— Во-вторых, чтобы отдача не разрушала подвеску. В крайнем случае домкрат заменить или починить гораздо проще и дешевле. Ну, и в-третьих, чтобы не ждать, пока успокоится качка, вызванная ударом отдачи по рессорам. В начале было без подпорок — замучались, от слова «нах…» кхм… Очень сильно, в общем. — Поправился я, под смешки свиты покосившись на дам и Государя. — Поставили две опоры сзади, чтобы качку убрать, стало легче. Но выравнивать всё равно сложно было, добавили ещё две. Думаю, может, сделать шесть, для уменьшения нагрузки на каждую из опор? Ладно, не буду вам головы дурить своими предположениями.
— Вы бы лучше характеристики назвали, а то стоим, смотрим, понять не можем.
— Калибр сто миллиметров, просто именно такая труба под руку подвернулась, никаких хитрых расчётов или особых соображений. Угол возвышения от сорока двух до восьмидесяти шести градусов. Наведение по горизонтали — плюс-минус три градуса от нейтрали. Если требуется перенести прицел сильнее — увы, нужно переставлять двуногу. Минимальная дальность стрельбы триста метров, максимальная — четыре тысячи семьсот.
— А неплохо!
— Вес снаряда двенадцать килограммов, из них семь тысяч четыреста граммов аммонала.
— Вы хотели сказать, семьсот сорок?
— Нет, почти семь с половиной кило. Начальная скорость снаряда маленькая, по сравнению с пушкой, перегрузки кратно ниже, броню или стены пробивать задача не ставится, потому и требования к прочности снаряда намного ниже. Что позволяет сделать стенки тоньше. Там, на столике, можно посмотреть снаряд в разрезе, разборный муляж есть. Техническая скорострельность до четырнадцати выстрелов в минуту на постоянном прицеле, практическая — от шести до десяти.
При осмотре муляжа один из сопровождавших Императора офицеров-артиллеристов, полковник гвардейской конной артиллерии, если я правильно рассмотрел знаки различия под шнурами, заявил:
— А вот тут, господа, кустарность как раз и видна. Разрешите, Ваше Величество?
— Извольте.
— Во-первых, отсутствие направляющих поясков. Оно и для ствола данного бомбомёта разрушительно — сколько тут ресурс получается, выстрелов сто пятьдесят или двести? И контроль схода затруднён. Во-вторых, конструкция снаряда. Головной взрыватель — это то, что сразу напрашивается, но он слишком часто разрушается при прохождении снаряда через преграду, потому артиллерия переходит на донные взрыватели. Ну, и содержание взрывчатки заведомо избыточное. Явно дилетантский подход, из соображений «чем больше, тем лучше». При такой толщине стенок они будут раздроблены в мелкую крошку, почти не дав действенных осколков. Есть ещё соображения, но это основное.
— Слышали, Юрий Викентьевич? Парировать можете?
— Не то, чтобы парировать — я с выступавшим во многом согласен, но не во всём. Сейчас мои бойцы принесут ящик с муляжами мин новой конструкции, там кое-что уже учтено. Пока могу сказать только, что орудие у меня гладкоствольное, так что особой надобности в пояске нет. Скольжение сталистого чугуна по стали даже лучше, чем у меди, хотя чуть-чуть хуже, чем у латуни. К тому же калибр у мины с допуском в гарантированный «минус».
— Гладкий ствол? Тогда — да, тогда от медного пояска толку нет. — Согласился незнакомый мне гвардейский полковник.
— Броню пробивать тоже не предполагается, более того, взрыватель настроен так, что срабатывает почти сразу при касании поверхности, за счёт этого и ударная волна, и осколки идут горизонтально в стороны. При этом накат землянки или кровлю на доме проломить успеет. А донный взрыватель ставить — это нужно делать съёмный хвостовик, что усложняет и конструкцию мины, и процесс подготовки её к выстрелу. Возить же снаряжённую мину — увольте, это никаким нормам безопасности не соответствует.
В ответ на сентенцию о безопасности полковник покивал головой, но в общем вид имел скептический.
— Согласен, что для уничтожения полевых укреплений и врагов в них нужна задержка и известная прочность головной части, но это, на мой взгляд, актуальнее для калибров побольше, миллиметров так двести. Чтобы проламывать крышу за счёт веса, поскольку скорость у нас, как я уже говорил, невелика.
