– Нет! Отпусти!

Макс садится. Его взгляд и раздосадованный, и удивлённый.

Выпутываюсь из одеяла и вскакиваю. Меня трясёт. Губы горят, бабочки в животе всё никак не угомонятся. Вылетаю с балкона.

– Полина! – Макс торопится за мной. – Прости! Я не знаю, что на меня нашло!

А вот я знаю. Это его обычное грандиозное самомнение. Привычка получать всё и сразу. А ещё – масса легкодоступных девчонок, таких, как та брюнетка из клуба.

– Забудь, – роняю я и выбегаю из его комнаты быстрее, чем он успевает меня остановить.

Макс

Пасусь возле её комнаты с самого утра. Хочется извиниться... Но, с другой стороны, совсем не хочется. Я сделал именно то, что хотел сделать. За это не извиняются, мать вашу!

Полина не выходит. Ни в девять. Ни в десять. За дверью тишина. Всё ещё спит?

– Максик, иди завтракать! – кричит снизу бабушка.

Слышу, как она поднимается по лестнице, и ретируюсь в ванную. Застать меня под дверью Полины – не то, что нужно нам обоим.

Когда наконец спускаюсь вниз, чую аромат блинчиков. Предвкушая встречу с Полиной, влетаю на кухню. Она сидит за столом, поедая йогурт со злаками. Бабушки тут нет.

Налив себе чай, сажусь напротив девушки. Она даже не смотрит на меня, когда говорит: «Доброе утро». На ней пижама. Волосы собраны в беспорядочный пучок на макушке. Одна прядка выбилась на волю и упала на лицо. Нестерпимо хочется протянуть руку и убрать этот локон за ушко.

Сжав руку в кулак, останавливаю себя и выдавливаю:

– Доброе. Какие планы на сегодня?

– Мне нужно в студию, – говорит Полина, наконец-то подняв на меня взгляд.

– Хорошо. Я тебя отвезу.

– Ладно.

Это уже кое-что. Мы разговариваем. Несмотря на вчерашнее.

Макнув блин в сметану, отправляю его в рот. Лучше жевать, чтобы опять не испортить всё грёбаными диалогами. Буду двигаться к цели со скоростью пять километров в час и не километром больше. С Полиной ускоряться только во вред.

Но боже... Как же хочется её поцеловать!.. Эти губы манят меня уже два долбаных месяца. А вчера эти губы мне отвечали. И кажется, я всерьёз помешался на них.

– Ты смущаешь меня, Максим, – говорит она негромко, вновь посмотрев на меня.

– Смущаю? Чем?

– Взглядом.

– Уверен, многие на тебя так смотрят. Честно говоря, мне хочется их убить.

Её щёчки моментально краснеют, а взгляд становится возмущённым.

– Никого убивать не нужно! – восклицает она.

– Знаю, – с несчастным выражением лица поднимаю глаза вверх и картинно развожу руками. – Постараюсь этого не делать.

Полина кусает губы, сдерживая улыбку.

Быстро доев йогурт, она уносится с кухни. А я бессильно шмякаюсь лбом о стол. Твою ж мать... Как к ней подкатить-то? Как?

– Максик, ты чего?

Взволнованный голос бабушки заставляет меня сесть прямо. Картинка, как её внук бьётся головой о стол, явно ей не понравилась.

– Максим, что там у тебя с мамой? – бабуля садится напротив меня. – Она тебя выгнала?

– Нет. Я сам ушёл. Здесь мне лучше.

И это истинная правда, как бы хреново она ни звучала. Мне не пять лет, вашу ж мать... Я не могу заныть и сказать, что хочу жить с папой. И мне уже даже не тринадцать. Вот тогда я должен был сказать именно так. Ведь при разводе родителей меня спрашивали в суде именно о том, с кем я хочу остаться. Я выбрал мать. А она совсем не выбирает меня, связываясь с какими-то придурками.

– Ох, Максим... – качает головой бабушка. – Мне ужасно жаль, что развод так сильно отразился на тебе. Дети не должны страдать из-за родителей.

– Я в норме, – спешу заверить её. – Просто тут комфортнее, чем дома. К тому же ты здесь, – немного подхалимничаю, чтобы закрыть эту тему.

– Я здесь, да, – она кивает. – И ты можешь подходить ко мне с любым вопросом. Ты же это знаешь?

– Знаю... И у меня есть вопрос, ба.

– Какой?

Блин... Я совсем не уверен, что делаю правильно...

