В дверях стоял боец МКВА. Вместо лица у него был тяжёлый шлем с зеленовато-синим стеклом. Ноги охранника были разведены на ширину плеч, одна рука в перчатке покоилась на поясной кобуре. Не человек, а ожившее оружие.

Но, увидев Эллен Мэй, он посторонился. Она не удостоила его и взглядом, словно охранник был деталью узора на стенной плитке.

И Свенсона пропустили внутрь, и он увидел Крэндалла, восседающего на койке. Крэндалл улыбался им.

Свенсон вернул улыбку. Он не нашёл в себе сил взглянуть Крэндаллу в глаза, поэтому обвёл взором палату. По одну сторону койки на столике стояли фоторамки. Некоторые показывали Эллен Мэй, одна — Эллен Мэй с родителями (те жили где-то на ранчо в Нью-Мексико). На этом снимке Эллен Мэй и её предки сидели вместе за столиком, накрытым для пикника. Эллен Мэй выглядела очень похожей на своего папашу.

И на Крэндалла. У Крэндалла было узкое волчье лицо с грубыми чертами, подошедшее бы деревенскому дурачку. Если бы не мощь интеллекта, просвечивавшая сквозь эту физиономию. Сила личности, ум и благолепная искренняя самоуверенность делали деревенское лицо в известной мере привлекательным.

Крэндалл никогда не вступал в брак. Он любил говорить, что женат на своей миссии. Однако в палате было целых четыре фоторамки с Эллен Мэй, и Свенсону явилась догадка: что, если между Эллен Мэй и улыбчивым Риком Крэндаллом существует старательно подавляемое кровосмесительное влечение?

У стены за кроватью Крэндалла попискивало и мерцало огоньками сложное оборудование. К вене на левом предплечье Крэндалла оттуда тянулся шланг, оканчиваясь серебристым катетером.

В оформлении палаты преобладали мягкие светлые тона; на комодах вдоль койки выстроились горшки — целый лесок кремовых цветов. Свенсон вообразил себе, как спецы ВА методично проверяют каждый горшок на предмет скрытого взрывного устройства и затем аккуратно втыкают цветок на место, и с трудом подавил желание рассмеяться.

Он чувствовал, как нарастает давящая тяжесть в груди; неотвратимо приближавшаяся истерика представлялась ему краем скального обрыва, куда его несло на полной скорости. Он боролся с ней, пуская корни в своего персонажа, Свенсона.

В этом и фокус, говорил ему Пэрчейз. Ты станешь идеально спрятанным «жучком» в телефоне. Если всё сделано правильно, проверяющие могут разобрать телефон на части, а «жучка» не найдут. Тебе придётся работать, как телефону, звонить, как телефону, выполнять все функции телефона и ничего не передавать до урочного часа, а когда настанет нужный момент, отослать сигнал, не разрушая иллюзии, будто ты — деталь телефона. До этой минуты ты будешь выглядеть, как самый обычный телефон.

Всё же, подумал он, я мог бы вырвать у охранника пушку. Я мог бы застрелить их обоих на месте и покончить с собой. И со всем этим дерьмом.

К сожалению, ВА это не остановит. Останется Уотсон. И другие.

Он взглянул на Крэндалла и сказал себе:

Этот человек — герой. Этот человек — мученик. Этот человек избран Господом для священной миссии. Этот человек явился очистить мир от скверны.

Глядя на Крэндалла, в это можно было поверить. Даже когда он сел на койке, а глазам посетителей предстала тощая перебинтованная грудь, и потом, когда он, шепотком ругнувшись, нацелил пульт в потолок, откуда развернулась тонкая занавеска экрана.

— Тут по телевизору кое-что покажут, — сказал он, — я хочу, чтоб вы тоже посмотрели.

Видеомембрана занимала большую часть палаты на стороне койки Крэндалла. На экране отобразилась превосходного качества трёхмерная картинка: подводная лодка плывёт под поверхностью океана, волны расступаются перед нею, словно сценические кулисы.

