– А теперь я хочу, чтобы вы рассказали все, ясно? Может, я действительно окажусь бессилен, но по крайней мере позвольте быть вашим другом и все выслушать, хорошо? Вам сразу станет легче и, поскольку я старше и мудрее, возможно, сумею найти ответы на многие вопросы.

Челси нерешительно, то и дело запинаясь, начала рассказывать об Уилсе, об Эшфорд-Холле, об их встрече, любви и решении пожениться. О письме Маргарет, которая больше не хотела видеть ее женой Уилса, о необходимости работать и заботиться о матери и бабушке. И наконец – о ребенке.

– Знаю, – заключила Челси, – что вы не сможете позволить мне остаться здесь, и все понимаю. Я хотела уволить слуг и переехать на другую квартиру после смерти бабушки, но, видимо, придется сделать это раньше.

Джонатан отодвинулся и одобрительно оглядел Челси.

– Ну, что я говорил? Вы уже начали обдумывать, как решить эту проблему!

– Ох, смотрите, во что я превратила ваш воротничок!

Весь мокрый!

– Чепуха! Слезы прекрасной женщины – все равно что святая вода. Кстати, вы что-нибудь ели сегодня?

– Нет, но нужно ехать домой. Марта будет беспокоиться, если я не появлюсь.

– Позвоните и предупредите, что опоздаете. Мы поужинаем и вместе подумаем, что делать, – тихо, но твердо объявил Джонатан.

– Я… мне придется заплатить ей сверхурочные, – запротестовала Челси.

– Раз придется, ничего не поделаешь, и перестаньте тревожиться насчет денег. Вам нужно думать о более важных вещах. Теперь поговорите с ней, сполосните лицо холодной водой, а я пока позвоню в «Чейзенс» и закажу столик на двоих в укромном уголке.

И менее чем через час они уже сидели в стороне от других обедающих, и Джонатан следил, как Челси рассеянно подносит к губам ложку овощного супа.

Они оставались в ресторане допоздна. Джонатан пытался убедить Челси позвонить Уилсу и даже предложил купить ей билеты на самолет в Англию, чтобы молодые люди смогли выяснить отношения, но Челси ничего не хотела слушать.

– Нет, Джонатан, нет. Пожалуйста, поверьте, это не пустой каприз – есть серьезные причины, по которым я не могу ехать к нему или стать его женой, – решительно отказалась она. – Не спрашивайте, что это за причины.

Девушка не могла без дрожи вспоминать об украшениях матери, страховой компании и подделке драгоценностей.

– Вы твердо уверены? – спросил Джонатан.

– Да.

– Уилс был единственным мужчиной в вашей жизни? Вы не интересовались никем другим из молодых людей?

– Боюсь, нет, – улыбнулась Челси. – Я не из тех, кого считают сексуально активными. К тому времени, как большинство моих ровесников выросли настолько, что могли пригласить меня на свидание, я уже была слишком занята делами. Нужно было работать, чтобы оплачивать учебу в университете.

Последовало долгое-долгое молчание. Наконец Джонатан смог найти нужные слова.

– Если дело только в этом, тогда Челси, почему бы вам не выйти замуж за меня?

– Что? – растерялась девушка, не веря собственным ушам.

– Почему бы нет? – повторил Джонатан. – У вашего ребенка будет отец, а у вас – муж… Конечно, намного старше, нужно признать, но я сумею позаботиться о вас. В доме всегда найдется место для вашей матери, если она захочет, конечно. Уверен, моя дочь может засвидетельствовать, что как отец я вовсе не плох, и, кроме того, обещаю любить и лелеять вашего ребенка, словно собственного.

Корелл глотнул кофе и спокойно продолжал:

– Я бы предложил фиктивный брак, но, если быть честным, я настолько увлечен вами, что хотел бы стать вашим мужем… во всех отношениях.

– Джонатан… Не знаю, что сказать, – пробормотала Челси.

– Я предпочел бы, чтобы вы хорошенько все обдумали. Пожалуйста, не нужно сейчас давать определенного ответа. Мне еще нет шестидесяти, я в прекрасной форме и достаточно обеспечен с точки зрения финансов. Вам больше никогда не придется думать о том, как заработать на жизнь.

– О, но я хочу работать! И люблю свою работу, – запротестовала Челси, и Джонатан улыбнулся.

