Внезапно к решётке подошли двое стражников, оторвав его от мыслей. Их доспехи сияли золотом, отражая тусклый свет магических рун на стенах. Это явно не были простые охранники. В их движениях чувствовалась уверенная сила, и даже сквозь шлемы, скрывавшие лица, веяло высокомерием, как если бы они считали, что весь мир вращается вокруг их воли.
Первый из них, высокий и крепкий, усмехнулся и, не глядя на Виктора, извлёк из-за пояса предмет, который Тюрин узнал мгновенно. Это был его плеер. Простой, маленький, но единственный кусочек его прежней жизни, который каким-то чудом оказался с ним в этом странном мире.
— Эй, посмотри, что я нашёл! — проговорил стражник, подбрасывая плеер в воздухе с таким небрежным равнодушием, как если бы это была просто бесполезная безделушка.
Он рассмеялся, но в этом смехе не было ни капли веселья. Это был смех человека, который наслаждается чужими страданиями, словно дети, поджаривающие муравьёв на солнце с помощью увеличительного стекла. Внутри Виктора закипела ярость. Плеер был больше, чем единственной связью с его родным миром, где всё было понятно и упорядоченно.
— Верни мне это, — хрипло произнёс Виктор, стараясь держать волнение в узде. Каждое слово давалось ему с трудом, словно язык был обмотан цепями.
Стражник на мгновение замер, словно обдумывая дерзкую просьбу, затем разразился ещё более громким смехом, эхом разнесшимся по стенам трюма.
— Вернуть? Ты серьёзно? — он бросил насмешливый взгляд на своего товарища, приглашая его присоединиться к этой глупой шутке. — Ты здесь не для того, чтобы что-то просить, Изворот.
Его напарник, более спокойный и, видимо, опытный, бросил предостерегающий взгляд на своего товарища.
— Эй, не стоит дразнить его, — сказал он тихо, но твёрдо, как если бы обращался не только к напарнику, но и к самому Виктору. В его голосе звучало предупреждение — осторожное, но непреклонное. — С ним могут быть проблемы. Лишние проблемы.
Первый стражник, недовольно пожав плечами, спрятал плеер обратно за пояс.
— Ладно, ладно, — буркнул он, словно обсуждал какую-то мелочь. — У нас есть дела поважнее.
Они развернулись и направились прочь, но Виктор уловил настороженный взгляд второго стражника, брошенный через плечо перед тем, как они скрылись за углом. Шаги их постепенно затихли, оставив Тюрина наедине с его мыслями и нарастающей внутри злостью, как огонь, медленно раздуваемый холодным ветром.
***
Другие заключённые уже спали, погрузившись в беспокойные, но привычные сны об ушедших днях и потерянной свободе. Некоторые, впрочем, только делали вид, что спят, их глаза прикрыты лишь наполовину, как у хищников, ожидающих удобного момента.
Витя сидел на своей жёсткой койке, тихо лелея растущую внутри ярость. В голове крутились мысли одна другой мрачнее. Вдруг тишину разорвал глухой удар. Корабль содрогнулся так, что с потолка посыпались мелкие кусочки штукатурки. Заключённые, спящие и притворяющиеся, моментально вскочили на ноги, растерянно озираясь вокруг. Впрочем, опешили они ненадолго — за годы заключения каждый научился быстро оценивать ситуацию и действовать по обстоятельствам. Паника не приносила пользы, и никто не знал этого лучше, чем люди, давно отброшенные на дно жизни.
Ещё один удар, и на этот раз весь корабль накренился, как пьяный, пытающийся устоять на ногах. Тюрин почувствовал, как его желудок резко подскочил к горлу, но он заставил себя сосредоточиться. Вокруг раздавались крики, лязг металла и странные, скрипящие звуки, словно гигантские когти царапали корпус корабля снаружи.
— Что за чертовщина? — прошептала рыжая девушка с повязкой на глазу, бросив подозрительный взгляд на Виктора так, словно думала, что это его рук дело.
Корабль снова содрогнулся, но на этот раз всё было иначе. Пол под ногами внезапно стал влажным, а воздух заполнился затхлым запахом, как если бы сюда проникла сама сущность старого подземелья. Виктор бросил взгляд на других заключённых и заметил, что их глаза расширились от страха — те, кто ещё минуту назад уверенно держался на ногах, теперь попятились к стенам, словно стараясь слиться с камнем.
