Мы выходим на улицу, берёмся за лопаты. Понятно, что чистка снега – это просто повод поболтать наедине.

– Расскажи, что там происходит с твоей матерью, – говорит он немного взволнованно.

А я уже ничего не хочу рассказывать. Не считаю нужным. Перегорел. Игорёк не так уж плох, каким казался поначалу. Мать с ним счастлива. Ну и пусть тогда живут вместе.

– Ничего не происходит, – пожимаю плечами. – Мама пытается построить личную жизнь. Я ей не мешаю. Поэтому временно жил здесь. Могу уехать прямо сейчас. Без проблем.

– Я тебя не выгоняю, – поспешно произносит отец. – Можешь оставаться.

– Ты – нет. А вот твоей Жанне я не нравлюсь.

– Жанне много кто не нравится, – усмехается отец. – Она очень избирательна в своих связях. Но ради меня постарается тебя принять.

Предложение остаться ещё вчера было бы актуальным. А сейчас мне здесь делать нечего. Полина меня послала, а я был здесь только ради неё. Да простит меня бабушка.

– Спасибо за гостеприимство, – протягиваю ему руку. – Останусь ещё на пару дней.

Зачем, бл*ть?!

Сам не знаю, зачем занимаюсь этим мазохизмом... Но от Полины уехать просто не могу. И вырвать её из сердца можно только с мясом. Это больно. Я не готов.

Полина

– Ну как вы тут? – спрашивает мама, присаживаясь на мою кровать.

Я мнусь посередине комнаты и не знаю, куда деть руки. Всё это её спокойствие и доброжелательность – напускное. Я вижу, как она недовольна присутствием Макса в нашем доме. Понятия не имею, что он сделал ей такого плохого...

– Да ты же знаешь, что всё в полном порядке, – беззаботно улыбаюсь. – Репетиции, подготовка к школе... Я как белка в колесе все каникулы.

Наконец придумываю, чем можно заниматься во время этого допроса. Подхожу к шкафу и начинаю разбирать свою одежду. А заодно складываю новые вещички, которые привезла мне мама.

– Танец почти отрепетирован. Марк идёт на поправку. Всё в порядке, – продолжаю я радостно вещать.

– Оо, Полина, не убирай это. Примерь!

– Что? Сейчас?

Поворачиваюсь к ней с белым брючным костюмом в руках.

– Да. Вон тот фиолетовый топ будет прекрасно с ним смотреться. Наденешь этот костюм в ресторан на день рождения, – распоряжается мама, не замечая, к счастью, моего побледневшего лица.

Топ слишком короткий. А брюки будут слишком низко сидеть на бёдрах. В общем, татуировку мама, конечно, увидит. И будет звиздец...

Хочу оставить этот «сюрприз» для неё на своё совершеннолетие. Возможно, в этот день она не линчует меня...

Какого чёрта я сделала тату на таком видном месте?

– Мам, я не хочу сейчас. К тому же Марина Захаровна вот-вот позовёт всех к столу, – быстро убираю плечики с костюмом в шкаф. – Но я вижу, что он шикарный. Спасибо, мам.

Подхожу к ней и, обняв за плечи, звонко чмокаю в щёку. Мама улыбается.

– Взрослая ты у меня уже, ребёнок... – голос становится немного грустным, хотя она с весёлой улыбкой щёлкает по моему носу, а потом гладит по щеке. – И какая-то ты сегодня потерянная... Или нервничаешь... Точно всё в порядке?

– Просто каникулы быстро пролетели, – беспечно пожимаю плечами и отстраняюсь. – Опять начнётся нервотрепка с этими ЕГЭ.

Дело, конечно, не в этом... Мне не с кем поделиться своими переживаниями. Хотя... Наверное, стоит встретиться с Евой. Она поймёт меня как никто другой, ведь её Дамир – такая же непростая личность, как и Максим.

Не хочу его прощать!

И чертовски хочу, чтобы он попросил прощения... И вообще исправил всю эту ситуацию.

И я так устала от собственной амбивалентности, чёрт возьми!

– Идём есть? – вновь натягиваю на лицо улыбку.

– Пойдём, – соглашается мама.

Мы наконец-то покидаем мою комнату и спускаемся вниз. Стол накрыли в гостиной, возле ёлки. Максим с отцом уже здесь. Марина Захаровна носит закуски и посуду из кухни. Я спешу ей помочь.