– Ну что ж, значит, нам и еще есть чем заняться вместе.

– Но… что, если все мужчины в Совете директоров посчитают, что вы наняли меня из-за… – с сомнением пробормотала Челси.

– Возможно, но ведь это не так, и, кроме того, время покажет, что именно ваш талант помог получить работу, а не мое вожделение к хорошенькому личику и стройной фигуре.

Челси пристально вгляделась в глаза Корелла.

– Джонатан, вы самый лучший, добрый и благородный человек, который когда-либо встречался мне, и я буду всегда…

– Пожалуйста, не отказывайтесь сгоряча, – сказал он, приложив палец к ее губам.

– Не буду, Джонатан. Обещаю подумать над вашим предложением.

Оглянувшись, она заметила, что ресторан опустел, а официанты нетерпеливо поглядывают на них.

– Мне давно пора быть дома. Не будете ли так добры подвезти меня? Просто боюсь сейчас ездить одна – последнее время я стала такой рассеянной.

Джонатан, наклонившись, слегка прикоснулся губами к ее губам и прошептал:

– Я тоже. К счастью, у меня водитель.

По пути домой он не выпускал Челси из объятий и проводил до самого порога.

– Челси, дорогая, должен вам сказать еще одну вещь. Я счастливо прожил с женой почти тридцать лет и, когда она умерла, был уверен, что моя жизнь кончена. Теперь же, впервые с тех пор, я с надеждой гляжу в будущее.

Открывая входную дверь, Челси с отчаянием думала, что хотела бы испытывать те же самые чувства.

Беспощадный солнечный свет жаркого утра сразу обнажил все препятствия к замужеству с Джонатаном Кореллом, те препятствия, которые словно растаяли вчера в полумраке уютного ресторана, исчезли в тенях, отбрасываемых огоньками свечей. Челси лежала в постели, глядя в потолок, пока рассветные лучи медленно пробивались сквозь занавески окна. Как она могла хоть на мгновение поверить, что жизнь прекрасна, когда на самом деле ничего не изменилось?! Банни неспособна работать, за Леверн нужно ухаживать, и нельзя же, в самом деле, привести Джонатана в этот сумасшедший дом!

Не успела Челси сползти с кровати, как позвонила Хилда, желающая узнать, куда она вчера исчезла.

– Господи, девочка, я звонила каждый час в офис и домой. Где тебя носило?! Я так волновалась!

Челси объяснила, что ездила за город, а сейчас все в порядке, и она попозже все объяснит. Ей не хотелось рассказывать Хилде о Джонатане, потому что после того, как она сегодня все ему скажет, не о чем будет говорить.

Приняв душ и одевшись, она отправилась к Леверн, которая уже проснулась и требовала сделать укол болеутоляющего.

– Какого черта ты шлялась где-то вчера вечером? – прохрипела она еле слышно – с каждым днем голос становился все тоньше, а слова невнятнее. – Эта проклятая сиделка заставила меня вчера ждать три часа! Побыстрее!

Хотя Челси почти всю ночь провела у постели бабушки, она постаралась быть с Леверн, как можно терпеливее.

– Я поговорю с Мартой. Она считает, что поступает как лучше.

– Скажи, что я хочу принять ванну, слышишь? Ненавижу, когда меня обтирают мыльной губкой! Я из-за этого вся чешусь. Хилда сегодня будет?

– Да, бабушка. Обещала приехать днем, после обеда.

– Чертова стерва заработала на нас кучу денег. Это самое меньшее, что она может для нас сделать!

– Она не стерва, бабушка, и очень добра, благородна, и, кстати, у нее для тебя хорошие новости, – заметила Челси, набирая лекарство в шприц.

– Что? Что? Нечего тянуть, скажи немедленно! Может, я не доживу до вечера! – рассердилась старуха.

Сделав укол, Челси наклонилась, поцеловала морщинистую щеку и терпеливо, нежно сказала:

– Несправедливо! Эти новости узнала Хилда, ей их и сообщать! Что ты хочешь на завтрак?

– Ничего. Не выношу бурды, которой кормит Каталина! Свиное пойло на серебряном подносе, больше ничего.

– Ба, не обижай Каталину. Она так старается тебе угодить!

– Лентяйка и готовит отвратительно! – настаивала старуха, но уже не с такой злобой и горечью – боль и действие лекарства взяли верх, она вновь погрузилась в полуобморочный туман.