С трёх сторон комната выглядела как обычный конференц-зал для «мозговых штурмов», сорок на пятьдесят футов. Покрытие стен имитировало обструганное дерево, стол дизайном ему соответствовал. На одном конце стола имелся блок дистанционного управления электроникой конференц-зала.

За спиной Крэндалла вместо четвёртой стены располагалось окно из толстого стекла, выходившее на изнанку плавучего города. Синий сумрак рассекали белые прямоугольники света из других подводных зданий. Водоскребы напоминали отражения обычных небоскрёбов в спокойном озере, но, присмотревшись внимательнее, можно было заметить, что люди в окнах не перевёрнуты. То там, то сям рядом со стёклами проплывала какая-нибудь морская живность, привлечённая светом. Чаще всего — медузы, напоминавшие вскрытые клапаны вырванного сердца.

Деверо сидел за столом и смотрел в подводные глубины, тщательно следя за собой. Удерживать на лице маску безразличия ему помогали размышления о медузах. Он ни на миг не позволял себе задуматься о том, что ему предстояло. Ещё не время. Лучше вообще об этом не думать. Пускай часы дотекают до нужного момента, и потом всё свершится.

Из динамиков бубнил синхронизированный со сменой картинок на синевато-белом экране голос. Картинки исчезали и появлялись. Спокойствие воздуха кондиционированной комнаты ничто не нарушало.

— ...приток рекрутов в Брюсселе, — говорил голос, — вырос на сорок три процента за последние шестьдесят дней. Координатор сил Альянса в Брюсселе относит этот внезапный прирост на счёт грамотно проведённой анти (русской/американской) инфокампании. Основной движущей силой добровольной мобилизации бельгийцев в Альянс послужила ненависть к иностранным «разжигателям войны»; Альянс обещает изгнать всех иностранцев с бельгийской земли. Координатор Кастерман ожидает крайне низкой побочной реакции среди бельгийских инициатов во время Заключительной Фазы и рассчитывает полностью купировать любое сколько-нибудь значительное противодействие (каковое, по словам лидера Сопротивления Шартра, следует «оказывать иностранцам, которые, обещая защитить нас от других иностранцев, в действительности захватывают страну») путём предварительной индоктринации в лагерях Альянса.

Крэндалл нажал кнопку. Ролик остановился. Он прибавил освещение и развернулся к Сэквиллю-Уэсту, начальнику службы внутренней безопасности ВА. Резко спросил:

— Кто составил этот отчёт?

Южный акцент Крэндалла был едва уловим. Он был стройного, чтобы не сказать костлявого, телосложения, чёрные глаза немного запали. Крупный подвижный рот растягивался в улыбке с лёгкостью взмаха голубиного крыла и так же легко стягивался в презрительном недовольстве в ниточку, способную перерезать металл. Он начинал лысеть и пытался компенсировать утрату волос на макушке за счёт густых висков. Сильный, волевой нос и крутые скулы придавали бы ему сходство с Линкольном, отпусти Крэндалл бороду. Он носил пиджак с галстуком; костюм был из коричневой кожи и кремового шёлка.

Сидевшая рядом с ним сестра казалась Деверо неприятно точной копией брата, хотя виски у неё были не такие густые, лицо мягче, губы полнее и краснее. Но всё же... может, дело тут в выражении лица.

— Отчёт... — Сэквилль-Уэст запнулся, прокашлялся пару раз, полез в папку. — О, этот отчёт составлен... э-э...

Сэквилль-Уэст был краснощёкий британец с тройным подбородком и остаточным завитком волос на лбу. Он всегда обильно потел, даже сидя в кондиционированном помещении.

— Этот отчёт составлен Свенсоном, — наконец ответил он, подняв глаза от папконсоли.

Деверо осторожно поднял руку к щеке и коснулся вживлённого под кожу контрольного узла сразу под правой скулой. Правый глаз ему заменили в Моссаде, что увеличило перцептивную ёмкость органа зрения на пятьсот процентов. Он помассировал левый глаз, сделав вид, что тот слезится, чтобы воспринимать происходящее только правым. Кибернетический глаз замечал детали, недоступные обычному. На лице Сэквилля-Уэста мелькнул страх, но так быстро, что без импланта Деверо не имел бы шансов уловить это выражение.