– Возьми бокалы, Полина, – говорит женщина, а сама хватает тарелки. Потом смотрит мне за спину: – Максик, а ты – вино и сок.

– Да, конечно, – хрипло отвечает Макс за моей спиной.

Его бабушка выходит из кухни, и мы остаемся вдвоём.

Пульс подскакивает. Взяв поднос, я переставляю хрустальные бокалы на него, чтобы не нести их в руках. Чувствую, как Максим подходит ближе. Тянется через моё плечо за графином с соком. Воздух между нами накаляется и буквально обжигает кожу.

– Я хотел уехать отсюда прямо сегодня, – негромко говорит Максим, касаясь подбородком моих волос.

– Так что же не уехал? – шепчу, теряя голос.

– Хотел бы сказать, что из-за отца. Но это не так, принцесса. Не хочу верить, что всё у нас закончилось вот так.

Я молчу. Просто... не знаю, что сказать.

Давить на него не хочется. Требовать правды тоже. Он сам должен мне рассказать. Я ведь ничего от него не скрываю!

– Я остался, чтобы продолжить репетиции, – говорит Максим. – Или ты больше не нуждаешься в моей помощи?

Первый порыв – сказать, что не нуждаюсь. Просто из вредности. Но я всё же нуждаюсь в партнёре, поэтому отвечаю:

– Да, репетиции мне нужны.

Получается довольно резко и холодно.

– Отлично, – сухо роняет Максим и отходит.

Держась за поднос, с минуту стою неподвижно. Когда оборачиваюсь, Максима уже нет.

Мне не хватает его прикосновений. Не хватает его поцелуев. Заставить себя разлюбить невозможно по щелчку пальцев.

Тяжело вздохнув, беру поднос и иду в гостиную. Расставляю фужеры рядом с тарелками. Все стулья уже заняты, и я опускаюсь на последний свободный – тот, что рядом с Максом. Мама снова кривит губы, когда смотрит на нас. Правда, ничего не говорит и сосредотачивает своё внимание на муже.

Они рассказывают о поездке. О деловых банкетах, о продвижении в бизнесе Панфилова-старшего. Оказывается, через месяц он вновь улетит в Европу.

Мама слушает мужа с лёгкой грустью на лице. Меня она оставить не сможет, значит, Владимир Андреевич полетит один. Мама знала о том, какой образ жизни ведёт этот мужчина. Она знала, что придётся месяцами ждать его из поездок, ведь отец Макса построил свой бизнес именно за рубежом. Чего уж теперь расстраиваться?

Во время ужина Макс напряжённо молчит и ковыряет вилкой в тарелке. Пару раз он, извинившись, выходит из-за стола, потому что у него звонит телефон. Владимир Андреевич провожает сына озабоченным взглядом, что, естественно, не ускользает от мамы. И когда Марина Захаровна откланивается и уходит в свою комнату, потому что устала и хочет полежать, мама спрашивает у своего мужа:

– Он опять что-то натворил, да?

Это она про Макса, конечно.

– Ничего он не натворил, – расслабленно улыбается отчим, сжимая в руке мамины пальчики и поднося её кисть к губам. – Просто у него непростая ситуация дома.

– Да, ты говорил, – кивает мама. – Ты выяснил, что там происходит?

Отчим как-то неопределённо машет рукой, что, видимо, означает «неважно, я разберусь». Но маму это не устраивает, и она начинает напирать:

– Вова, ну я же слышала, как ты говорил по телефону о том, что его мать связалась с уголовником. Максим вполне может нажить себе неприятностей. Это коснётся и нас.

У меня чуть челюсть не падает от шока. Какой ещё уголовник?

– Жанна, перестань! – отчим смеряет её предупреждающим взглядом. – Максим изменился. Он уже не тот безалаберный парень, каким был раньше. Он же взрослеет. К тому же сын не отвечает за поступки своей матери.

– Хорошо, если это так, – мама просто не может не оставить последнее слово за собой. – Но все его прошлые поступки говорят о другом. Сколько раз ты забирал его из участка?

Кажется, они сейчас поругаются...

В этот момент Максим возвращается за стол, и вид у него такой, словно он всё слышал. Его взгляд, полный ненависти, направлен на мою мать.

– В чём дело, Максим? Хочешь что-то мне сказать? – она вызывающе выгибает бровь.

– Да, – кивает Макс. – Хочу заметить, что не питаю иллюзий на Ваш счёт. Такие люди, как Вы, редко дают другим второй шанс. Они всегда придерживаются своего первого впечатления.