Идеально! Никогда не думала, что могу выглядеть настолько прекрасно.

— К нему есть отличные сапожки, — поведала консультант. — Высокие, на шпильках…

— Нет! — тут же очнулась я. — Никаких каблуков.

Не доросла я до них. Ходить красиво так и не научилась… Не ковылять же, спотыкаясь на каждом шагу.

— А зря. Тебе пойдёт, — вставил Дима.

— Нет. Предложите что-нибудь другое.

— Вот, — девушка подвела нас к стеллажу. — Спортивный стиль, но очень элегантно. Хорошо смотрится как с платьями, так и с джинсами. Новая коллекция, только вчера завезли.

Это было уже лучше. Чем-то напоминало берцы на высокой шнуровке… С толстым мехом, призывно выглядывающим наружу.

— Степень заворота можно регулировать, — услужливо показала консультант, загнув верхнюю часть практически наполовину.

Выглядело красиво. Как пушистый воротник, только на обуви. И материал мягким оказался. Таким приятным… И ногу плотно облегало. Шнуровать, правда, было муторно — но только в первый раз. Дальше в ход шла молния… В общем, отказаться я не смогла. Хотя ценник, уверена, был завышен раза в три. Или в десять… Но найти мне его, увы, не удалось, а спрашивать было неловко. И в конечном итоге я ушла оттуда в обновках, забыв даже забрать перчатки из карманов старого пальто… Меня переполняла эйфория, Дима тоже был подозрительно счастлив и доволен. Складывалось впечатление, что ему очень понравилось опекать меня подобно по-настоящему взрослому мужчине… Поэтому ничего удивительного, что следующим заходом он затащил меня в магазин нижнего белья.

— Ну и что мы тут забыли? — стараясь выглядеть не возмущённо, а насмешливо, осведомилась я.

Нельзя было давать повод. Нельзя! Только не в такой ситуации. Это слабость!

— Купим тебе трусики, — смело заявил пацан. — А то твои выглядят как-то… Непривлекательно.

— Красивое бельё покупают для тех, кто нравится, — мягко осадила заигравшегося подопечного. — Кому хотят понравиться.

Вот для Игоря Алексеевича я бы прикупила… Но вряд ли он попросит меня переодеться в его присутствии. И никогда не заглянет ко мне в комнату…

Любопытно, что всего за несколько дней я уже привыкла считать каморку няни своей. А богато обставленный пентхауз воспринимала домом. Да и Дима был мне как младший брат.

— Правда, от купальника я бы не отказалась, — добавила, обратив внимание на вешалку в ярких красках лета.

И краем глаза отметила хитрую, понимающую улыбку парня, которая повергла меня в настоящее смятение.

Было лишь два варианта подобной реакции. Первый — что он мне не поверил и будет продолжать вести себя со мной, как с ровесницей… А второй — что он действительно обо всём догадался! Что он знает о моих чувствах к своему отцу… И я не знала, что хуже. Потому что купальники напомнили мне о бассейне, куда, по сути, меня пригласил Игорь Алексеевич. Пускай и не напрямую.

— Выбирай, — великодушно разрешил Дима.

Упираться я не стала. Долго копошилась в представленном разнообразии, отказавшись от услуг консультанта, и, в конце концов, остановилась на трёх вариантах. Померила. Выбрала… А потом решила проверить свои догадки. Благо, трусики-шортики полностью прикрывали мои родные трусы, а верхняя часть не открывала ничего лишнего.

— Как тебе? — вышла из примерочной.

— Грудь маловата, — мирно откликнулся парень. — Возьми с поролоном.

Словно ничуть мной не интересовался. Или перестал интересоваться. Или притворялся… Или я вообще всё придумала.

— Меня в моей внешности всё устраивает.

К тому же поролон долго сохнет. А я собиралась поплавать. И желательно не один раз.

— Как хочешь, — пацан пожал плечами. — Кстати. Может, нам купить тебе красивое вечернее платье?

— Зачем оно мне? — удивилась я.

— Просто так.

— Сомневаюсь, что твой папа одобрит лишние траты.

Хотя звучало очень заманчиво.