— ...когда технологии слежения в режиме «прозрачного океана» усовершенствовались, — говорил диктор, — русские почти сразу же приняли меры по снижению шумности своих субмарин. Русский «придонный тральщик» оборудован новейшими системами шумоподавления, которые активируются на фарватере, когда втянуты придонные протекторы, и практически полностью поглощают шумы ядерного реактора, делая судно невидимым для расположенных вдоль континентального шельфа Северной Америки флотских гидрофонов. Русские саботажники курсируют вдоль шельфа на таких тральщиках, отыскивая оптоволоконные сенсорные кабели и уничтожая их; тем самым наша способность обнаруживать вражеские субмарины дополнительно падает. АНБ сообщило, что русские внедрили на океанское дно компьютерные системы, оснащённые мониторами отслеживания донных вибраций и натасканные на поиск специфических для подводного флота турбулентностей; таким образом, превосходство врага в обнаружении наших субмарин возрастает. Эти новые технологии способны пошатнуть неустойчивое равновесие, предотвращавшее доселе переход войны НАТО с Россией в ядерную фазу. Если русским удастся обнаружить американские подлодки с ядерными ракетами задолго до подхода к зоне атаки, они уничтожат их и окажутся перед соблазном нанести ядерный удар первыми, практически без последствий для себя.

Крэндалл отключил звук. Глубоководные военные джаггернауты продолжали ползти по экрану, но уже в безмолвии.

— Само собой, не исключено, — произнёс Крэндалл, растягивая гласные, — что миссис Анна Бестер попросту обосновывает такими роликами новые ассигнования на ВПК. У меня свои предубеждения насчёт женщины-президента, но, чтоб мне пусто было, эта дамочка на редкость хладнокровна. Но если угроза американским подлодкам действительно реальна, МКВА открывается своего рода окно возможностей. Наше подразделение, занятое разработкой систем скрытого наблюдения, может предложить министерству обороны кое-что вкусненькое, а те в обмен посодействуют европейскому продвижению Нашего Дела. При должной логистической поддержке мы полностью овладеем ситуацией в Европе.

Господи, подумал Свенсон, которого точно под дых ударили. Они всюду суются.

— Министерство обороны действительно проявляет интерес к нашим военным разработкам, — сказала Эллен Мэй. — Они хотели бы понаблюдать за полевыми испытаниями егернаутов...

Крэндалл посмотрел на Свенсона. Свенсон похолодел.

— Думаю, нам лучше это обсудить как-нибудь попозже, милая моя Эллен Мэй, — ответил Крэндалл.

Потому что у меня нет допуска высшей категории от службы безопасности МКВА, подумал Свенсон. Или тут что-то большее? Неужели меня подозревают?

Люди Пэрчейза проделали недюжинную работу, создавая легенду Джона Свенсона. В архивы маленького городка на Среднем Западе внедрили свидетельство о рождении и детские снимки. Сложные многоступенчатые схемы позволили Свенсону обзавестись рекомендательными письмами от активистов и сочувствующих ВА, которые искренне принимали Свенсона за того, кем тот не являлся: Пэрчейзу были доступны технологии промывки мозгов, используемые Worldtalk.

Авторам рекомендательных писем имплантировали ложные воспоминания о праворадикальных взглядах Свенсона, участии Свенсона в работе первичных ячеек, самоотверженной деятельности Свенсона на благо организации, бесценных советах Свенсона. Сэквиллю-Уэсту предоставили шестичасовой сборник видеоинтервью с симпатиками ВА, которые подтвердили, что «помнят» Свенсона. Вся документация — комар носа не подточит.

Но вдруг Крэндалл почуял неладное?

Когда он пожимал руку Свенсону, в глазах его промелькнула легчайшая тень подозрения, идущая совершенно вразрез с приветливой улыбкой.

Подозрения... Или ревности? задумался Свенсон. Крэндаллу наверняка известно, что Свенсон и Эллен Мэй фактически стали парой.

Внезапно Свенсон с неожиданной остротой ощутил присутствие охранника на пороге. Тот был незаметен, как деталь интерьера, и смертоносен, как разрывная пуля.

Крэндалл перевёл разговор на другую тему, и Свенсону пришлось выслушать диатрибы Крэндалла о том, как ставят палки в колёса программе либерализации антинасильственных законов 2025 года, названных так не без чёрного юмора.

— ...насколько я себе представляю суть дела, Джон, — говорил Крэндалл, — всё очень просто. И с тех пор, как законы приняты, уровень насильственной преступности по всей стране снизился. Я не в курсе точной статистики...