— А у вас в планах ещё и такое соорудить⁈
— Помилуйте, Государь! Мне-то оно зачем⁈ Это я так, на случай, если кому понадобится. Внутрь форта какого-нибудь забросить фугас в полцентнера…
— Вот, извольте видеть! — Я открыл принесённый ящик и разделил пополам оба муляжа. — Два варианта, с вкладышем и внешней рубашкой.
Минут пятнадцать посвятили обсуждению достоинств и недостатков обоих вариантов, под конец я увидел даже что-то похожее на уважение в глазах гвардейского артиллериста.
— Жаль только, что мы всего этого на практике увидеть не сможем. Даже в исходном варианте. Не муляжами же стрелять!
— С вашего позволения, Государь…
— Хотите сказать, что имеете с собою запас?
— Так точно. По одному боекомплекту на ствол, в грузовом модуле. Возить с собой не заряженное оружие — всё равно, что без порток выйти, простите за сравнение.
— А боекомплект у вас какой установлен?
— Триста выстрелов на ствол. Три сотни ящиков в грузовом модуле. Изначально ящики были на четыре мины, но оказалось, что пятьдесят семь кило брутто — это слишком много на одного подносчика, и бегать вдвоём им не слишком удобно.
— Кстати говоря, я откуда у вас такая тяга к этому слову — «модуль»?
— Потому как вся техника — модульной конструкции. Кузов легко снимается и заменяется на другой, такой же или другой. При наличии какого-никакого подъёмного крана можно буквально за пятнадцать минут поменять местами, например, грузовой кузов и модуль с картечницей. Тоже, кстати, запатентовано, уже года полтора как.
— А смысл в этом? Кроме получения самого патента и усложнения конструкции грузовика?
— Упрощение перевалки грузов. Особенно, если там генеральный груз, который из кузова в вагон, к примеру, перетаскать несколько часов нужно. А так подцепил — и переставил. В хозяйстве экономия, один и тот же грузовик, в зависимости от того, что нужнее, можно и под насыпные грузы переделать, и бочку для воды поставить, да хоть лесовозную платформу. Снабжение в экспедиции: привезли бочку с водой, сняли на столбики, поставили пустую и отправили в следующий рейс. И вода стоит, и грузовик в работе. Опять же, снятый на грунт грузовой модуль — вполне себе полевой склад.
— Забавно.
При осмотре буксируемого варианта, который прошёл намного быстрее, поскольку ничего принципиально нового там не было, а публика устала, сослался на тележку для перевозки бочек как источник вдохновения для создания колёсного хода и на винотеку в ресторане, как прототип зарядного ящика.
От предложения командира полка остаться на обед Пётр Алексеевич отказался, вызвав тем самым у командира части странную смесь облегчения и разочарования. Идея же посмотреть на работу миномёта на практике породила распоряжение Императора откомандировать в его распоряжение буксируемый миномёт с расчётом и грузовик для его буксировки и перевозки боеприпасов. Ну, и гостинцы для Его Величества в нём же поедут, даже перегружать не нужно. При этом новоиспечённый поручик запаса Нюськин сам вызвался возглавить команду. Я же выпросил разрешение возвращаться домой своим ходом — оно, по расчётам, и быстрее получится, чем по железной дороге, и ни от кого не будем зависеть. Разрешение получили, с условием, что тяжёлое вооружение с крыши снимем и повезём внутри кузова. В ходе разговора кто-то выдвинул идею, чтобы и миномёт до полигона тоже двигался своим ходом, благо, есть офицер для руководства командой. А заодно, мол, и испытание будет для передка и колёсного хода.
На прощание Пётр Алексеевич обратился ко мне:
— Интересный вы человек, господин Рысюхин. Мне привычнее, что люди, едва придумав новые колёса для лафета или обосновав изменение длины ствола на полметра уже требуют признания заслуг в создании нового орудия. Вплоть до орденов, чинов и должностей. А вы, создав новый вид вооружения — лёгкую полевую мортиру, делаете вид, что ничего особенного не сделали и не придумали, только собрали вместе то, что уже было. А у вас тут даже не просто вооружение, а то, что сейчас начинают именовать комплексом: орудие, снаряд к нему, в двух вариантах — осколочный и фугасный, колёсный лафет, новый вид зарядного ящика. Бери и пользуйся. Скромность, конечно, хорошая черта, но слишком уж прибедняться тоже не надо. Кто-то может и поверить, а кто-то — принять за юродство.
