Вместо этого я настояла на том, чтобы практиковаться с Трентом, пока мы оба не будем готовы упасть от усталости, репетируя нашу программу снова и снова, пока моя хореография внезапно не станет второй натурой, наши движения такими же естественными, как дыхание. Светлая сторона в том, что с моей новообретенной решимостью у нас произошел прорыв. Я даже добавила более сложные движения, которые выведут нас на новый уровень. Мы все еще работаем над несколькими сложными подъемами, поэтому мы здесь так поздно в будний вечер. Но мы приближаемся, и впервые Трент и я действительно действуем как команда.

В довершение всего, я не уверена, то ли Трент просто слишком устал, чтобы говорить свою обычную чушь, то ли я привыкаю к этому, то ли мой партнер наконец-то начал расти на волосок, но я даже нахожу его присутствие терпимым за последние несколько недель изнурительных тренировок.

— Я думаю, мы приближаемся к последнему подъему. — Говорит он, ставя бутылку с водой и вытирая лицо полотенцем.

Я делаю более элементарную работу тыльной стороной запястья.

— Да, я думаю, ты прав.

— Я не знаю, станет ли еще одна попытка еще одним шагом вперед или я действительно провалю ее. Мои руки измотаны, — признается он.

— Не будь ребенком, — дразнюсь я. — Если только ты просто не жалуешься, пытаясь намекнуть, что мне следует немного похудеть.

— Пшш….Я просто предупреждаю тебя, чтобы я не был полностью виноват, если уроню тебя лицом вниз.

— Не делай этого, — предупреждаю я, указывая на него пальцем.

Он одаривает меня улыбкой, которая говорит мне, что он просто шутит, предлагая еще одну издевательскую насмешку. Удивительно, но я доверяю ему, пологая, что он знает свои пределы и оберегает меня. Он не уронит меня.

— Ладно, давай сделаем это. — Трент затягивает свой верхний узел — новый вид его классического мужского пучка, который почему-то беспокоит меня немного меньше, и снова присоединяется ко мне на ковриках.

Ночное небо, которое я вижу через окна за его спиной, напоминает мне, что мы занимаемся этим уже несколько часов, но мне все равно. У меня есть еще одна попытка, и хотя Трент покрыт испариной, он, кажется, тоже в деле. Приятно осознавать, что у меня хотя бы есть партнер по танцам, который готов продолжать терпеть боль, даже если он не самый острый нож в ящике.

— Готово, — говорит он, кивая, находя свое место.

Я нажимаю Play на звуковой системе, и наша электрическая, хард-роковая версия «Танца эльфов» Дэвида Поппера оживает, заполняя комнату. Я влюбилась в необычную композицию в прошлом году, чудесное сочетание классического балета и рок-бунтарства, которое идеально мне подходит. И хотя потребовалось некоторое убеждение, чтобы заставить Трента присоединиться, я знаю, что теперь он тоже любит это. И поскольку я единственная из нас двоих, кто способен поставить хореографию, достойную выпускного показа, я не оставила ему особого выбора.

Мы берем первую строфу, чтобы занять исходные позиции, я олицетворяю темное существо искушения, а Трент представляет свет и добро — забавное сопоставление типичных ролей, которые часто отводятся прима-балеринам и ведущим балеринам. Мои мышцы уже разогреты от повторяющихся маневров наших предыдущих репетиций, даже на грани своих возможностей, но для этого и нужна практика, чтобы подталкивать себя и укреплять свое тело, пока то, что когда-то было сложным, не будет выглядеть таким же легким, как прогулка по парку.

Глубоко вдохнув, я сосредотачиваюсь и принимаю позу, находя свое внимание, пока жду своего вступления в песню. На другой стороне комнаты Трент оживает, его колени сгибаются, а затем выпрямляются, когда он выталкивает себя в воздух, переходя во вращение.

Затем наступает моя очередь, и я поворачиваюсь, изгибая и выгибая руки, когда наклоняюсь вперед и поднимаюсь на один носок, моя другая нога поднимается позади меня. Наша песня не дает нам времени, чтобы расслабиться в танце. С самого начала ноты каскадом льются из динамиков водопадом меняющегося звука, побуждая меня двигаться быстрее, и сильнее нажимать.