Деверо лишний раз убедился, что Сэквилль-Уэст боится Крэндалла — опасается физической расправы.

Ничего нового.

— Джон Свенсон, — повторял меж тем Сэквилль-Уэст, — номер в Альянсе 34428, инициирован в феврале...

— Мне не нравится, что он цитирует Шартра, — перебил Крэндалл.

— Я понимаю, Рик, — отвечал Сэквилль-Уэст, горячо кивая. Имя Рик он произнёс тоном, каким другой человек сказал бы О да, сэр. — Но... я полагаю, что так проявляется его чувство юмора. У него высоко развита ирония. Я склонен списать эту ремарку на элегантное проявление духа товарищества. Заметь: слова боевика Сопротивления он повторяет с издёвкой.

— Я в этом не уверен, — бросил Крэндалл. — Проверь его.

— Уместное замечание, Рик, потому что я уже приказал проделать именно это. — Он что-то отстучал на папконсоли; виртуальные клавиши были слишком малы для его толстых сосискообразных пальцев.

Внимание Деверо теперь занимала Эллен Мэй. Он глянул на неё правым глазом. Что-то мелькнуло на её лице — фьють, и пропало. Но Деверо понял: тревога. Беспокойство. За... Свенсона. Итак, они уже поймали её на этот крючок...

Она тоже глянула на Деверо и безразлично отвела взгляд. Я слишком сильно тру глаз, подумал он, не стоит привлекать внимание.

Он открыл левый глаз и, опуская руку по щеке, отключил ускоренное восприятие протеза.

Повернулся в сторону Крэндалла. Тот снова комментировал бельгийский отчёт:

— ...но я полагаю, что наша новая кампания дезинформации и в самом деле сработала отлично, и нам стоит продолжать в том же духе, упирая как на антиамериканские, так и на антирусские настроения. Наши друзья-натовцы... — он ухмыльнулся, позволяя остальным фыркнуть, что и воспоследовало незамедлительно, — едва ли будут возражать против дискриминации в их адрес, если вдруг что протечёт.

Деверо улыбнулся и кивнул, как и должен был. Он метнул взгляд на парочку эсбэшников за спиной Крэндалла. Надо полагать, обычные телохранители... а так ли это? Чёртовы маскирующие шлемы мешали прочитать выражение лиц. Ему показалось, что те следят за ним. Не психуй, приказал он себе. Не думай о задании. Когда настанет время, просто возьми и сделай это. Но Крэндалл был параноик, каких поискать. СБ это знала. Он понимал, что под подозрением тут все. Например, сейчас они стоят между Крэндаллом и окном, потому что Крэндалл, войдя в комнату, тут же счёл окно опасным.

— Мне это просто не нравится, и всё, — сказал он. — Представьте себе боевого пловца, который сюда ворвётся, или какую-нибудь подводную ракету...

Но они выбились из графика, и в конце концов он неохотно согласился провести брифинг в комнате со стеклянной стеной.

Крэндалл снова включил ролик. По экрану перемещались войска. Поступило подтверждение, что русские отошли, а ключевые участки под контролем Альянса.

Когда начался фрагмент, касавшийся Парижа, Деверо снова почувствовал, как в нём растёт напряжение. Он задумался, достаточно ли хорошо экранирована от сканеров пушка в его папке. Впрочем, окажись это не так, его бы уже арестовали. Потом обдумал возможность сперва пристрелить эсбэшников, а уже следом Крэндалла, и отбросил её. Сначала самого Крэндалла. Это означало, что эсбэшники доберутся до него самого, и Деверо умрёт.

Ему припомнились строки Рембо:

Деверо вознёс про себя эту беззвучную молитву, пока поднимался из-за стола Крэндалл, чтобы призвать собравшихся к обычной.

Папка из желтовато-оливковой фальшкожи покоилась на столе рядом с органайзером Деверо. Он положил руку на стол рядом с папкой.

Время почти настало.