Она одарила его дрожащей улыбкой, но ее глаза горели. — Я хотела быть с тобой.

Он глубоко вздохнул, выдохнул и взял еще один крекер с сыром. — Хорошо, это ответ на вопрос. Мы не друзья. Мы любовники.

— Хорошо. — Молли жевала сыр.

— И все? — он сказал. — Это все, что ты можешь сказать о наших отношениях?

Она проглотила кусочек сыра. — Должна ли я сказать что-то еще?

— Думаю, нет. — Это казалось неправильным, но он не знал, что с этим делать. — Но, чтобы ты знала, я могу доказать, что переспал с тобой не из чувства благодарности.

Она взяла вино. — Серьезно?

— Да. Я никогда не использовал секс, чтобы сказать кому-то спасибо. Честно говоря, мне никогда не приходило в голову, что так можно. Это усложняет ситуацию в миллион раз. Когда я хочу сказать спасибо, я просто использую слова. Я думаю, именно для этого они были изобретены.

Она только что сделала глоток вина. Она зашипела и подавилась смехом. Схватила салфетку и прикрыла рот, пока не взяла себя в руки.

— Удивительно, — сказала она, — это на самом деле звучит логично. Спасибо. Сейчас я чувствую себя намного лучше.

Он некоторое время смотрел на нее, ошеломленный. Очарованный.

— Ты дашь мне еще один шанс? — он спросил.

— Еще один шанс?

— Я знаю, что я не романтик, но я чертовски хороший навигатор. Дай мне время, и я найду путь.

Она улыбнулась, но он узнал блеск в ее глазах. Его охватила паника.

— Дерьмо, — сказал он. — Ты снова собираешься плакать?

— Нет. Точно нет. — Она схватила салфетку и провела ею по глазам. — Просто то, что ты сказал, было так романтично. Взять напрокат смокинг на последние деньги и танцевать со мной всю ночь — очень романтично.

Он вздрогнул. — Чтобы внести ясность, это были не последние деньги.

Она проигнорировала его. — Ты гораздо более романтичен, чем думаешь. И да, мне бы очень хотелось дать тебе — дать нам — еще один шанс. — Она подняла глаза к потолку. — Но не в том гробу из стекла и стали, в котором ты пытался заставить меня спать, когда я впервые приехала сюда.

— Если мы воспользуемся моей кроватью, нам, вероятно, следует сменить простыни. До твоего приезда я не уделял особого внимания чистоте. Не забыл принять душ и побриться, и то хорошо.

Как только эти слова вылетели из его рта, ему захотелось хлопнуть себя по голове. — Это звучит не романтично, Найт.

Молли выглядела невозмутимой. — Сменить простыни — потрясающая идея.

Кровать в комнате Джошуа тоже была с балдахином из маг-стали, но стеклянных стенок вокруг нее не было. Большинство зеркал были убраны. Единственное оставшееся было занавешено черным шелком.

Свет в доме недавно погас, и Джошуа включил фонарь на янтаре. Мягкий свет озарил комнату.

— Думаю, этого достаточно, — объявила Молли с порога. — Уровень энергии здесь довольно низкий по сравнению с остальной частью дома. Где простыни?

— В шкафу, — сказал Джошуа. Он поставил фонарь на тумбочку. — Я принесу.

Было что-то интимное в совместном заправлении постели. Домашняя рутина придавала ситуации небольшую, но приятную атмосферу нормальности. Отношения казались настоящими. Будущее все еще было туманным, но она уже видела проблески.

Она посмотрела на Джошуа через аккуратно застеленную кровать. Он смотрел на нее горящими глазами. У нее перехватило дыхание. Кого она обманывает? С этим мужчиной никогда не будет ничего нормального, и внезапно ей стало совершенно ясно, что это прекрасно.

— К черту нормальность, — сказала она.

Он издал тихий сексуальный смех, который вырвался откуда-то глубоко внутри него. Он обогнул кровать, остановился прямо перед ней и поймал ее лицо в ладонях.

— Ты, должно быть, прочитала мои мысли, — сказал он. — Я думал о том же. Что интересного в нормальности?

Она обвила руками его шею. — Хороший вопрос.

