— Спасибо, я заберу вечером.

Женщина кивает, желает хорошего дня, а я иду к машине и еду на работу.

У входа вижу Георгия с Лилей, которые синхронно улыбаются, малышка машет рукой.

— Доброе утро, Армина.

— Доброе, привет, Лилечка, — улыбаюсь малышке.

— Вы говорили, Лиля может присутствовать на занятиях.

— Да, конечно. Думаю, мы пойдём, — перевожу взгляд на телефон, намекая на время, но, кажется, и я, и мужчина понимаем, что я не опаздываю. Мне просто не нравится его взгляд и настрой сейчас. Он явно хочет перейти черту дружеских отношений, а мне не хочется отношений, тем более, что я не разобралась ещё со старыми.

— Армина, я бы хотел пригласить вас на ужин. Нет, нет, только не отказывайтесь сразу, — чувствуя, что я откажусь, мужчина сразу же отбивает мою попытку, — ничего такого. Просто дружеская встреча, благодарность, что вы подарили Лиле такой вечер.

Я таю и улыбаюсь, смотря на малышку.

— Я подумаю, — отвечаю, настроенная уже не так отрицательно.

— Тогда жду вашего звонка или смс и не смею задерживать.

Мужчина уходит, а я с Лилей иду в здание. Пока поднимаемся, Лиля без умолку тараторит, а я смотрю на неё.

— Арминочка, — догоняет меня тетя Глаша, наша вахтёр и гардеробщик. — Подожди минуточку. Это тебе передали, сказали лично отдать. Женщина возвращается с таким же большим букетом сирени и вкладывает его в мои руки.

Я киваю в знак благодарности и захожу с цветами в кабинет, примечая записку в цветах.

Ставлю букет в вазу и пробегаюсь глазами по записке.

«Надеюсь, мне удалось хотя бы на секунду вернуть тебя в детство»

По телу одновременно пробегает боль и что-то екает приятное в душе. Это мило….

Можно многое сказать о Савелие Громове. Кто-то скажет: беспринципный бизнесмен, идущий по головам, владелец алмазных шахт, заводов, пароходов и коллекционер всего редкого; кто-то вспомнит его тысячи любовниц и громкие дела отца, о которых и сейчас нет-нет, да шепчутся до сих пор, передавая как тайну, что все богатства Грома неспроста и отец строил на крови бизнес, который и передал впоследствии сыну. Я сказала бы другое. Он всегда был внимателен, нежен со мной, и вот сейчас. Сирень, детство… не забыл. А я когда-то очень давно рассказывала ему о детстве и доме…

Зарывшись в букет, я вздохнула аромат и смахнула слезу.

Перед глазами проплыл вчерашний вечер. Его новая семья, избранница.

«Ты обещала» — я будто снова услышала слова девушки.

— Армина Богдановна, вы плачете?

Я повернула голову и посмотрела на Лилю. Я совсем забыла, что она была тут.

— Нет, нет, малыш. Тебе показалось, — наклонилась я к девочке, а она ловко стёрла слезинки.

— Соринка, но ты ведь маленькая феечка, одним движением смогла все исправить.

Девочка подарила улыбку, а я обняла ее. Стало легче, а потом дверь открылась и вбежали другие девочки. Занятие быстро поглотило меня, как и девочки, которые требовали внимания.

По окончании занятия я подарила букет Раисе Витальевна, бывшая прима приняла его с грацией истинной богини сцены.

— Арминочка детка умеешь ты дарить подарки, — выдала она обнимая меня и зарываясь в огромный букет.

— Давно не дарили таких букетов, воистину королевский.

Я улыбнулась на последние слова женщины. Савелий Громов воистину любил роскошь во всём. Сразу же вспомнилась ванная комната, когда я впервые попала в его дом. В углу зеркала были выложены бриллиантами инициалы заглавных букв его имени и фамилии. После того случая я не удивляюсь ничему, что связано с Савелием. Роскошь была его вторым «Я», причём во всём. Он не любил ею кичиться, но с лёгкостью и каким-то обычным состоянием излучал и создавал ее возле себя.

Отбросив воспоминания, я переоделась, закрыла кабинет, попрощалась со всеми, кто встретился на пути, и направилась к своей машине.

