— Съесть бы тебя, Даш… не дразни, сорвусь… не представляешь, как сложно терпеть…

Это я как раз представляла, я не представляла, как бы мы отлипли друг от друга, если бы из прихожей не зазвонил мой телефон.

— Чёрт! — я вспомнила, что куда-то шла, — экзамен!

— Экзамен?! — удивился Матвей, выпуская.

— Ага, сколько сейчас? — поискала я на стенах часы.

Хозяин дотянулся до своего:

— Тебе к половине?

— Ага, — я тоже заглянула в экран, — блин, как не хочу… может «заболеть»? Всё равно не успею добежать… — трусливо рассудила я, кусая губы. Но Матвей уже поднимал с пола сапоги.

— Шутишь? Я подкину, идём скорей, — он глубоко вдохнул и долго-долго с шумом выдыхал, успокаивая пыл. Пошёл на кухню: — водичку будешь? Держи, — подал мне холодный стакан. Выпил и сам. Я утолила жажду и поглядела на него с восхищением — сколько контроля в этом теле! В этой голове!

Матвей заметил:

— М-м? Чего ты так смотришь? Экзамен же, какой «болеть»? — усмехнулся он. — Ты всё-таки хорошая девочка, не забывай об этом.

— Иногда так и хочется забыть, — призналась я, обуваясь. Матвей подал пальто и сумку:

— Я помогу забыть, — пообещал он, приближаясь, — так помогу, что ты будешь помнить только моё имя, Даш, даю слово… — проговорил он тихо, поднимая во мне новую бурю наслаждения. — Но сейчас нужно в универ. Это важнее.

— Что-о?! И это говорит мне «бандит»? — засмеялась я, — такое ощущение, что мы с тобой махнулись местами. Не хочу расставаться…

— Я тоже. Украду тебя после пар, а пока идём, халявщица, — Матвей накинул куртку и выпихнул меня на лестницу. Я проверила телефон — да, это Ленка искала меня. Отписалась ей, что бегу, и вспомнила про мотоцикл:

— Погоди, а на чём ты хочешь меня подкинуть?

Подъезд запищал.

— На этом, — открыл Матвей ту самую «соседскую» тачку, стоявшую на его месте. — Запрыгивай, — распахнул он красный салон.

Я испуганно повиновалась.

— Ого, какой развратный, — отшутилась я, когда Матвей уселся за руль.

— Я? — улыбнулся он довольно. — Спасибо, стараюсь…

— Салон! — засмеялась я. — Откуда у тебя эта машинка?

— Машинка, — он цокнул, выворачивая с парковки, — это же легендарная «эмка» е46, ещё и купе, ещё и рест, а ты… машинка… шеф подогнал. В качестве компенсации за мот и… всё случившееся…

И я вдруг вспомнила «всё случившееся» и по спине побежали мурашки. Я только сейчас как следует пригляделась к Матвею — он схуднул, кожа побледнела от долгого торчания в четырёх стенах, а на лице появился новый шрам. Я провела по нему пальцами, ощущая, как к горлу подступает мой стандартный комок жалости:

— Матвей…

— М-м?

— Почему ты не разрешил мне хотя бы писать тебе? Не поверю, что ты не мог раздобыть новый телефон и номер, — спросила я в лоб, боясь разреветься.

— Я не тебе не разрешил, Даш, — Матвей нашёл мою ладонь и сжал её, пока мы стояли на светофоре. — Я СЕБЕ запретил. Так нужно было. Хирург боевой попался. Предложил два исхода: либо я вписываюсь на полную посттравматическую терапию и выхожу здоровым, либо продолжаю требовать выписки и остаюсь калекой на всю жизнь. Ребром поставил. Когда я выбрал — запретил мне телефон передавать. Сказал, чтобы я поставил себе срок и задачу, и не отвлекался, и встал с койки для тебя. И я встал. Если бы мог слышать твой голос — сбежал бы оттуда в первую неделю, после операции. Дополз бы к тебе, Даш, и подох бы у тебя на пороге. Веришь?

— Верю.

Я всё-таки заплакала.

— Это я виновата, — сказала я, пока слёзы окончательно не задушили, — прости, Матвей…

— С ума сошла? — он завернул во двор университета и осторожно поехал по брусчатке ко входу. — Ты тут вообще не причём, чтобы я больше не слышал, поняла? Это только моя проблема. Я сам полез на того урода. Сам себе приговор вынес. Урок получен. И горький опыт получен. Но есть и плюсы, — Матвей ободрил меня улыбкой, — шеф решил, что это меня благодарные клиенты отметелили и вписался. Возместил ущерб, оплатил реацентр.

