– Ты прав, – бросает моя мать.

Мне за неё ужасно стыдно...

Макс вскакивает.

– Спасибо за ужин, – хриплым голосом говорит он и уходит, не слушая окриков своего отца.

И направляется Максим не на второй этаж в свою комнату. Прихватив свою куртку, он вылетает из дома.

Похоже, он не вернётся сюда больше...

Отчим с мамой начинают препираться, а я даже слушать их не хочу. Выскакиваю на улицу прямо в том, в чём была: лосинах и футболке. Но трачу слишком много времени, чтобы надеть сапоги, потому что в домашних тапках я далеко не уйду.

Мне нужно извиниться перед Максом за мать. Она часто бывает резка, но это её, конечно, не оправдывает.

Но когда я выбегаю за ворота, то понимаю, что опоздала. Задние фары мустанга уже далеко, в конце улицы. Макс уехал.

***

Когда я, совершенно продрогшая, наконец возвращаюсь в дом, меня буквально трясёт от холода. Не знаю, сколько я простояла на улице в надежде, что Макс вернётся. За это время стол из гостиной исчез, а грязная посуда уже бултыхается в посудомоечной машине.

Направляюсь к лестнице. Хочется закрыться в комнате, залезть под одеяло и прижать к груди мистера Морфеевича. Этот кролик всегда помогает мне успокоиться.

Дверь кабинета Владимира Андреевича приоткрыта. Останавливаюсь. Отчим сидит за компьютером. Возможно, я должна что-то сказать... Но не знаю, что. Судя по выражению лица отчима, они с мамой серьёзно поругались. Подливать масло в огонь нельзя. И лезть сейчас с расспросами о каком-то уголовнике – тоже. Тихо смываюсь к себе.

Заснуть не удаётся. Ворочаюсь с боку на бок, пока экран телефона не вспыхивает уведомлением. Беру телефон в руки. Вотсап... Сообщение от Евы.

«Привет. Поль, у вас с Максом всё нормально?»

Вот так прямо в лоб, да? С чего бы вдруг? О «нас с Максом» я никому не рассказывала. Хотя Ева знает о том, что он меня преследовал. Встречал после репетиций у студии ещё до того, как поселился здесь.

Я: Почему ты спрашиваешь?

Ева: Мы с Дамиром в клубе. Максим тоже здесь. И он, мягко говоря, не в лучшей форме. Объясняется какими-то междометиями. Всё, что я поняла – что ты «зараза эдакая».

Чудесно, блин!

Я: Мы поругались. И он первый накосячил. Так что пусть теперь не обзывается.

Отправляю. Но тут же жалею об этом. Ева-то тут при чём? А я будто бы злюсь и на неё тоже.

Я: Он там в компании какой-нибудь красотки, да?

Блин! Бьюсь затылком о подушку. Чувствую себя ужасно уязвимой, обнажая свои тайные страхи. Словно голая посреди толпы.

Ева: Нет, мы втроём. Так что произошло?

Я: Мы расстались.

Ева: Ничего себе! А вы встречались?

Я: Вроде того. А теперь всё.

Ева: По чьей инициативе расстались?

Я: По обоюдной.

Ева: Не надейся, что всё так просто закончится. Такие, как Макс, не сдаются. Мы с Дамиром расставались раз сто.

А следом прилетают смеющиеся смайлики.

Выключаю экран, с трудом погасив в себе желание собраться и поехать в клуб. Убираю телефон под подушку. Меня даже ненадолго выключает...

Просыпаюсь от дикой жажды. Потому что снился Макс и его «взрослые» поцелуи... Выбравшись из постели, покидаю комнату. В коридоре темно. Дверь родительской спальни плотно закрыта.

На лестнице слышатся звуки шагов. Спускаюсь вниз и вижу, как мама заходит в кабинет отчима. Похоже, пошла мириться. На цыпочках прохожу мимо кабинета. На кухне выпиваю стакан воды и отправляюсь обратно к себе. Но по пути невольно останавливаюсь и прислушиваюсь к голосам, раздающимся из кабинета.

– Ты обещала мне, Жанна, – устало говорит Владимир Андреевич. – Обещала, что будешь к нему терпимее. Он же мой сын! – произносит с болезненным надрывом.

Мама какое-то время молчит. Слышу, как щёлкает зажигалка. По ногам проходит порыв холодного воздуха. Видимо, отчим открыл окно, чтобы покурить.

