Просто теперь мне надо успеть.

Я попытался встать и тут же упал, навернувшись головой о камень. Все мои движения были хаотичными, ноги не слушались, и топорище снова выпало из рук.

Лишь один взгляд внутрь себя… и я увидел примерно то же самое, что видел внутри Анфима, когда тот сошёл с ума, объевшись Белоцветов. Просто порвал себе все магические чакры и необратимо перекрутил магические контуры.

Одновременно с этим нарушилась связь между разумом и телом, поэтому обыкновенная попытка встать оказалась трудным испытанием.

Сбоку что-то хлопнуло… Мельком я увидел кромешное пятно, мелькнувшее между скалами, и успел заметить, как сомкнулось чёрное зеркало. Это закрылся портал Тьмы, кого-то выпустив ко мне.

— Кутень? — прошептал я, чувствуя родной разум рядом.

Нет, не совсем родной… Мой цербер сопротивлялся, но сейчас над ним захватила контроль настоящая Повелительница Тьмы.

— Я искренне хотела дать тебе неограниченную силу, Всеволод, — голос Бездны прозвучал совсем рядом.

Зашелестели звериные лапы. Я снова попытался сгрести топорище пальцами, но левая рука не слушалась… Зато моя правая рука, неожиданно ловко сместившись к оружию, перехватила дубину.

Я ощерился.

— Ну, стерва, приготовься встре… — договорить мне не удалось, потому что моя же рука со все дури огрела меня дубиной.

Свалившись на спину и считая искры перед глазами, я уставился на вознесённое надо мной топорище. Какого⁈

В этот раз левая рука послушалась, и я всё-таки перехватил правую за запястье. Да так и задрыгался, пытаясь побороть сам себя.

И всё это под издевательский хохот Бездны… Надо мной склонился цербер, оскалив белоснежные клыки. Горящие красные глаза Кутеня внимательно следили за тем, как одна моя рука пыталась побороть другую.

— Неужели ты думал, что сможешь в одиночку противостоять мне? — голос Бездны разносился под сводами, — И всё из-за кого, Всеволод? Из-за жалкого мальчишки?

Я вспомнил о Луке, и это чуть придало сил… Но именно что чуть, потому что мои руки так и тряслись перед лицом, пытаясь пережать друг друга. Топорище то прижималось к моему лбу, то чуть отдалялось.

— Всеволод, вспомни, что говорит этот твой любимый Завет Ушедших о силе? Ну же, скажи это…

Я не ответил, продолжая бороться с непослушной рукой. Неужели всё из-за того, что я прибил цербера? Навряд ли… Просто оглушительный призыв Тьмы открыл мою душу, и Бездна воспользовалась этим.

— «Сила определяет верховенство», — звонко пропела Бездна, не дождавшись моего ответа, — «Опасаюсь тех, кто сильнее, и устрашаю тех, кто слабее». Кто сильнее, тот и правит, ведь так, Всеволод? Вспомни! Как только ты дал слабину своим чувствам, ты сразу стал слабее.

Краем глаза я заметил, как качнулась тень рядом со мной. Черноволосая Бездна была совсем близко, но почему-то не подходила. Может, боялась Хморока? Так-то ведь внутри рукояти чёрный камень, и что-то он наверняка да может…

— Ещё в том мире, Всеволод, ты допустил эту ошибку… Увидел дочь, проявил слабость — и умер! — Бездна чуть склонилась, позволив мне увидеть её лицо, — А в этом мире? Какой-то мальчишка, бродяга из захолустного городка… и вот ты уже здесь, на краю смерти. Ай-ай-ай, Всеволод, так много ошибок для моего лучшего Жреца.

Зарычал Кутень, и его тёмная слюна капнула мне на грудь. Он наступил на меня лапой, коснувшись топорища, и внутри меня пронеслись его мысли.

Цербер очень жалел, что не смог противостоять силе Бездны… Он пытался, но ведь он всего лишь дитя Тьмы, а она — Повелительница. Он сопротивлялся, но его попытки были смехотворны, и это причиняло Кутеню настоящую боль.

Он мечтал сомкнуть зубы на шее черноволосой и утащить во Тьму. Но мог обрести над собой контроль лишь на малое мгновение, которого не хватало даже на то, чтобы нырнуть в портал. Да и глупо во Тьме прятаться от Бездны…

Губитель Древа, как обычно, работал безупречно, показывая мне, о чём жалел Кутень.

