Серджио умоляюще взглянул на Сэнди, но тот лишь поднял брови и пожал плечами.

– Что мне делать прикажете? Работу я найти не смогу – никто меня не возьмет после этой истории в газетах! Я должен получить при разводе достаточно, чтобы продолжать жить на Беверли-Хиллз, – пробормотал он, делая последнюю попытку вернуть ускользающую навсегда спокойную жизнь.

– Предлагаю сказать, куда ты спрятал драгоценности, а потом поговорим о будущем, – строго объяснил Сэнди.

Последовала долгая пауза, во время которой Хилда и Сэнди, затаив дыхание, ждали ответа Серджио.

– Сначала составьте документ, в котором подробно изложите все условия, тогда отдам драгоценности. Иначе ничего не получится.

– Нужно посоветоваться… – начал Сэнди. Серджио поднялся и направился к выходу.

– Ну да… Посоветуйтесь, да только не вздумайте тянуть – я ведь знаю, моей женушке не украшения нужны. Хочет заполучить записную книжечку, правда, сука?

В комнате неожиданно стало очень тихо; шум за дверью только подчеркивал неестественную напряженность между собеседниками.

– До скорого, – кивнул Серджио, с победоносным видом открывая дверь.

Хилда и Сэнди молча глядели друг на друга.

После ухода Серджио оба не произнесли ни слова, будто пораженные громом. Наконец Хилда предложила пойти куда-нибудь, где все можно спокойно обговорить.

Позже, когда оба сидели в офисе Сэнди, адвокату пришла в голову неплохая мысль.

– Слушай, ситуация вовсе не так уж плоха. Любая проблема, которую можно решить с помощью денег, выеденного яйца не стоит. Нужно предложить столько, чтобы он не смог отказаться.

Хилда покачала головой.

– Не знаешь ты его, Сэнди, поверь. Он из тех тупоголовых кретинов, которые любое предложение расценивают как признак слабости и будут жадно требовать еще и еще. Сколько бы я ни дала, этому человеку будет мало.

– Так что же делать?

– Доброта для него пустой звук. Серджио можно запугать до потери сознания.

– Ну, допустим, а как это сделать, не рискуя, что твой проклятый дневник может попасть в чьи-то руки? Предположим, только предположим, что его осенит гениальная мысль продать книжку в газету… скажем, «Нэшнл инкуайерер»… Он ведь на это способен, верно?

Но Хилда была слишком занята собственными мыслями, чтобы слушать ворчание Сэнди. Крохотный зародыш идеи забрезжил в мозгу – необходимо сосредоточиться. Она поднялась с кресла и, подхватив чашку с кофе, направилась к окну. Сэнди молча наблюдал за ней, зная, что с Хилдой нелегко торговаться, и если уж она так молчалива, значит пытается найти правильное решение.

Наконец она заговорила.

– Вот что, давай-ка сделаем так… Правда, нужно хорошенько обдумать детали, но, по-моему, мы получим дневник, и недорого, если, конечно, все пройдет как надо.

Через два часа она и Сэнди вновь поехали в тюрьму и попросили привезти Серджио. В течение следующего получаса, сидевшая у окна Хилда, не произнесла ни слова.

– Я составил соглашение, которое мы должны обсудить, – начал Сэнди. – Но должен сказать сразу: либо соглашаешься, либо остаешься без гроша.

– Что это должно означать? – как всегда, грубо спросил Серджио.

– Я хочу услышать твое «да» или «нет» именно сейчас, или ни о каких переговорах не может быть и речи! Хилда желает получить украшения и дневник сегодня, иначе возбудим против тебя дело.

– Слушай, приятель, нельзя ли повежливее?! У меня все козыри, забыл? Ну, сколько предлагаешь?

Сэнди выложил поспешно составленный документ, но, не прочитав и половины, Серджио злобно уставился на врагов.

– Я что, по-вашему спятил? – съехидничал он и оттолкнул бумагу. – Эта книжка стоит намного больше, чем «порше» и вшивые десять тысяч!

– Дневник – ее собственность, и, если не вернешь его, Хилда собирается подать в суд.

– В суд? Черта лысого! Если книжка начнет гулять по городу, посмотрю я, в каком дерьме окажется ваша Хилда! Думаете, я совсем дурак?

Спор разгорался все жарче. Сэнди продолжал повышать сумму, но, как и предсказывала Хилда, муж предъявлял такие непомерные требования, что в конце концов она сорвалась с места, подлетела к столу и драматическим жестом разорвала соглашение.