Хотелось домой, залезть под плед, посмотреть душевный фильм и больше ни о чем не думать. Выруливая с парковки, я всё обдумывала, какой фильм я хочу посмотреть, как приметила знакомый ранее тёмный джип. Он неотрывно следовал за мной, что напрягало. Возникло знакомое состояние будто я нахожусь на витрине, и меня со всех сторон рассматривают. Пару раз я попыталась оторваться, но, осознав бессмысленность своих действий, забросила эту идею и, включив погромче музыку, продолжила путь к дому и перестала смотреть, едет ли за мной машина.

Войдя в подъезд, я бросила взгляд на консьержку, которая подалась ко мне с вынутыми из вазы цветами.

— Оставьте себе, — отрезала я тут же холодно, что не скрылосьот женщины. — И пожалуйста, впредь, если будут цветы, не принимайте их или забирайте себе, мне они не нужны.

Если консьержка удивилась моим словам, то промолчала.

Как показала неделя, цветы были, и много. Их приносили домой, где я каждый раз отказывалась их принимать у консьержки, и на работу, где вахтёр тетя Глаша строила догадки, кто мне дарит такие букеты. Хоть я их не принимала, но душу они грели. Моя эгоистичная черта, которая вырывалась в такие моменты, ликовала. Что-то мне подсказывало — своей любовнице Савва не дарил таких букетов.

— Армина, как вы прокомментируете благотворительный вечер, который состоялся вчера?

Я так и не успела не то, что ответить, даже расслышать до конца вопрос. Меня обступили, да чего там, облепили журналисты, как только я вышла из машины, и наперебой закидывали вопросами, крича и перебивая друг друга. Я ничего толком не могла разобрать, как и понять, о каком вечере они говорят. Вчерашний вечер я провела в гостях у Армена за поеданием с беременной Беллой Киевского тортика, которого она безумно захотела и заставила бедного мужа тут же ей доставить.

Голова начала болеть от гвалта голосов и вспышек фотоаппаратов и телефонов, которыми меня фотографировали. Я как загнанный зверь пыталась искать пути отступления, хорошо, что на помощь пришла охрана. Виктор профессионально отделял журналистов, и в скором времени оказался возле меня с Егором.

— Армина Богдановна, не волнуйтесь, идите за Виктором, я буду сзади и не позволю им теснить вас.

Я кивнула в знак благодарности и пошла за парнями. Они получали деньги не зря, и в скором времени мы действительно вышли из удушающего круга шумных журналистов. Но они не отставали, шли за нами в попыткеперекрыть путь и закидать меня вопросами, на которые я не то что не знала, как отвечать, но и не понимала, чем они так взбудоражены. Раньше я понимала корни их активности в мой адрес, сейчас же она пугала.

Войдя в здание, я буквально выдохнула, но тут же увидела спускающего по ступеням директора.

— Армина, это по вашу душу делегация?

Я пожала плечами, что отвечать я, увы, не знала.

— Да, — протянул недовольно директор. — Очень нехорошо, у нас дети, да и в целом войти-выйти становится сложно. Надо подумать, как их убрать, если это в ваших силах, то предпримите какие-то действия.

Я ничего не ответила. А что сказать? Как их убрать я тоже не знала. Но не отказалась бы если бы их кто-то убрал.

— Армина Богдановна, наберите как будете выходить, мы проведём.

— Спасибо, Виктор.

— Хорошего дня, мы будем в машине, если что-то будет нужно, сообщите.

Я кивнула в знак согласия и благодарности.

— Арминочка, — окликнула меня теть Глаша, когда я пошла в сторону лестницы.

— Так и не возьмёшь? — кивнула она на большую корзину с розами, перелистывая газету, где я, кажется, увидела фотографию Савелия.

— Теть Глаш, а можно мне газету?

— Бери, вот как раз новые лежат, — женщина кинула на небольшую стопку новых газет, которые поступали к нам ежедневно, и которые как правило редко кто разбирал.

Я взяла газету и пошла в сторону лестницы.

— Армин, так что с цветами?

Я не ответила, меня заинтересовала фотография Савелия и кричащая надпись:

«Алмазный король, с незнакомкой».

Я, кажется, теперь понимала, откуда растут ноги налетевших как на мед представителей прессы.