Когда мы подъезжаем к офисному зданию в Луисвилле, Сабрина хватает свою сумочку.

— Я пойду одна, — быстро говорит она, прежде чем я успеваю предложить пойти с ней. — Я напишу тебе, когда закончу, хорошо?

— Конечно, — приветливо говорю я ей. — Просто дай мне знать.

Я не ожидал, что она захочет, чтобы я пошел с ней, и это к лучшему, учитывая тот факт, что у меня назначена собственная встреча. Как только я узнал, что Сабрина хочет, чтобы я отвез ее в Луисвилл, я позвонил своему знакомому и договорился о встрече, пока она будет занята.

Этот контакт встречается со мной в маленьком баре в менее пикантной части города, в одной из тех забегаловок, где в этот час только два старика, сгорбившись над пинтой пива, бормочут в пиво и щурятся на дневной свет.

Я открываю дверь, чтобы войти.

Мужчина, с которым я должен встретиться, сидит за задним столиком, перед ним стакан воды, на лоб надвинута бейсболка. Я сажусь напротив него, и он слегка запрокидывает голову.

— Бреди. — Он немного спотыкается из-за фамилии, и я его не виню.

— Коннелл. — Поприветствовал я, опираясь локтями на стол, сохраняя низкий голос. — У тебя есть то, что я просил?

Он смотрит на меня из-под полей кепки.

— Немного странная просьба, но у меня для тебя это есть. — Он лезет в карман куртки, вытаскивает сложенный конверт и кладет его на середину стола. Его рука остается на нем до тех пор, пока я не достану такой же конверт, на этот раз наполненный деньгами, и не положу его рядом с тем, на котором остается его рука. Он берет деньги, а я беру конверт, который он держал, и приоткрываю его, заглядывая внутрь.

Таблетки, которые я просил, здесь. Я киваю и кладу их во внутренний карман своей кожаной куртки.

— Я не собираюсь спрашивать, для чего они тебе нужны, — сухо говорит Коннелл. — Не мое дело, честно говоря. Тебе от меня еще что-нибудь нужно?

Я качаю головой.

— Я ценю, что ты так быстро все сделал.

— Все что угодно, для старого друга. — Коннелл усмехается, улыбка не совсем встречается с его глазами, и я прекрасно понимаю, почему. Мы с Коннеллом уходим далеко в прошлое — отчасти благодаря ему мне удалось получить должность шерифа в Риверсайде, но такие люди, как мы, никогда не могут считать друг друга друзьями в самом чистом смысле этого слова. Всегда существует возможность предательства, бремя слишком большого количества тайн, осознание того, что мы оба находимся в мире, который побуждает нас заботиться о себе.

Коннелл также знает, что я могу с ним сделать, если он когда-нибудь нападет на меня. Так что я не беспокоюсь об этом. Но это знание само по себе делает невозможным настоящую дружбу между нами.

— Еще раз спасибо, — говорю я ему, плавно вставая. Коннелл не выходит из кабинки, и я чувствую на себе его взгляд, пока иду. Я возвращаюсь к своему грузовику и жду, пока Сабрина напишет мне, что скоро будет готова к отъезду.

Я жду возле здания, когда она выйдет, выхожу открывая ей дверь, и она одаривает меня быстрой, почти благодарной улыбкой, забираясь внутрь. Меня это заводит, и я на мгновение чувствую себя сбитым с толку, когда собираюсь вернуться на водительское сиденье.

— Мне нужно было получить рецепт, — говорит она, взглянув на меня. — Пройдет около часа, прежде чем его заполнят.

— Тогда давай пообедаем, — предлагаю я. — Я знаю несколько хороших мест. Рядом есть хороший мексиканский ресторан или суши-бар…

— Суши, — тут же говорит Сабрина. — Такое ощущение, что прошла целая вечность с тех пор, как я их ела.

— Значит, суши, — говорю я ей с улыбкой, указывая направление. Я рад, что ей пришлось подождать в городе еще час. Еще немного времени, проведенного с ней вдали от дома, и напоминания о том, что там происходит, — это именно то, что мне нужно, чтобы вернуть отношения с ней в нужное русло.