– Ты, кретин, не получишь и цента! Я ухожу, жлоб несчастный! Немедленно звоню Саю Крайстмену, расскажу о дневнике и обо всем, что там написано про него! Объясню, что ты украл его из моего сейфа, а сейчас шантажируешь меня, угрожая, продать книжку тому, кто ее обнародует. Как считаешь, что сделает Сай, когда все узнает? По-твоему, будет сидеть в сторонке и молча наблюдать, как ты выставляешь напоказ его жизнь?

– Блефуешь, – осторожно, но куда менее вызывающе предположил Серджио.

– Я всегда выполняю свои обещания, и ты это прекрасно знаешь. Ну что ж, до встречи. Желаю повеселиться напоследок – тебе уже недолго осталось.

Смяв обрывки контракта, она подбросила их в воздух и, сопровождаемая Сэнди, величественно выплыла из комнаты.

Серджио, запротестовав, двинулся было за ними, но полисмен преградил ему дорогу.

– Хилда, ради Бога, вернись! Давай поговорим! – завопил он, но ни она, ни Сэнди даже не потрудились обернуться.

Когда в восемь утра Челси удалось наконец выползти из постели и дотащиться до душа, теплые струйки не только не прогнали сон, а, наоборот, убаюкали настолько, что Челси начала снова клевать носом. Пришлось выключить теплую воду – каскад ледяных капель, обрушившихся на девушку, мигом вернул ей бодрость. Изгнав все следы сна, Челси позволила себе роскошь немного расслабиться и, выйдя из душевой кабинки освеженная и дрожащая, завернулась в теплое махровое полотенце.

Вытащив из шкафа чистые джинсы, она заметила заглаженную складку посредине и выругалась. Черт возьми, почему новая горничная набрасывается с утюгом на все, что попадется на глаза?! Челси быстро почистила зубы, провела расческой по волосам и взглянула на часы. В девять часов у нее деловая встреча в ювелирном торговом центре, а еще нужно пробиться через поток машин на шоссе Санта Моника. Если она опоздает, продавец может разозлиться, что его подняли с постели так рано, и повысит цены. Проклятье!

Челси схватила папку для эскизов, ключи от машины, портмоне, сбежала вниз и столкнулась с надоедливой служанкой.

– Фабиола, бабушка и мама уже ушли? – спросила она у женщины, протиравшей зеркало в холле.

– Час назад. Видели цветы?

– Какие цветы? – спросила Челси, не желая тратить время на зануду горничную, но в то же время заинтересовавшись.

– Рассыльный от цветочника принес вчера вечером. Для вас.

– Для меня? – удивилась Челси.

За всю жизнь она ни разу не получала цветов.

– Да. Они уже были в серебряной вазе. Я все поставила на пианино.

Несмотря на то, что времени почти не осталось, Челси полетела в гостиную. Там, на черном концертном рояле «Стейнвей», стоял огромнейший букет роз на длинных стеблях.

Подойдя поближе, чтобы уткнуться в душистый бархат лепестков и еще раз вспомнить об Уилсе, она неожиданно заметила мелкие буковки на изящной вазе. Наклонившись поближе, она увидела выгравированные даты пребывания друзей в Лос-Анджелесе и надпись: «Эти дни навсегда останутся в памяти. С любовью Маргарет, Уилс».

В первый раз после отъезда Уилса рухнули защитные барьеры, и агонизирующая мука потери охватила девушку. Ей хотелось унести цветы в свою комнату, забыться в прекрасных мечтах, излечиться воспоминаниями о драгоценных мгновениях, но времени не осталось. Челси повернулась, чтобы идти, но розы словно приворожили ее, и оставить их не было сил. Девушка быстро вытянула цветок из вазы и поспешила к машине. Потом, обломив стебель, вставила розу в петлицу белой блузки, поближе к лицу, чтобы можно было, наклоняя подбородок, касаться мягких лепестков, представлять, что любимый совсем рядом.

В мастерскую удалось добраться только к часу. Занятия Челси пропустила, но сегодня было не до того. Джейк все еще обедал, поэтому Челси разложила на столе множество маленьких пакетиков в голубой бумаге. Развернув самый большой, она исследовала содержимое под увеличительным стеклом. Челси выбрала жемчужины хорошего цвета и блеска, но с небольшими дефектами. Первое, что нужно сделать – заменить ими ценный розовый жемчуг матери, вставленный в браслеты.