Крики усилились, и теперь они были ближе — к ним примешивались звуки яростного сражения. Где-то в коридоре раздались топот ног и отчаянные выкрики, словно стражники столкнулись с чем-то, что они не могли контролировать.
Внезапно трюм содрогнулся так сильно, что Виктора швырнуло к стене камеры. Острая боль пронзила бок, но едва он успел осознать, что происходит, как пол под ним задрожал и начал раскалываться, словно огромные, невидимые руки снаружи пытались вырвать кусок корабля. Крики заключённых смешались с грохотом рвущегося металла, и Виктор почувствовал, как его камера начала отделяться от остального трюма, словно отломанная ветка от дерева.
Всё произошло так стремительно, что страх просто не успел настигнуть его. В голове мелькнула мысль: «Это конец». Но инстинкты сработали быстрее, чем рассудок. Тюрин судорожно вцепился в решётку камеры, как утопающий хватается за единственную соломинку, которая отделяет его от бездны. Металл скрипнул под натиском его отчаяния, но держался, словно соглашаясь на эту последнюю, отчаянную сделку с судьбой.
Огромная трещина разошлась ещё шире, и мир вокруг Виктора внезапно стал куда шире, чем он мог себе представить. За пределами корабля открылась чёрная бездна, рассечённая мерцающими сполохами света. Это было зрелище, которое могло бы остановить сердце: безграничный, бездонный Межмировой Океан — тьма, пронзённая мириадами огоньков и странных, закрученных вихрей, словно сами звёзды решили пуститься в плавание по этому морю, где не существует ни берегов, ни дна.
На мгновение Тюрин застыл, осознавая, что смотрит в самое сердце неизведанной вселенной. Его мысли замерли, словно отказываясь принимать то, что видят глаза. Межмировой Океан простирался перед ним, как бескрайнее полотно, где время и пространство теряли всякий смысл. В этом море не было ни горизонта, ни направления, только бесконечная череда вспышек и завихрений, как если бы сама реальность распалась на куски и теперь бездумно кружилась в этом безмерном хаосе.
Катарсис, который Виктор испытал в этот момент, не был ни радостным, ни освобождающим. Это было нечто иное — осознание того, насколько ничтожен человек перед лицом вселенной.
В этот миг его внимание привлекло движение рядом. Рыжеволосая девушка с повязкой на глазу, чьи волосы казались ярким огнём на фоне хаоса, внезапно потеряла равновесие. Её ноги заскользили по накренившемуся полу, и в её взгляде отразился ужас перед надвигающейся пропастью. Она отчаянно пыталась ухватиться за что угодно, что могло бы её удержать — остатки стены, выступающий кусок металла — но всё было бесполезно. Трюм, трещавший и ломающийся под натиском разрушения, не оставил ей шансов, и она начала падать прямо в зияющую дыру, оставленную разломом.
Виктор среагировал мгновенно, не думая о том, что могло бы произойти с ним самим. В этот момент его тело двигалось быстрее, чем мысли. Он выпустил решётку, которая была его единственной опорой в этом разрушающемся мире, и бросился вперёд, как хищник, нацеленный на добычу. Его рука метнулась вниз и сомкнулась вокруг её запястья в самый последний момент, когда казалось, что она уже была на грани падения в бесконечность.
Пальцы Виктора сжались с такой силой, что он ощутил резкую боль, как если бы кости в его ладони хрустнули под этим внезапным напряжением. Тело девушки дернулось, но зависло над бездной, её лицо исказилось от страха и напряжения. Она не собиралась сдаваться, как и Виктор, не собирался её отпускать.
— Держись! — крикнул он, и его голос, казалось, утонул в бездне, хотя слова были сказаны с такой отчаянной силой, что сам воздух, казалось, вибрировал от напряжения. Он напряг каждую мышцу, стараясь удержать её вес, несмотря на то, что его собственные силы были на пределе. Её рука дрожала, пальцы конвульсивно сжались вокруг его запястья, словно пытаясь передать ему всю ту силу, которой ей самой не хватало.