Суши-бар, куда я ее веду, небольшой, уютный ресторанчик с журчащим фонтаном в помещении и успокаивающей музыкой, а также низкими столиками и ароматом эвкалипта, наполняющим воздух. Сабрина просит воды и мисо-суп, когда к нашему столику подходит официантка и оглядывается на меня, пока я заказываю то же самое.

— Это еще одно свидание? — Спрашивает она с ноткой поддразнивания в голосе, и я поднимаю на нее бровь.

— Ты хочешь, чтобы так было? — Это серьезный вопрос, он касается не только этого свидания, и я думаю, она это знает. Та прохлада, которая возникла между нами во время посещения тюрьмы, все еще сохраняется, и я хочу знать, хочет ли она продолжать двигаться вперед.

Сабрина закусывает губу.

— Думаю, да, — тихо говорит она. — Я… я говорила с Мари. Для меня это все ново. Ты меня немного напугал своим поведением… С этим мужчиной.

— Думаю, больше, чем немного. — Я делаю глоток воды. — Ты очень на меня разозлилась.

Сабрина тяжело сглатывает и кивает.

— Я просто… я не думала, что в тебе это есть. И я не знала, что чувствовать по этому поводу.

— Ты будешь удивлена многим вещам во мне, — замечаю я, ставя стакан обратно. — Но есть только один способ их узнать.

— Я знаю. — Сабрина нервно снимает бумагу, на своих палочках для еды, рвет ее в клочья, а затем ломает палочки на части. — Я продолжаю настаивать, что хочу действовать медленно. Но, думаю, я действительно не знаю, что это значит по сравнению со всем остальным. Я никогда раньше не встречалась. Я никогда раньше не делала ничего подобного. И мы продолжаем пропускать каждую строчку, о которой я пытаюсь сказать, к которой хочу приближаться медленно. Так что я думаю… — Она смотрит на лежащее перед ней меню и закусывает губу. — Давайте просто сделаем это в том темпе, который тебе подходит.

Выражение ее лица столь же уязвимо, как и то, что она говорит, и оно неожиданно дергает что-то в моей груди. Сабрина не такая, как я думал. С каждым мгновением, которое я провожу с ней, я вижу это все больше и больше, и хотя она, возможно, и выросла в привилегированном положении, она не тот избалованный ребенок, которого я ожидал. Но, в конце концов, это не имеет значения.

Это ничего не меняет.

Мы едим суши, болтая ни о чем, что имеет какое-либо значение, Сабрина просит у меня совета, как безопасно бегать по тропинкам за ее домом, и спрашивает, есть ли в ее доме еще что-нибудь, что, по моему мнению, нужно починить.

— Твой домовладелец не собирается никого посылать для этого, — предупреждаю я ее. — Так что ты можешь просить смело. — Я много слышал о человеке, у которого арендован этот дом, он не потратит ни копейки на его ремонт, если в этом нет необходимости.

Что-то мелькает на лице Сабрины, мимолетное выражение, которое, мне кажется, я могу понять, хотя держу свои мысли об этом при себе. Она кивает, пристально глядя на меня через стол, и на ее лице снова отражается прежнее подозрение.

— Зачем тебе это делать? — Тихо спрашивает она. — Я не собираюсь трахать тебя в обмен на то, что ты что-то будешь делать для меня. Если мы сделаем это снова, то это потому, что я хочу тебя так же сильно, как и ты, кажется, хочешь меня. Так зачем же идти на все эти дополнительные хлопоты? Я не думаю, что ты хочешь от меня чего-то серьезного.

Она говорит это прямо, как будто ей все равно, но я улавливаю легкую дрожь в ее голосе. Возможно, ей хочется верить, что для нее не имеет значения, станет ли эта вещь между нами чем-то или нет, но это так. Я вижу, что так оно и есть, в глубине ее души.

Улыбка растекается по моим губам, и я двигаюсь вперед, не обращая внимания на кого-либо еще в комнате, кто может наблюдать, когда я протягиваю руку через стол и прижимаю большой палец к ее нижней губе. Она слегка влажная от ее последнего глотка воды, прохладная под подушечкой моего большого пальца, и она вздрагивает от моего прикосновения.

— Принцесса, — говорю я ей тихо, — ты понятия не имеешь, чего я хочу.

В ее глазах смешиваются раздражение и желание.

— Ты не собираешься мне рассказывать, не так ли? — Спрашивает она слегка раздраженным тоном, но в этом есть и игривость.