К тому времени, как Челси добралась до дому, решение было принято.

На следующий день Челси прямо с утра поехала в редакцию рекламной газеты и поместила объявление:

«Кольцо с изумрудом. Срочная продажа. Прекрасный камень в три карата, темно-зеленый, необычная оправа. Необходимо продать на этой неделе. Приму лучшее предложение. Показываю только в банке или ювелирном магазине. Присылайте номера телефонов. Абонементный ящик 276».

– Неплохо составлено. Люди всегда пытаются купить что-нибудь по дешевке, – заверила себя Челси, выруливая на шоссе. В среду она проверит ящик и узнает, много ли пришло ответов. Если план сработает, у Челси будет достаточно денег, чтобы попробовать еще раз, в другом городе. Девушка пыталась не слишком задумываться над тем, что делает, иначе угрызения совести или этические соображения могут помешать добыть деньги как можно быстрее. Челси пыталась сказать себе, что это вопрос жизни или смерти. Бабушка пришла в совершенное отчаяние от финансовых неурядиц, и, если в самое ближайшее время не предпринять что-то, их просто выбросят на улицу.

По пути в научный зал университетской библиотеки она остановилась повидать Джейка, который заявил, что ей следует отправиться домой и отдохнуть.

– Твой глаз выглядит еще хуже, детка. Нельзя было так рано начинать работать.

– Не волнуйся, Джейк, у меня всегда все быстро заживает, – неохотно пробормотала девушка. – Так противно, когда лишена возможности функционировать, как все нормальные люди!

– Как твоя мама?

– По-моему, все в порядке. Я редко бываю днем дома, но бабушка следит за ней, как обычно.

– С психиатром все уладилось?

– Бабушка отказалась от него, как только забрала маму домой. Она ненавидит психотерапевтов, но, по-моему, матери нужно что-то в этом роде, – ответила Челси, качнув головой. – Когда никто не обращает на нее внимания, мама тут же впадает в депрессию. У нее совсем нет силы воли.

– Может, твоя бабушка сделала ошибку, что избавилась от психиатра, как считаешь?

– Возможно, но у нас все равно нет денег, чтобы ему заплатить. Несколько месяцев назад бабушка перестала платить за нашу медицинскую страховку, и мамин больничный счет должен быть астрономическим.

– Не боишься, что она может еще раз проделать то же самое? – спросил Джейк, внимательно наблюдая за девушкой.

Челси была крайне нормальным, рассудительным человеком. Трудно представить ее дочерью такой капризной, эгоистичной, избалованной кинозвезды, как Банни Томас.

– Надеюсь, нет… О Господи… надеюсь, что нет. Но и определенно сказать не могу, – ответила Челси, благодарная судьбе за то, что есть с кем поговорить.

– Почему ты так считаешь?

– Мама из тех людей, которым обязательно надо быть в центре внимания, – пояснила Челси и, усевшись на табурет рядом с Джейком, задумчиво уставилась вдаль.

Джейк осторожно коснулся руки девушки.

– Так или иначе, ей придется привыкать справляться с одиночеством, детка. Публика – неверный любовник.

– Дело не в этом, Джейк, – пробормотала Челси, глядя ему в глаза. – Маме нужны не зрители, а кто-то, кто бы мог ее любить. А этого у нее нет.

– Как нет? Ты, твоя бабушка…

– Этого недостаточно, Джейк, недостаточно, – глубоко вздохнув, объяснила она. – Маме необходим мужчина, такой, чтобы любил ее и носил на руках. Я пыталась втолковать бабушке, но это все равно что говорить со стенкой. Она ненавидела всех мужчин, когда-либо прикасавшихся к матери, включая моего отца, но я точно знаю, найди мама того, кто ей нужен, стала бы совершенно другим человеком. Она способна глубоко любить, – печально закончила Челси, задумчиво опустив глаза.

Джейк взглянул на склоненную головку юной красавицы. Так близка и в то же время настолько далекая!

Блондинки, с их белой кожей, розовыми щечками и голубыми глазами, большей частью напоминали Джейку о весне, были похожи на живые букеты полевых цветов. Но Челси совсем другая, какая-то осенняя: волосы словно золотистый закат октябрьского солнца в его родной Индиане, а глаза такие же, как темная земля после жатвы. Даже щеки с едва заметным румянцем на загорелой коже напоминали осенние листья клена.