Пожевав нижнюю губу, всё-таки произношу:

– У Полины скоро день рождения. Как думаешь, что бы она хотела получить в качестве подарка?

Бабушка прищуривается. Вижу, что эта тема ей не по нраву.

– Ты ведь не собрался за ней приударить? – немного нервно усмехается она. – Твоему отцу это не понравится.

– И почему? – мой вопрос невольно звучит резко.

Я знаю, почему. Потому что его новой жене я не нравлюсь. А ещё потому, что мы типа брат и сестра. Но это же дичь! Мы вовсе не родственники!

– Потому что у Полины большие планы на будущее. Она уедет. Будет поступать в самую престижную школу танцев. Ей нельзя отвлекаться. Твой отец поддерживает её в этих стремлениях.

– А моя увлечённость ею как-то может помешать?

Я уже киплю от негодования.

– Ты прекрасно знаешь, что да, – отвечает бабушка. – Чтобы спокойно уехать, не должно быть никаких привязанностей.

Мне хочется сказать, что я поеду с ней. Или что она никуда не уедет. Но, вовремя сдержавшись, говорю совсем другое:

– Подарок, ба. Я просто хочу сделать ей подарок.

– Ну хорошо... Дай подумать, – её взгляд зависает в пространстве. – Это может быть какое-то украшение. Полина носит серьги, но не носит браслеты и кольца. Они ей мешают. Новая пара серёжек пришлась бы, наверное, кстати.

– Что-то ещё?

– Мягкая игрушка, – усмехается бабушка. – Тот заяц явно поистрепался за долгие годы.

Аа... Тот заяц... Он выглядит ужасно, если честно. Кажется, она пришивала ему ухо неоднократно.

– Спасибо, ба. Я понял. Но, вообще-то это кролик.

– Кролик?

– Да, кролик.

Отправив очередной блинчик в рот и глотнув чай, вылетаю с кухни. Стучусь в дверь Полины. Она открывает, но держит её так, чтобы я не смог войти. Достает один наушник из уха, выжидающе на меня смотрит.

– Во сколько мы выезжаем?

– Через час.

– Хорошо…Что слушаешь?

– Ничего, – фыркает девушка, немного покраснев.

А мне прекрасно слышно, что звучит в её наушниках.

" Душу забрала… На небо лупили звёзды, уплетая мармелад…"

Сдержав улыбку, иду в свою комнату. Похоже, с песней я ей угодил. Думает ли она о нашем поцелуе?

Вот я думаю о нём постоянно. Прокручиваю в голове, как фрагмент из фильма. И мне хочется посмотреть продолжение этого фильма, но он пока не вышел в прокат.

Через час мы сидим в машине, и я рулю в сторону её студии. Разговор решительно не клеится.

– Сколько ты там пробудешь? – интересуюсь я, когда Полина распахивает дверь.

– Два часа.

– Хорошо, я приеду.

Едва она заходит в здание, врубаю прогу, отслеживающую её передвижение. Сам же еду домой. Мамкин хахаль звонил уже пару раз за это утро. Он явно не понял, что нам не по пути. Придётся убедительнее затолкать эту инфу в его голову.

Полина

Сегодня в моей голове звучит совсем не то, что из динамиков напольных колонок студии. Меня заклинило на чёртовой песне про мармелад. Перед глазами образ Макса, а в памяти наш поцелуй.

– Да что с тобой сегодня?! – восклицает Марк, когда я в очередной раз косячу с поддержкой.

Сегодня у меня чёткий синдром недоверия к своему партнёру. Он готов меня поймать, но я торможу и сливаю весь танец. Я так злюсь на себя за это!

– Что-то болит? – Марк вопросительно смотрит на меня, не дождавшись ответа.

– Нет... Просто сегодня всё как-то не так, – отхожу от него, переключаю трек. – Давай заново.

– Ну давай.

И мы пробуем снова. И опять всё не то.

– Так, ладно...

Марк вытирает лицо краем футболки, на секунду оголив напряжённый пресс.

– Я объявляю выходной! – торжественно заявляет он. – Иначе сейчас сдуюсь и буду ругать тебя за то, что ты меня в это втянула.

Я втянула его, да... Изначально мой танец был другим. Марк участвовал в нём лишь в качестве партнёра для множества поддержек. Он не планировал заявлять о себе представителям танцевальных школ, которые должны приехать на концерт нашей труппы. Мы отрепетировали тот, первый танец. Я смотрелась в нём довольно неплохо. А потом уговорила Марка всё изменить. Было не совсем честно делать акцент лишь на себе. Марк – крутой танцор. Все должны знать об этом.