— Давай встретимся в «Парадиз» минут через двадцать, — посмотрела я на дорогу.

— Буду ждать с нетерпением.

Отключив телефон, я прикрыла глаза.

Одна ошибка ведёт за собой последующую, и надо отвечать.

— Приехали, даже немного раньше, чем вы говорили, — подводит итог поездке Егор. — Мне проводить вас?

— Нет, я сама, спасибо.

Парень кивает, а я вхожу в ресторан. С наступлением темноты он превращается в паб. Уютно, атмосферно, вкусно.

Девушка-хостел уточняет, где я хочу сесть. Я выбираю столик в углу, весь зал перед тобой, а ты нет, удобно.

— Меню не надо, принесите кофе по-турецки с кардамоном.

Девушка уходит, зал пополняется людьми, играет ненавязчивая музыка, освещение тускловатое. Барная стойка заполняется народом, бармен быстро готовить коктейли, наливает спиртные напитки. Мне приносят кофе, я отпиваю. Божественный кофе, аромат. Я прикрываю глаза, наслаждаясь, и ощущаю, что на меня смотрят. Осматриваю зал и замечаю Савелия. Он смотрит на меня, отпивает алкоголь из бокала, а я замираю. Песня льётся фоном, многие начинают подпевать, а мы замираем на куплете:

«А может, ночь не торопить

И все сначала повторить,

Нам все сначала повторить

О, как мне быть?

А может, снова все начать,

Я не хочу тебя терять,

Я не могу тебя терять!

О, как мне быть?»

Смотрим друг на друга, всё замирает для нас. Глаза в глаза. Слова песни словно становятся нашими словами, нашим немым диалогом. Я смотрю на Савелия, а перед глазами проплывает прошлое. Оно такое светлое, такое доброе. Я кладу руку на плоский живот, теплота разливается, и я загадываю, если он подойдёт, я всё прощу. Но не успеваю это осознать, как со спины меня обнимают и целуют в щеку. На столе появляется огромный букет, а в мужчине я быстро узнаю Георгия.

Георгий садится рядом, занимает собой всё свободное пространство и закрывает Савелия. Я не вижу его, но чувствую на себе его взгляд. Не дышу смотрю, чего-то жду. Хотя признаться честно не знаю, чего жду, чего хочу.

Георгий что-то говорит, я не слушаю, точнее сказать, не слышу. Напрягаюсь, пристально смотря на мужчину, читаю слова, которые он говорит, по губам.

— Я рад, что ты позвонила, Арина.

Морщусь, а он продолжает:

— Ариш… — словно проверяет мою реакцию, хочет узнать, что я сделаю.

Отвлекаюсь на подошедшую девушку-официанта с меню и вазой, полной воды, и сразу замечаю подошедшего Савелия. Он грубо отодвигает стул от другого столика исадится по центру нашего стола.

— Привет, — говорит вроде бы для всех, но смотрит на меня. — Армина, — тянет по слогам, медленно, с выделением каждой буквы. Выглядит спокойно, но глаза горят, я знаю этот цвет, этот огонь, эту тягучую растяжку букв. За всем этим деланым спокойствием кроется буря.

Как здоровье, — бросает небрежный взгляд на мужчину, и опять смотрит на меня. Обжигает, пригвождает своим таким холодным и таким родным взглядом. Лёгкий мороз проходит по руке, я не знаю, чего ожидать от Савелия. Он такой родной и такой незнакомый сейчас, именно в эту секунду. И самое страшное, я не знаю, каких можно ожидать от него действий.

Он вальяжно располагается на стуле, явно ощущая себя хозяином положения.

Георгий молчит, но заметно, что напряжен не меньше меня. Уверена, он не ожидал увидеть здесь Савелия. Думал, будет просто разговор, встреча, возможно, думал о романтическом ужине. Об этом многое говорит: его костюм, цветы.

Пока я нервно отпиваю кофе, Савелий что-то тихо говорит, повернув голову в сторону Георгия. Ему явно это не нравится, он морщится, желваки ходят по лицу. Он быстро отвечает, но я слышу из-за шума компании сбоку, всего только обрывок фразы. «Я тебе уже всё сказал».

Что она означает, я не знаю, можно трактовать по-разному.

–​Мы хотели поговорить с Георгием, — начинаю и осекаюсь под пристальным взглядом Савелия, он словно предупреждает: ещё одно слово и убью.