– Я разговаривала с Элей, – наконец произносит мама таким же усталым голосом. – Она аккуратно намекнула мне о неоднозначных отношениях наших детей.

Щёки вспыхивают. Спасибо Вам, Эльвира Эдуардовна! Блин...

– Допустим, они друг другу понравились. И что? – подаёт голос отчим.

– А то! – возмущённо восклицает мама. И тут же с отчаянием шепчет: – Прости, Вова, прости... Не хочу на тебе срываться. Просто Поля так похожа на меня в этом возрасте!..

– Но она не ты, – отрезает отчим. – А мой сын – не... Как там его?

– Неважно, как его звали. Важно, что он вскружил мне голову в семнадцать, а потом бросил. Ты же знаешь, что мне пришлось пережить.

– Ты не воспитывала ребёнка одна и не побиралась. Ты в полном порядке, Жанна. Ты со всем справилась и стала прекрасной женщиной с закалённым характером. Немного вредной, правда, – добавляет игривым тоном Владимир Андреевич.

– Ах, вредной?! – мама тоже флиртует с ним.

А потом слышатся звуки поцелуев и приглушённые стоны...

Надо бы уйти. Но я не могу сдвинуться с места, огорошенная услышанным.

У мамы был какой-то другой мужчина до отца? Или я что-то не поняла?

Из ступора меня выводит рваный вздох за спиной. Резко разворачиваюсь. В тёмной гостиной у стены кто-то стоит. Видимо, поняв, что я его заметила, этот кто-то выходит из тени, и на него падает свет уличного фонаря.

Макс.

Давно он здесь? Тоже всё слышал?

Мои губы невольно дрожат.

– Пойдём.

Максим берёт меня за руку и тянет за собой наверх. Не останавливаясь возле моей комнаты, заводит в свою. Берёт на руки, укладывает на свой матрас, ложится рядом. Всё делает так быстро, что я не успеваю даже возразить, находясь в какой-то прострации.

Прижимает меня к себе и гладит по волосам.

Почему он... утешает меня?

Да, именно так это выглядит – как утешение.

Не понимаю...

Позволяю себе немного поплавать в этом дурмане. Его бережные руки, крепкие объятья, нежный поцелуй в висок...

У нас всё нормально. Не было никакой ссоры, и мы не расстались. И моя мама не сказала только что о том, что мой покойный отец на самом деле не был мне родным отцом.

Так... Дурман рассеивается. Я резко сажусь. Максим тоже садится и внимательно смотрит на меня.

Губы вновь начинают дрожать. Пытаюсь выдавить из себя что-то членораздельное и не слишком жалкое.

– Я... Наверное, я что-то не так поняла.

Да? ДА?! Скажи «да», пожалуйста!

Но Максим качает головой, и слова его безжалостны.

– Всё логично, принцесса. Некто, похожий на меня, разбил ей сердце и бросил. И она родила тебя одна. Или ей пришлось обмануть твоего отца... Немудрено, что она меня ненавидит.

Режет без ножа...

Я вскакиваю.

– Всё! – выставляю руки перед собой. – Ничего не хочу слышать!

Максим тоже поднимается на ноги.

– Но я не тот, кем она меня считает. Да какая, к чёрту, разница, кто ей там сердце разбил?! – психует он, пиная матрас. – Есть ты и есть я! Все остальные пусть идут нахер со своим багажом и личным опытом!

Часто моргая, пытаюсь избавиться от слёз в глазах.

– Ты просто эгоист! – тычу в него пальцем. – Дело сейчас не в нас! А в том, что мне лгали всю жизнь!

– Тут ты права, – сразу сдаётся Максим и притягивает меня к себе. – Прости... Не хотел повышать голос.

Вновь укладывает на матрас и шепчет:

– Я знаю, что ты чувствуешь себя очень паршиво, принцесса. Вообще-то, я не наделён эмпатией, но твою боль чувствую. И хочу избавить тебя от неё. Что мне сделать?

Слёзы вновь жгут глаза. Если он будет меня жалеть, я разрыдаюсь в голос. Не знаю, почему... Вроде бы уже взрослая и вполне могу пережить эту информацию. Отец мой давно умер. Да и какая разница, биологический он был или нет? Главное, что он любил меня, а я его.

Но мне всё равно паршиво. В частности оттого, что моя мать оказалась лгуньей. Пытается уберечь меня от ошибок, которые совершила когда-то сама! Я уверена, что так это не работает.

Максим поглаживает меня по щеке. Я лежу на спине, а он на боку. Его внимательный взгляд обжигает мою скулу.