Поцелуй начался как медленное, захватывающее, соблазнительное исследование, пробуждающее чувства. Сначала она позволила себе погрузиться в объятия, наслаждаясь нарастающим возбуждением и восхитительной близостью. Но градус в атмосфере быстро нарастал. Когда Джошуа опустил руки ей на талию, она принялась расстегивать его рубашку.

Он поймал ее руки. — Не так быстро. Не в этот раз.

— Все в порядке, правда, — прошептала она.

— Нет, это не нормально. Мне нужно кое-что доказать, помнишь?

— Что ты потом не заснешь. Да, я знаю. Но мы это уже обсудили.

— Поверь мне, я прекрасно понимаю, на каком этапе процесса мы находимся, — сказал он слишком ровно.

— Ты раздражен? — спросила она, пораженная.

— Вполне возможно.

Она нахмурилась. — Я не хочу ссориться.

— Да? Кого ты пытаешься обмануть. Вероятно, лучший способ избежать такого исхода — перестать говорить.

— Дело в том, что у меня проблемы с контролем.

— Ни хрена. У меня тоже. Я навигатор, помнишь? Я должен быть главным.

Она улыбнулась. — Звучит интересно.

Он снова поцеловал ее, неотразимый, всепоглощающий, подавляющий поцелуй, который требовал ответа и лишал возможности говорить. Она прекратила попытки сорвать с него рубашку и предалась великолепному ощущению осознания того, что он хочет ее так же сильно, как она хотела его.

Их одежда, казалось, растаяла, а затем они вместе упали на шелковые простыни. Она пришла в восторг, увидев его широкие плечи, сияющие в свете фонаря.

Он доводил ее до края и оставлял там висеть до тех пор, пока она не смогла больше выдержать. Она сопротивлялась, предъявляя свои собственные чувственные требования, притянула его к себе так, чтобы обхватить ногами его талию. Он застонал. Пот выступил на его коже.

Он протянул руку между их телами и пальцами довел ее до кульминации. Он вонзился в нее, пока волны освобождения все еще проносились сквозь нее. Она услышала его хриплый, приглушенный крик, торжество, наполненное капитуляцией, и ей хотелось засмеяться от чистого удовольствия от всего этого, но она не могла отдышаться.

***

После он притянул ее к себе. Она позволила себе погрузиться в его тепло и силу. Она немного открыла свои чувства и наслаждалась роскошным чувством правильности.

— Это было потрясающе, — сказал он ей в волосы.

— Да-а-а. — Молли сделала паузу. — Думаешь, энергия этого дома улучшила наши впечатления?

— Чего? — Он толкнул ее на спину и растянулся на ней, прижав к кровати. Его глаза блестели в мягком свете. — То, что только что произошло между нами, были только ты и я. Никакой третьей стороны, особенно этого чудовищного дома. Понятно?

Она смеялась. — Я дразнила тебя.

— Не смешно.

Она запустила пальцы в его волосы. — Я заметила. Ты прав. Я имею в виду, что дом не имеет ничего общего с прекрасным сексом. Знаешь, если смотреть под этим углом, это плохо.

— О чем ты?

— Мне пришло в голову, что если бы энергия этого места действительно улучшала секс, ты мог бы заработать состояние, сдавая комнаты в аренду. Еще никто и никогда не разорился, продвигая продукты, предназначенные для улучшения сексуальной жизни пары. Если бы ты убедил людей, что ночь в «Доме веселья», поднимет их занятия любовью на совершенно новый уровень, деньги потекли бы рекой.

— Это, — сказал он, — самая глупая идея, которую я когда-либо слышал.

— Просто мысли. Я знаю, ты не знаешь, что делать с этим местом. Я пыталась помочь.

— Не беспокойся. — Он посмотрел ей в глаза. — Давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Например?

— Насчет нашего будущего?

Она замерла, и чувственное тепло, окутавшее кровать, исчезло. Внезапно она разрывалась между пронзительным желанием получить более четкое представление о том, как будет выглядеть будущее с Джошуа, и страхом обнаружить, что ей может не понравиться то, что она увидит.

Пока не было ясности, она могла позволить себе надеяться, что есть причина рискнуть любовью и обязательствами. Она не хотела заводить роман, зная, что все закончится — не с этим мужчиной.