— До свидания, — тянет Лиля вахтёру, когда мы выходим, и отрывает меня от мыслей. — Дядя Олег, — обращается Лиля к водителю. — Скажите, а куда мы ездили вчера к папе.

Моложавый водитель кивает в знак приветствия мне и смотрит на Лилю.

— У тебя ещё конное занятие, милая леди, и к папе мы сегодня не успеем. Завтра съездим.

— Я помню, — насупившись, бросает девочка. — Адрес нужен Армине Богдановне, они с папой друзья.

Водитель вновь бросает на меня взгляд, но он ничего не выражает. А я почему-то задумываюсь над выражением «друзья». Так, как мы, точно не дружат, но ничего не говорю, смотрю на водителя. Он забирает вещи у девочки, помогает ей сесть в авто.

— Может, вас подвезти или только адрес? — обращается водитель ко мне.

— Если вам удобно.

— По пути. Я высажу вас немного раньше, чтоб не заезжать на парковку, вы не против?

— Нет, всё нормально, — отвечаю водителю и сажусь рядом с девочкой.

Лиля ластится ко мне, я приобнимаю девочку, понимая, как ей не хватает женского тепла.

— А хотите, я покажу фото лошадок?

Я киваю, а Лилечка достаёт из рюкзака планшет и открывает фотографии.

На многих она не одна, а с отцом. Больно смотреть на них. Георгий прекрасный отец, видно, что он очень любит малышку. При просмотре очередного фото ощущаю себя сукой. Ведь это всё из-за меня. Из-за меня он в больнице, из-за меня не может провести время с дочкой.

Мои глупые эгоистические поступки… Что и кому я хотела доказать? Я кусаю плохо зажившие губы, они начинают сразу же кровоточить. Во рту ощущается металлический вкус крови, и только голос малышки не даёт сойти в эту секунду с ума.

— Приехали, — выводит из оцепенения грубоватый голос водителя, вероятно, из-за сигарет, а может, он что-то знает, мелькает в голове, но тут же гаснет. Мы взрослые люди. Никого, кроме нас, меня и Георгия, не касается та ночь.

— Спасибо, — бросаю и выхожу из машины. Больницу вижу почти сразу. Нужно перейти дорогу, и я окажусь в белоснежном здании. Лиля была права, белое и высокое.

Подхожу к светофору, и тут замечаю цветочный магазин. Знаю, мужчинам не дарят цветы, но почему-то хочется.

Захожу в магазин, девушка-флорист дарит дежурную улыбку, интересуется, что подсказать. Я рассматривают небольшой ассортимент магазина в раздумьях, что взять, пока не замечаю лилии. Крупные белоснежные бутоны на стебле.

— Заверните все, — указываю на цветы.

— Упаковать в бумагу? — девушка показывает множество красивых обёрток.

— Просто перевяжите красиво лентой. Оплата будет по карте.

Девушка быстро всё выполняет. Выхожу из магазина, светофор загорается зелёным цветом, словно намекает мне на движение вперед.

Иду медленно, понимаю необходимость, но испытываю непонятное чувство, словно заставляю себя.

Многие из персонала, да и посетители смотрят на меня. Вначале на большой букет, после на меня. Не знаю, о чем они думают, но сочувствующие взгляды встречаю часто. Скорее всего, думают, я навещаю кого-то близкого.

— Добрый день, Георгий Назаров в какой палате лежит? — обратилась я к медсестре на ресепшене.

— Четвёртый этаж, седьмая палата.

Я не обратила внимание, но девушка даже не посмотрела в журнал.

Четвёртый этаж. Я остановилась у очереди к лифту. Многие стояли с пакетами, были видны фрукты. Я поздно вспомнила, что стоило бы купить что-то из еды, а не цветы. Наверное, глупо. Но я вошла в подошедший лифт. Нажала кнопку четвёртого этажа и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и убрать тремор рук.

— Все будет хорошо, — услышала я голос и почувствовала тёплые прикосновения к своим рукам. Говорила пожилая дама.

— Спасибо, обязательно будет, — прошептала я и вышла из лифта. По классике жанра седьмая палата оказалась второй от лифта. Остановившись у двери, я глубоко вдохнула и вошла.

Большая просторная палата разделена на две зоны: самой больничной кровати и гостевой части для посетителей. Столик с двумя креслами, за ним располагалась небольшая кухня.

