Она его не слышала. Она смотрела в одну точку, старательно делая вид, что вспомнила очень важную вещь.

— Вот бля.

Вот бля? подумал Свенсон и вслух уточнил:

— Что-то не так?

— Я только что вспомнила, что завтра должна представить Рику подробный отчёт по всем этим вопросам. Я ему говорила, чтоб отвлёкся от работы, но он... ну, вы знаете. От работы его не оторвёшь. В госпитале, может, и получилось бы, там у врачей всё же какой-никакой авторитет. Но он сейчас на Клауди-Пик, а там ведёт себя прямо как папа — стоило ему попасть в имение, как он моментально входил в роль хозяина фермы, и попробуй ему только возрази!

Свенсон хмыкнул. Ему подумалось, что постоянное вежливое хмыканье покамест даётся тяжелее всего.

Она продолжала:

— Я ему пообещала привезти доклад. Вы понимаете: мои собственные выкладки. Но я вряд ли сама справлюсь, и тут ещё столько всего... — Развернувшись к нему, она старательно притворилась, будто эта мысль пришла ей в голову только сейчас. — Джон, как бы вы отнеслись к предложению погостить у нас в имении? Мы там сможем поработать допоздна, чтобы я утром свалила с плеч этот груз.

— Я польщён, — ответил он и почти не слукавил.

В этот раз он не стал касаться её руки своей. Ещё не время. Время настанет.

— Безопасники нас заберут в шесть, у главной двери в здание, — отрывисто бросила она, возвращаясь к ипостаси занятой бизнес-вумен.

— Я буду там, как только часы пробьют шесть, — ответил он, зная, что ей нравятся старомодные обороты. Улыбнулся и ушёл к себе в кабинет. Внутри проскользнула внезапная жалость к Эллен Мэй.

Когда вертолёт пошёл на снижение к имению Клауди-Пик, Свенсон вцепился в ремни и зажмурился. Летать он не боялся — вертолёт то поднимался, то опускался, ничего особенного; и взлёт его тоже не пугал. Его страшила посадка. Земля внизу может выступать врагом летунов. Если будут неосторожны, размажутся о неё.

Он уже видел имение Крэндалла, когда вертолёт заложил первый круг над фермой.

Меж залитыми лунным светом деревьями пурпурной змейкой бежала речка. Луна озаряла обширный луг, походивший на отрез ткани, сияла на стальных ограждениях, улитками закрученных вокруг фермы, и подсвечивала лесок рядом с главным домом. По одну сторону здания притулились постройки поменьше — для слуг. За домом стоял коровник, где, по слухам, до сих пор обитали несколько коров. Ещё в имении жили пара овец да конь — но фермой это место быть перестало. А стало, по словам Пэрчейза, «комбинацией пасторальной обители отшельника и генерального штаба Второго Альянса».

У него вдруг ухнуло в желудке: вертолёт резко снижался. Он вообразил, как аппарат разбивается. Врезается в землю, исчезает в дыму и пламени. Он вообразил свои обгоревшие останки среди крошева обломков.

На лбу выступил холодный пот. Не дури, яростно одёрнул он себя. И понял, что произнёс эти слова вслух. К счастью, шум винтовых лопастей заглушил его.

Задай они мне сейчас, в эту секунду, думал он, вопросы, кто я и что здесь делаю, я бы раскололся.

Он бы выдавил: Моё настоящее имя Джон Стиски, меня внедрило к вам НС, Новое Сопротивление, организация, мечтающая вас уничтожить, истребить вас всех. Ну, что скажете?

Ибо страх приводил его в безумие и развязывал язык. Скажи им больше, чем должен. Откройся им. Выложи всё начистоту.

Бух.

С разочаровывающим писком двигатель замолчал. Он открыл глаза. И вжался в спинку кресла: перед ним стоял человек с глазами сокола, клювом вместо носа и узкой щёлкой вместо рта. Смотрел прямо на него, молча, пристально.

Свенсон прикусил язык, чтобы не выпалить: Моё настоящее имя Джон Стиски, меня...

Человек с головой сокола спросил:

— С вами всё в порядке, сэр?

Свенсон опустил взгляд на чёрную униформу эсбэшника и подавил приступ паники. Это был всего-навсего охранник.