Он часто задавался вопросом: что, если ее губы такие же сладкие на вкус, как кленовый сироп?

– Я впервые услышал от тебя об отце, – сказал он вслух, немедленно отсекая все непристойные мысли, пока они не довели его до беды. Не хватало еще, чтобы он испугал девочку своими заигрываниями, старый женатый дурень! Да она его знать не захочет!

– О чем здесь говорить? Я с самого детства ничего о нем не знаю, и даже не видела.

– Как это?

Челси пожала плечами.

– По правде говоря, сама не понимаю, Джейк. В доме о нем просто запрещено упоминать. Бабушка взяла с меня слово никогда не спрашивать у мамы об отце. Должно быть, он сделал ей что-то ужасное.

– А как насчет тебя, красавица? Почему ни с кем не встречаешься?

– Не хватает времени на парней, Джейк. Тут и колледж, и мама с бабушкой, и такой рабовладелец, как ты. Просто нет сил заниматься подобной чепухой.

– Чепухой? Дорогая, именно эта чепуха заставляет мир вертеться! Когда я был в твоем возрасте, ни о чем, кроме как о девочках, не думал – высокие, низенькие, толстые, тонкие.

Джейк сладострастно улыбнулся, вызвав веселый смех Челси.

– Джейк, я всегда подозревала, что ты сексуально озабочен, – съехидничала она.

– Вот и жена то же самое говорит, – подтвердил ухмыляющийся Джейк.

Челси встала.

– Шучу. Слушай, мне надо сегодня поработать в библиотеке. Нужно сдавать реферат к понедельнику, а книги по искусству на дом не выдаются.

– А я уж буду трудиться как раб. Закажи нам пиццу по пути, хорошо? Я не пойду на обед.

– Ну, раз ты платишь, – кивнула Челси, направляясь к двери.

– Ох и скряга же ты! Конечно, плачу. Мне с колбасой без грибов. И привези шесть бутылок коки.

Позже, этим же вечером, когда они, мирно переговариваясь, проработали часа три, Джейк решил, что пора кончать.

– С меня довольно, и с тебя тоже. Поезжай домой, отдохни, – настаивал он.

– Нет, Джейк. Ты здесь весь день торчал, а я не устала. Не хочу бросать это кольцо, пока не найду способ вставить квадратный оливин в круглую оправу. Я еще часок посижу и вернусь завтра сразу после занятий, хорошо?

Джейк неохотно кивнул и ушел, но Челси задержалась до глубокой ночи, работая над эскизом кулона, в который собиралась вставить бриллиант из кольца матери. Вдохновленная старинным гребнем, увиденным в окне антикварного магазина, она сумела свить тонкую филигрань из проволоки белого золота, казавшуюся легче воздуха. Сначала Челси попыталась купить платину, но с огорчением узнала, что платиновую проволоку больше не тянут и прелестную платиновую филигрань теперь невозможно сделать.

Удовлетворившись полученным узором, Челси осторожно поместила камень в три карата в тонкое гнездо, чтобы посмотреть, как будет выглядеть работа. Результат оказался великолепным. Текстура металла прекрасно контрастировала с холодным блеском и размером камня. Взволнованная успехом, девушка хотела было продолжать, пока не закончит, но, взглянув на часы, увидела, что уже слишком поздно. Неожиданно Челси ощутила, как болят спина и шея, в висках словно стучат молоточки, а больной глаз горит от усталости.

Девушка осторожно уложила алмаз и незаконченную оправу в маленькую бархатную коробочку и сунула ее в потайной карман на молнии, вшитый в подкладку жакета. Надежно спрятав остальные драгоценности и золото в огромный старый сейф, она погасила свет и включила сигнализацию.

Проезжая по тихим опустевшим улицам Уэствуда, девушка размышляла над рискованным предприятием, которое собиралась осуществить, и снова почувствовала, что неприятный ком страха сжал внутренности.

Сумеет ли она сделать все как надо или попадется и окажется в тюрьме? Только сейчас Челси по-настоящему поняла, что имел в виду преподаватель экономики, говоря, что без огромного риска нет больших прибылей.