«Удобно», — почему-то мелькнуло в голове.

Мужчина лежал на кровати, одна рука была в гипсе. Лицо, как и вторая рука, было в темно-синих гематомах. Почти таким же было мое тело.

Георгий не сразу заметил меня, а может, специально дольше положенного что-то смотрел в ноутбук, который стоял у него на коленях.

— Привет, — выдавила я, хотя изначально хотела обращаться на вы. Но, увидев сейчас мужчину, поняла, что это бессмысленно. Всё, что могло, между нами уже произошло. И обращаться на вы даже немного смешно. По-детски, что ли.

— Здравствуй, Армина, — Георгий печально улыбнулся мне, закрывая ноутбук и кладя его на прикроватную тумбу. — Хорошо выглядишь.

— Чего не скажешь о тебе, — протянула я.

— Бывало и хуже.

— Прости, — прошептала я, смотря на мужчину, — это он сделал?

Георгий ничего не ответил, но ответа не требовалось.

«Я убью его» — вспомнила я опять слова мужа. Он почти это и сделал. Видно невооруженным взглядом, что мужчине сильно досталось, не знаю, всё ли сделал сам Савелий или его помощники, но постарались они на славу, ничего не скажешь. Не знаю, как остальная часть тела, но и того, что я видела, мне хватило.

— Извини, я принесла цветы, — начала я вновь после тягучего молчания. — Хотя, думаю, надо было фрукты или что-то вкусное.

— Спасибо, ничего не надо, кормят тут хорошо. Если не затруднит, поставь цветы в вазу. Она стоит в кухонном шкафу.

Я послушно встала, взяла вазу, налила воду, поставила цветы на небольшой стол и заметила рисунок. На нем был мужчина с девочкой. Видно, что рисовал ребёнок, но очень неплохо, прослеживалась схожесть с Георгием.

— Лиля нарисовала, сказала, как только я поправлюсь, мы пойдём гулять.

Стало больно внутри после таких слов. Только я, и никто больше не виноват в этом. Из-за меня он тут, из-за меня маленькая девочка могла лишиться ещё и отца. Прикусив губу, я почувствовала кровь, но лучше она, чем слёзы. Я не могла и не хотела плакать при мужчине. Всё неправильно, всё не так должно было быть. Мы не должны были сближаться, я не должна была с ним спать, позволять всё это… Не должна здесь появляться, стоять возле его кровати. Сев в кресло, я сжала посильнее руки. Я не могу сбежать, а так хотелось открыть дверь и сбежать. Как в детстве спрятаться, сбежать — и кажется, никакой проблемы больше нет. Но это взрослая жизнь, и ошибки взрослые, как и расплата.

— Лилечка хорошо рисует, — наконец выдавливаю из себя.

— Да, у неё неплохо получается. Я подумываю нанять для неё педагога.

Я слышу мужской голос, но он такой далёкий, словно через призму. Почти не смотрю на него, не могу. Ощущаю вину перед ним и Лилей.

— Не бросай ее, пожалуйста, — просит Георгий. — Мне неделю точно надо поваляться, а она куксится.

— Не брошу, — шепчу.

— Ой, у вас посетитель, извините, — входит с капельницей молоденькая медсестра, стреляя глазами по Георгию.

— Да, зайди попозже.

— Не стоит, я пойду, поправляйся. Встаю с кресла и подхожу к кровати, не знаю зачем, но наклоняюсь к мужчине и целую его в щеку.

Он стирает капельку крови у меня с губы не пострадавшей рукой и шепчет: «Я поборюсь за тебя, Армина».

А я отшатываюсь, а потом выбегаю из палаты.

«Я поборюсь за тебя, Армина» — в голове раз за разом повторяются слова мужчины. Не замечаяникого вокруг, сбегаю по лестнице. Четыре этажа, как один, и только его слова, как мантра: «Я поборюсь».

Хочется сдавить голову, только бы прекратилось… но также я понимаю, что сама в этом виновата. Позволила, поддалась, заигралась. Доказала… только кому и что? Стравила между собой двоих мужчин. Савелий показал свою власть и возможности, поступил как Громов. Георгий… не знаю. Позволил, не смог ответить…

Страшно только за Лилю. Маленькая девочка, которая, как и я, оказалась в эпицентре.

Что-то мне подсказывало, если Георгий не отступиться, Савелий не успокоится.