— В порядке. Я с трудом переношу полёт. Мне на секунду стало дурно: наверное, внутреннее ухо заглючило. Со мной такое бывает, когда высота быстро меняется. Никаких проблем.

Он отвёл услужливые руки охранника от ремней безопасности, отстегнулся сам и встал из кресла. Ноги затекли, но постепенно это ощущение прошло. Глубоко вздохнув, он подошёл к дверце и спустился вниз, без нужды сторонясь лопастей вертолётного винта, которые продолжали медленно крутиться. Ноги по щиколотки утонули в траве. Нахлынуло облегчение. И он снова стал Джоном Свенсоном, натянув ускользавшую было личину, когда Эллен Мэй взяла его под локоть и повела к дому.

— Джон, вы в порядке?

— Конечно. — Он изобразил смущённую усмешку. — Я не рождён летать.

— Не хотите опрокинуть бокал вина и пообедать? После обеда поработаем.

— Чтой-то вы на редкость разговорчивы.

Она весело сжала его руку, обрадованная раскованным подходом Свенсона.

Он подумал: Всё как по маслу.

Из секретной записки Фрэнка Пэрчейза Квинси Уитчеру. Шифрование высшего уровня

Тема: Джон Стиски

... был священником Римской католической церкви и получил направление на службу в диоцез Манагуа, что в Никарагуа. За три недели пребывания в Манагуа он успел побить горшки со своим непосредственным начальством, падре Гостелло (см. в приложении расшифровку записей телефонных разговоров), когда отказался покинуть демонстрацию протеста у американского посольства в связи с отказом американской оккупационной армии уточнить сроки новых выборов никарагуанского парламента. Стиски публично оскорбил Гостелло и принял участие в демонстрации. Его арестовали за участие в мятеже, и в тюрьме он повстречал падре Энсендеса. Падре Энсендес четырежды получал должностное взыскание от Церкви за несанкционированную политическую активность вопреки энцикликам папы Петра[33], которыми служителям Церкви воспрещалось участвовать в политической деятельности. Впоследствии Энсендеса отлучили от церкви (по требованию американской оккупационной администрации) за статью для американского новостного листка в Манагуа, где Энсендес доказывал, что генерал Лонингтон, руководитель никарагуанской операции, «связан с антисемитскими и антикатолическими организациями и подростком посещал собрания Совета консерваторов штата, близкого ку-клукс-клану, а позднее, юным лейтенантом, предположительно помог нацистским военным преступникам скрыться от сыщиков Интерпола». После отлучения Энсендес продолжал подрывную деятельность, пока в апреле того же года не был обнаружен застреленным в канаве десятью милями южнее Манагуа. Стиски возглавил кампанию по расследованию убийства и обвинил Лонингтона в связях с международной корпорацией «Второй Альянс». Церковь Крэндалла в то время уже рекрутировала неофитов в Манагуа — единственная американская религиозная организация, которой не чинили в этом препятствий; Стиски подчёркивал, что Лонингтон является прихожанином этой церкви, и требовал его отставки. Кончилось дело тем, что и самого Стиски лишили сана... Надёжных свидетельств гомосексуальной связи между Стиски и Энсендесом не имеется, но университетское досье Стиски содержит запись о том, что он несколько месяцев числился членом Нью-Йоркской Университетской лиги ЛГБТ... бросил университет и поступил в семинарию в 1994-м...[34] Отец Стиски был евреем, мать — наполовину еврейской крови, но оба они — атеисты и концептуал-артисты. Решение Стиски обратиться к церкви может объясняться интеллектуальным протестом против родительской философии и хаотичного образа жизни... Отношения Стиски с женщинами были недолгими и бурными... в июле после нервного срыва прошёл курс психиатрической терапии, провёл два месяца в реабилитационной клинике Фэйруэзер... нестабильность его личности — обоюдоострое оружие. Она подпитывает его крайнюю нацеленность на результат — из тех, с кем довелось мне общаться, он искренней всех ненавидит ВА, — и она же порождает тенденцию к соскальзыванию в квазипатологические субличности. Последняя, при должной тренировке, исключительно полезна для глубоко законспирированного оперативника, но делает его поведение непредсказуемым. Стиски, в сущности, не более чем талантливый аматор. Тем не менее стоит подчеркнуть, что шестого августа Эллен Мэй Крэндалл на встрече явственно заинтересовалась им...