Работа оказалась трудоемкой и скучной – Челси не выносила переделок, но к концу дня, подстегиваемая желанием побыстрее приняться за настоящее дело, она закончила все. Хотя Челси намеревалась сделать еще один кулон с бриллиантом, но сегодня в торговом центре ей пришла в голову неожиданная идея. Увидев множество турмалинов различных оттенков розового и малинового, она неожиданно для себя купила много камней всех оттенков от светлого до самого темного, и несколько зеленых, густо и более слабо окрашенных. В воображении она уже представляла широкий блестящий золотой браслет, выложенный узором в виде большой розы, и ей не терпелось поскорее набросать эскиз.

Вернувшийся Джейк пытался втянуть Челси в разговор, но та, занятая своими мыслями, отвечала односложно. Поскольку он прекрасно понимал, как Челси дорого время, то и вызвался пойти купить ей сэндвич перед тем, как отправиться домой. На прощанье Джейк посоветовал ей не засиживаться допоздна, но девушка, явно не слушая, рассеянно кивнула.

Взяв увядающую розу, Челси положила цветок перед собой и начала рисовать. Добившись, как ей показалось, нужного результата, девушка разместила турмалины на эскизе, чтобы посмотреть, как узор будет выглядеть в готовом виде, но огорченно поморщилась: если сплошь выложить лепестки камнями, получится слишком аляповато, похоже на дешевую бижутерию. Но, изучая рисунок, Челси неожиданно вспомнила головоломки, которыми увлекалась в детстве, радость, испытываемую каждый раз, когда, соединяя друг с другом хаотически разбросанные точки, получала красивую картинку.

Взяв листок кальки, она накрыла им рисунок и осторожно поставила точки в тех местах, куда хотела вставить турмалины. Как и в головоломке, рисунок казался бессмысленным, пока точки не будут соединены, и Челси решила сделать это линиями из крошечных бриллиантиков, переливающихся всеми оттенками радуги между цветными камнями. Одаренная необычайной способностью ясно представлять, как будет выглядеть готовое изделие, Челси сразу поняла, что создала оригинальную, неповторимую модель.

Теперь нужно решить, какой формы и размера будет золотой браслет. Необходима ширина не менее двух дюймов, и сделать его чуть-чуть выгнутым, чтобы удобно лег на руку. Сначала Челси хотела купить готовый браслет и вставить камни – это позволит сэкономить целый рабочий день, – но решила, что это нечестно по отношению к «Тенейджерс» – ведь тогда изделие нельзя будет считать подлинным.

Поэтому Челси склонилась над столом и принялась за работу, пока плечи и шея не начали невыносимо ныть от напряженной неудобной позы. Только в три часа ночи ей удалось добраться домой. Поднявшись к себе, она нашла на подушке позолоченную коробку из цветочного магазина.

Челси тяжело опустилась на постель, дрожащими от усталости руками потянула за красную ленту и открыла коробку. Внутри оказалась еще одна прекрасная роза. Улыбнувшись, она поставила цветок в стакан воды на ночном столике, чтобы он не увял до завтра. Подарок Уилса принес ей вдохновение, а Челси так нуждалась сейчас хоть в какой-то помощи! Весь день роза, покоившаяся у сердца девушки, наполняла ее счастьем от сознания, что она любима. Впервые в жизни любима!

Леверн не сводила глаз с Банни, лихорадочно подыскивая слова, которые могли бы убедить глупенькую дочь остановиться и подумать, прежде чем решиться на шаг, грозящий ужасными неприятностями. Однако, к несчастью, слепящая головная боль, так часто мучившая Леверн последнее время, вернулась с новой силой, лишая ее способности думать о чем-то еще, кроме этой утонченной пытки. Ей хотелось одного – принять таблетку и оказаться в прохладной полутьме своей комнаты. Но приходилось стоять на своем и пытаться противостоять смехотворному предложению дочери.

– Мама, ну что тут такого ужасного, если Фернандо переедет ко мне? Я думала, он тебе нравится, – раздраженно заявила Банни, выйдя из ванны и выхватив полотенце из рук матери. – Он должен с минуты на минуту прийти, и я намеревалась сказать, что ты согласна.