–​ Мы тоже хотим поговорить, — буквально рычит Громов и обращает взгляд на мужчину. — Выйдем, поговорим. Куришь? — достаёт пачку сигарет и зазывно показывает.

Георгий кивает, быстро, не сговариваясь, они встают. Я не успеваю ничего сказать. Уходят под мой взгляд. Подорвавшись, я встаю за ними, но резко становиться плохо, в глазах темнеет, я успеваю только обхватить живот одной рукой.

— Вам плохо, — слышу почти сразу и открываю глаза. Надо мной стоит девушка-официант.

— Спасибо, уже лучше, — ощущаю, что мне и правда полегче.

— Давайте присядем. Вот так, — помогает девушка сесть за стол.

Другая девушка подносит стакан воды, выпиваю. Темнота проходит так же быстро, как и появилась, но девушки не оставляют, интересуются насчёт скорой.

— Нет, — отказываюсь и кладу крупную купюру на стол. — Сдачи не надо, — говорю и беру свою куртку.

Улица встречает легкой прохладой, застегиваю куртку и смотрю по сторонам, сразу замечаю Георгия, он придерживает свою повреждённую руку, обеспокоено подхожу к нему Савелия нигде не видно по близости, хоть и оглядываюсь, стараясь его найти.

— Что произошло? — спрашиваю и осматриваю бегло мужчину, замечая припухлость под скулой.

— Это Савва? — спрашиваю, смотря на наливающийся синяк и протягиваю руку, осматривая его. Мужчина хмурится, один раз даже шипит.

— Извини.

Я убираю руку, но не успеваю, Георгий перехватывает, подносит к своим губам и целует. Я замираю, но не от действий мужчины, а от того, что нас видит Громов. Он останавливается, смотрит на меня. Сжимает кулаки, вижу даже на расстоянии его горящие глаза, отдёргиваю наконец свою ладонь, но вижу удаляющуюсяспину Саввы. Тоскливо, больно, обидно становится тут же. Георгий дико раздражает своей речью, которую я пропускаю мимо ушей.

— Я хочу… мне надо идти, — отталкиваюсь от мужчины и просто трусливо убегаю, слыша его лёгкий смех и улыбку.

Дома я осознаю патовость ситуации и как это все выглядело со стороны. Выходит, что я вышла, выбежала к Георгию, осматривала, ощупывала его ушибы, а он целовал мои руки. Глупая, дурная ситуация, в которую я попала случайно… Но со стороны глазами Савелия это не случайность, а доказательство чувств, любви, заботы. Я и сама бы так подумала, если бы все увидела издалека.

«Я люблю его», — вспоминаю, как выдавливала эти слова из себя, чтобы навсегда покончить отношения с Савелием, а теперь сама расстраиваюсь, что он не борется за меня, за наши отношения. Просто ушёл.

«Как когда-то и тебя», — напоминает мозг мои фразы, которые я говорила Савве, как шептала, когда хотела добиться своего, как менялось его лицо, мимика. Желваки ходили на его таком мужественном и чертовски красивом лице, глаза… ещё немного и, казалось, они лопнут, или он просто убьёт меня после каждого нового слова, которые я произносила. Кажется, все сбылось, чего я так хотела. Он ушёл, не стал ничего делать, ранее даже обещал, что отпустит.

Становится так тяжело, грустно от осознания. Хочется банальной теплоты. Беру в руки телефон и набираю Армена. Эгоистично, но кроме него, у меня никого нет из действительно родных людей. Не завела, а родителей давно нет в живых. Друг отвечает быстро, где-то со второго гудка.

— Привет, как твои дела?

— Армен, можешь приехать, пожалуйста, — говорю сразу без приветствия.

— Могу, Ари, ты скажи только, что плохо. Ребёнок?

— Нет, с малышом все нормально.

— Не переживай, сейчас приеду.

Проходит несколько долгих минут, я лежу, свернувшись калачиком, жду Армена, очень хочу, чтобы он появился побыстрее.

Когда слышу мелодию звонка, соскакиваю с дивана, быстро открываю входную дверь. Армен переступает порог и сразу же обнимает. А меня прорывает, я начинаю плакать, слёзы текут и текут без остановки. Он молчит, ничего не спрашивает, просто гладит меня по спине, а я безумно благодарна ему за это. Что приехал, что не задаёт вопросов, что дарит сейчас своё тепло.