— И долг списал? — с надеждой уточнила я.

— Не-а, — рассмеялся водитель, — это было бы жирно, даже для такого «бесценного» пугала, как я. Всё, беги, — он потянулся поцеловать, — не хнычь, всё же хорошо. Думай об экзамене, потом поговорим. Заберу тебя после.

— А как узнаешь, когда? — заволновалась я, покидая развратную красную кожу.

— Напишу. Беги-беги.

Он улыбался. И я послушно побежала. На ходу привела в порядок глаза. Сколько всего хотелось спросить у него! Столько вопросов вертелось в голове. И почему у нас всегда так мало времени? — возмущалась я, подбегая к аудитории. У двери собралась толпа ожидающих, я поискала Ленку.

— Даша, блин! — заругалась она вместо приветствия. — Уже списки составили, еле-еле уговорила тебя не отмечать! Ты где гуляешь?! Мы скоро заходим!

— Привет, Лен! — улыбнулась я, как последняя лоботряска.

Подруга присмотрелась внимательнее:

— Ты что ревела?

— Ай, нервы, — отмахнулась я.

— А чего такая довольная?

— Да так, — я покопалась в сумке, достала конспект.

— Да-а-аша, — Лена заозиралась по-шпионски, — вы опять вместе?

— Угу, — продолжала я лыбиться в чернильные даты, — ой нет, — спохватилась, сложив смысл, — нет, Лен, ты что?!

— А что такого? Мало ли… бывает, что люди ссорятся, потом мирятся… — удивилась она.

— Нет, Лен, мы не поссорились, мы расстались. Всё хорошо. Дай повторить. Какие мы по списку? И где твой Славик?

— Уже там, сдаётся.

— А ты чего не пошла с ним?

— Тебя жду, дурёха, — подруга пихнула меня в бок и мы обе заулыбались. — Нет, что-то ты слишком довольная, — продолжала она приставать время от времени. И мне пришлось намекнуть на «парня».

Ленка чуть с ума не сошла. Какая там история искусства! Я тоже не могла сосредоточиться. Смотрела на цифры, на свой корявый почерк и представляла, как Матвей вырывает у меня тетрадку и «крадёт» прямо отсюда, из коридора, в свою тёпленькую постельку…

И больше никогда не покидает меня.

Телефон прожужжал в сумке, пока я корпела над билетом. Я не могла ответить, пока не отвечу комиссии. Так боялась, что даже запинаться стала. Повезло, что я была у исторички на хорошем счету, и она закрыла глаза на моё волнение, на то, что я слегка перепутала даты. Она знала, что я из «скромных» и пугливых. Осторожненько вывела меня из тупика и, в общем, спасла от позора и от четвёрки.

Я выдохнула: как же хорошо быть хорошей девочкой, сколько плюсов: и уважение преподов, и их поддержка, и помощь, и… и внимание плохих мальчиков… полезла за телефоном, пока жду Ленку.

«Ну как?» — спрашивал Матвей с нового номера.

«Сдалась)))»

«А мне сдашься?)»

«Смотря какой у тебя предмет) потяну ли)»

«Потянешь)»

«А ты точно не будешь меня заваливать?)»

«Буду. Ещё как. Но пятёрочку поставлю, будь уверена.»

Я покраснела и покосилась по сторонам — как будто кто-то мог подслушать нашу переписку.

«Готова?»

«Почти)) Подругу дождусь и выйду. Ты уже тут?»

«Тут. Жду сколько нужно. Не спеши. Я ещё в отпуске)»

«Надолго?»

«До завтра. Но нам с тобой хватит. Или…?)»

«Матвей)))»

«Что?)) уже и помечтать нельзя?»

«Ты меня сейчас соблазнишь, я забью на сессию, скачусь, и перестану быть хорошей девочкой, и перестану тебе нравиться) замкнутый круг)»

«Так ты мне и так не нравишься, Даш»

Я удивлённо перечитала. Матвей добавил:

«Ещё не поняла?»

«Я просто сдохну без тебя, тут вопрос посерьёзней. Вопрос жизни и смерти. Так что можешь сколько угодно забивать на учёбу и скатываться, и скатишься ко мне… на дно)) и будем вместе его пробивать. Ммм) Звучит неплохо. Но лучше не забивай. Я тут и один справлюсь. Поплавай пока)»

«Как поэтично))» — я улыбнулась. Это так мило и необычно, что Матвей печется о моей учёбе, как папочка. — «Ладно. Уже и помечтать нельзя)» — добавила ему в тон.

«Хорошая девочка)» — похвалил он. — «Мечтай на здоровье, а я буду исполнять.»