– Но я не согласна, Банни, и никогда не соглашусь! Если хочешь спать с ним, это твое дело, но ты будешь выглядеть последней дурой, если собираешься показываться на людях с гримером! Кроме того, он на десять лет младше тебя.

– При чем тут возраст?! Старики влюбляются в молодых девушек и никто на это внимания не обращает.

– Банни, дорогая, ты одна из величайших звезд в мире. Когда этот фильм выйдет на экраны, ты снова окажешься на вершине, там твое истинное место! Как ты можешь вообще думать о том, чтобы связаться с этим ничтожеством? Он просто подонок, поверь мне.

Молотки, стучавшие в висках Леверн, словно обезумев, принялись за работу с такой силой, что череп, казалось, сейчас расколется.

– Если я такая великая звезда, почему, черт побери, я должна заботиться о мнении других? – отпарировала Банни, вручая толстое махровое полотенце матери, чтобы та вытерла ей спину.

Леверн покорно взяла полотенце, но резкое движение вновь вызвало прилив боли, и неожиданно последние остатки сдержанности куда-то улетучились. Бросив полотенце в лицо дочери, она процедила:

– Можешь раз в жизни сама вытереться! Мне надоело ухаживать за тобой! Ужасно болит голова, я иду в постель.

Повернувшись, она поспешила выйти. Банни была настолько поражена необычным проявлением материнского гнева, что быстро накинула халат и побежала за Леверн. Должно быть, случилось что-то ужасное, если мать так ведет себя.

Леверн, не обращая внимания на строгий приказ доктора не пить больше одной таблетки от мигрени, приняла две, но тут в дверях появилась встревоженная дочь.

– Мама, последнее время у тебя постоянно болит голова, по-моему, тебе нужно пойти к доктору, – нервно пробормотала Банни, явно обеспокоенная состоянием матери.

– Я была у него на прошлой неделе, пока ты работала. Все в порядке. Он считает, что напряжение слишком велико и просто нужно больше отдыхать. Тебе лучше одеться. Фернандо вот-вот появится, чтобы загримировать тебя, а я заказала лимузин на семь. Иди, дорогая, мне уже лучше, – попросила она, впервые в жизни желая только, чтобы дочь ушла и оставила ее в покое.

– Что ж… ладно… но… я сказала Фернандо, что он может сегодня провести здесь ночь, – объявила Банни, как всегда, по-детски внимательная лишь к собственным желаниям и нужде. – Ты не возражаешь?

И неожиданно, после стольких лет, проведенных в борьбе за власть над собственной дочерью, Леверн сдалась, чувствуя, что нет сил сопротивляться. Какая, в конце концов, разница – ночью больше, ночью меньше!

– Хоть раз в жизни реши что-нибудь сама, Банни! А сейчас дай мне отдохнуть.

Добившись желаемого, Банни поспешила в свою комнату. Всякое беспокойство за мать немедленно улетучилось из головы при мыслях о предстоящей ночи! С того момента, когда Фернандо впервые овладел Банни, она мечтала лишь о том, как проведет с ним всю ночь в таком месте, где никто не помешает и не будет необходимости спешить.

Измученная Леверн разделась и легла, прислушиваясь к шуму за стеной. Приехал Фернандо, из комнаты дочери доносились смех и перешептывание. Наконец снова раздался звонок у входной двери – прибыл заказанный лимузин. Банни и Фернандо собирались на благотворительный бал, организованный Обществом борьбы с раком, где Банни в этом году была почетным председателем.

Леверн осторожно, чтоб не потревожить больную голову, передвинулась на еще не нагретое местечко. К счастью, таблетки начали действовать. Подняв отяжелевшую руку, она коснулась груди. Опухоль не только не исчезла, но казалась еще более твердой, похожей на массу крохотных стальных шариков, глубоко впившихся в плоть. Нужно в самом деле показаться врачу. Странно, почему она солгала дочери, что прошла медосмотр?

Одурманенная снотворным, Леверн проспала всю ночь, и даже шумные сексуальные забавы в соседней комнате не потревожили ее.

Фернандо с лихвой отработал свой «гонорар» в этот вечер, доведя Банни до такого изнеможения, что она даже не смогла подняться с постели на следующее утро. Хорошо, что было воскресенье и не нужно ехать на съемки! Фернандо оказался не только изобретательным, искусным любовником, но и первоклассным сексуальным атлетом.