не могу говорить, ощущая новое предательство.

— Ты никогда больше не прикоснешься ко мне, — обещаю я теперь с ядом в собственном голосе. — Какой у тебя был план, Каин? Какой, черт возьми, смысл всего этого?

— Именно то, что я получил. — В его глазах снова тот победный взгляд, и теперь я точно знаю, что это значит. — Я заставил тебя хотеть меня. Заставил тебя влюбиться в меня. Забрал твою девственность. Я сделал тебя своей женой. Я сделал тебя беременной, и когда у тебя родится ребенок, я заберу его у тебя. У меня будет месть и наследник, а что касается тебя… — Он пожимает плечами. — Ты можешь вернуться к отцу, если хочешь. — Сомневаюсь, что он захочет иметь с тобой что-нибудь общее, с такой никчемной какая ты стала.