— Посмотри на себя, Всеволод, — моего лба коснулся ледяной палец, — Ты же потерял себя. Десятый никогда не стал бы жертвовать собой ради кого-то…

Она, видимо, уловила какую-то мою мысль и вдруг повернула голову в ту сторону, откуда исходили волны холода.

— Ты… снова… — Бездна даже осипла от волнения, — Всё ради неё? — надо мной появились её зрачки, и чёрные губы очертились улыбкой, — А ведь ещё не всё потеряно, так? Ты уже терял любимую, и это дало мне Десятого Жреца, хитрейшего из сильнейших.

Я понял, что она замыслила что-то ужасное, и попытался схватить богиню левой рукой за волосы. Но тут же ощутил, как на моём горле сомкнулись пальцы моей же правой… Где-то рядом стукнуло выпавшее топорище.

Бездна, которую я так и не достал, выпрямилась, и её заливистый смех разлетелся эхом по пещере.

— Ведь если Отец-Небо провернул такое, почему я не могу? Слышишь, Небо⁈ В эту игру можно играть и вдвоём!

— Ты не посмеешь, — прохрипел, чуя, как это беспомощно звучит, и пытаясь разогнуть свои же пальцы.

— Ну же, Всеволод, ты пожертвуешь мне свою душу? — её голос прозвучал совсем рядом, у моего уха, — Всю! Без остатка! А она будет жить…

Повисла гробовая тишина. Хотя вокруг и так было холодно, моё сердце снова сдавили ледяные тиски… Потому что я знал, что не могу ответить этой стерве «нет».

Для меня и самого это стало откровением, ведь я Агату-то встречал лишь раз… Как же права эта черноволосая дрянь! Лишь раз прояви слабость, и начнётся череда падений.

Я тут же расслабился, положив левую руку вдоль тела. Пальцы коснулись и ощутили рукоять Губителя Древа.

Правая тут же перестала меня душить, словно взяла паузу, и голова Бездны склонилась надо мной.

— Ну же, Всеволод, всего одно слово… Ты — мой, и она будет жить.

С трудом мне удалось сдержать улыбку. Неужели Бездна думает, что Тёмный Жрец, пусть и бывший, не почует ложь?

Каждое слово Повелительницы Тьмы сквозило ложью. На самом деле она не могла распоряжаться жизнью Агаты, как бы ни хотела… Потому что Дочь Луны была свободна, ведь служила своей Моркате добровольно.

И моей жизнью Бездна больше не сможет распоряжаться. Мне бы лишь чуть-чуть сил… Обхватив топорище, я попытался им двинуть, даже приподнял, но правая рука снова угрожающе стиснула горло, прицеливаясь к кадыку.

Я так и скрючился, покачивая дубиной перед лицом усмехающейся Бездны. Одно движение, и моя собственная же рука вырвет мне кадык.

— Ради кого ты сражаешься, Всеволод? — Бездна поморщилась, — Вот у тебя в руках оружие бога, но где он сам? Неужели ты не понял, что боги этого мира просто трусливая свора?

Она вскочила, раскинула руки.

— Едва я появляюсь, как они разбегаются, словно тараканы на свету… — Бездна усмехнулась, — Какая игра слов, да, Всеволод? Ну же, где твой Хморок?

Она заглянула мне в глаза, словно выискивая там кого-то.

— Хморо-о-о-ок! Ты, трусливый бог смерти и мрака, видел рождение, но узрел гибель этого мира, и поэтому ты боишься меня!

Как бы там ни было, а её зрачки нет-нет, да с опаской поглядывали на Губитель Древа.

— Бо… бо… — попытался я вытолкнуть слова.

Бездна прислушалась, и моя правая рука чуть ослабила хватку.

— Что, Десятый? Ты согласен?

— Боишься прикоснуться, — я попытался изобразить улыбку, — к моей дубине…

Та поморщилась и встала. Брезгливо отряхнула вороное платье.

— Всеволод, упрямая ты грязь. Прими в благодарность мою последнюю мудрость… Способность видеть прошлое и будущее не всегда благо. Ты же Тёмный Жрец, и знаешь, что каждый сам делает своё будущее. Я выше тебя, Всеволод, и ты падёшь.

То ли это правая рука до искр сдавила мне горло, то ли слова «прошлое и будущее» эхом пронеслись в моей голове, но неожиданно меня озарила мысль. Из глубины памяти вспыхнули слова Хморока из видения… «Белый Камень ты найдёшь, когда поймёшь, что он делает».

Ведь Чёрный Камень — это дела прошлые. А вот Белый…

Я, стиснув зубы, процедил:

— Поднявшийся высоко…