Нарядиться. Показаться на глаза Игорю Алексеевичу… Может, заметит. Вопрос только, что станет после? Уволит или наоборот? И, самое главное, надолго ли сохранится эффект…

— Он не будет против, — тем временем сообщил Дима. — Или пусть это будет моим подарком. А перед этим снимем наличные и поедем домой. Скажем, что в магазине терминал сломался.

Тут я окончательно запуталась в собственных умозаключениях — и согласилась на этот сомнительный план.

Главное было — успеть к обеду. Накрыть на стол и выполнить работу Наргизы.

Почему-то мне очень не хотелось её подставлять.

Все купленные себе вещи Дима благоразумно спрятал в предусмотрительно захваченный рюкзак, для объёма наполненный смятой бумагой. Однако столь тщательные предосторожности оказались излишни.

Дома нас никто не ждал. Не встречал и не интересовался моими обновками. Это было неприятно, но совершенно логично и правильно, как бы больно ни сжималось моё сердце.

Для Игоря Алексеевича я являлась не более, чем обслугой. Уборщицей. Няней… Однако раскисать было некогда — приближалось время обеда.

Взяв себя в руки, я отнесла мелкие покупки наверх, убедилась, что Дима увлечённо играет в компьютер — и быстренько накрыла на стол, подогрев блюда так, как сказала Наргиза. Успела точно в срок — даже ждать никого не пришлось. Звать, правда, тоже. Дима так вообще первым спустился — видимо, сильно проголодался за время походов по магазинам. А чипсы кончились… Либо он хотел провести время со мной, но об этом я старалась не думать.

Поели мы в абсолютной тишине. В этом обед не сильно отличался от ужина. Отсутствие Наргизы тоже никого не насторожило. Однако, в отличие от сына, мой работодатель никуда не ушёл, уютно устроившись с ноутбуком прямо за обеденным столом. И я растерялась. Напрочь забыла, что горничная говорила мне о посуде, кроме того, что её надо вымыть — и сделала это по старинке. Как привыкла дома…

— Вам больше заняться нечем? — лениво осведомился Игорь Алексеевич.

При этом он не обернулся на звук и вообще не посмотрел в мою сторону, продолжая сосредоточенно что-то читать.

— Я… Я по привычке, — замялась, не зная, куда деться от охватившего меня стыда.

Потому что провалиться сквозь землю упорно не получалось.

— Не замечал за вами раньше подобных пристрастий, — парировал мужчина.

Тут мне было бы неплохо ответить, что он вообще вряд ли что-то замечает, особенно связанное со мной… Но я не смогла, шокированная его заявлением, из которого раненная, истощённая душа вынесла только одно.

Следит! Видит. Смотрит!

— Если вам так важна чистота здесь и сейчас, могли бы воспользоваться посудомоечной машиной, как делают нормальные люди, — не дождавшись реакции, добавил директор.

И снова, по-хорошему, мне следовало осадить его. Напомнить, что не все живут столь же вольготно. Что некоторым приходится жить на скромную зарплату уборщицы. Да! Это было вполне в моём характере… Однако рот открыть так и не удалось. В висках стучала кровь, перед глазами всё плыло, и лишь шум текущей воды ещё держал меня на плаву.

— Вам показать, как ей пользоваться? — полуобернувшись, с раздражением уточнил Игорь Алексеевич.

Чем наконец-то вернул меня к жизни.

— Сама справлюсь, — несколько грубее, чем хотела, отрезала я.

Но собеседника это будто не задело.

— Тогда выключите уже воду и займитесь делом, — обронил он.

И преспокойно вернулся к работе. Я же, пылая от злости и ненависти — не столько по отношению к нему, сколько к себе и той слабости, что во мне вызывал работодатель — загрузила посуду и направилась к выходу.

— А включить?

— А этот шум вам не помешает?

Я намеренно выделила интонацией слово "этот". И тотчас пожалела о своей вспышке. Потому что в заботу о себе Игорь Алексеевич явно не поверил. Закрыл ноутбук, повернулся и смерил меня пронзительным, оценивающим, пугающим до колик взглядом.

— Сто пятьдесят тысяч, — внезапно обронил он.

— Что?

Не могли же мы столько потратить за один поход по магазинам… Или могли?!