Я так и делаю, мои ноги работают, чтобы не отставать от ритма, когда я щелкаю коленями и вытягиваю носки, а затем перехожу в пике-поворот, пока я иду по полу. Музыка усиливается, ноты становятся, по-видимому, более отчаянными, и я следую за их подъемами и спадами руками, когда я достигаю Трента и кружусь вокруг него, моя рука скользит по его плечам в моем первом прикосновении искушения, пока тьма медленно призывает свет в запретное царство.

Он оживленно отвечает, выполняя свое собственное вращение, а затем тянется ко мне, когда я отскакиваю. Наши руки соединяются, и он крутит меня обратно к себе, его руки находят мою талию. Я использую импульс своего вращения, подталкиваемая его рукой, чтобы высоко подпрыгнуть в воздухе в grand jete, выполняя шпагат в воздухе и выгибая спину, прежде чем плыть к земле, руки Трента поддерживают меня в невесомости.

Он отпускает меня, позволяя мне кружиться, прежде чем последовать за мной на несколько длинных шагов, с тоской наблюдая за мной, пока его руки тянутся ко мне. Затем он переходит в пируэт a la seconde, вращаясь на одной ноге, в то время как его другая нога выносится под углом девяносто градусов, разворачиваясь, чтобы сделать полный оборот один, два раза — снова и снова в восьми последовательных оборотах.

Музыка нарастает, и вместе с ней наш танец, наши тела вращаются вместе и разлетаются в стороны, когда я превращаю его из существа света и добра в нечто опасно греховное. А затем Трент обретает собственную жизнь, управляя ситуацией, перемещая меня по полу в серии сложных подъемов. Его трансформация завершена, и он больше не моя марионетка, а хозяин сам себе, управляющий тьмой.

Все, что я могу сделать, — это поспевать за изнурительным ритмом музыки, интенсивной гитарой, вырывающей мелодию, которая танцует от ноты к ноте без паузы. Сладкое облегчение от того, что мой разум становится пустым, слишком сосредоточенным на моем следующем движении, чтобы беспокоиться об Илье или моей жизни, наполняет меня силой и мощью. Мои мышцы вопят, чтобы я остановилась, но я не могу. Во мне слишком много драйва.

Пока музыка набирает силу, достигая своей драматической вершины, я мчусь к Тренту, мои ноги с силой несут меня по полу. Мои руки находят его крепкие плечи, когда моя левая ступня касается верхней части его бедра, а его ладони поддерживают мои бедра, подталкивая меня вверх, когда я взлетаю в воздух. Я поворачиваюсь, используя его ногу и плечи в качестве трамплина. И на мгновение я чувствую себя совершенно невесомой, когда мое тело закручивается так высоко в воздухе, что я оказываюсь над вытянутыми пальцами Трента. Я крепко прижимаю руки к груди, когда вытягиваю носки ног.

А затем руки Трента снова находят мои бедра, подхватывая меня и подвешивая в воздухе. Я выгибаю спину, моя левая нога поднимается над головой в глубоком шпагате, когда я опираюсь на плечи Трента. Это требует усилий каждой мышцы моего тела, и мои конечности дрожат от усталости, но я сохраняю положение, борясь за то, чтобы оставаться в равновесии и неподвижности, пока Трент держит меня над головой. Медленно мой партнер переносит весь мой вес на одну руку, опуская другую в сторону, пока я остаюсь подвешенной, как невесомый трофей. А затем он начинает ходить по триумфальному кругу. Последние ноты песни звучат из динамиков, возвещая о нашей победе, когда мы наконец справляемся с нашим самым сложным подъемом.

Когда последняя нота затихает, Трент опускает меня, подхватывая меня за талию обеими руками, и снова легко ставит меня на пол. Я не могу сдержать визг восторга, который вырывается из меня, когда мы заканчиваем наш первый идеальный прогон. Это заняло у нас все силы. Это было за гранью сложности и это было безупречно. Улыбка, которая расплывается на лице Трента, полна того же достижения, которое чувствую я, и прежде чем я понимаю, что он делает, его руки обнимают меня, когда он поднимает меня с ног и кружит в ликующем вращении.