Я смеюсь над ее слабой попыткой изобразить австралийский акцент.

— Но вы, девочки, хорошо провели время? — Настаиваю я.

— О, да. Я имею в виду великолепные пляжи, горячих парней, которые учили нас серфингу, невероятное плавание с маской и трубкой, — восторженно говорит Тори.

— Мы даже ходили на уроки дайвинга, — добавляет Тэмми.

— Это так круто!

— Правда? И мы плавали с морскими черепахам. — Говорит Тори.

— Серьезно? Это потрясающе. — Я улыбаюсь, пытаясь представить, как они вдвоем гребут рядом с черепахой в кристально-голубой воде.

— Да, я имею в виду, Австралия чертовски крута. Мы отлично провели время. Но я так рада вернуться домой. Не знаю, как Пейдж собирается прилететь за день до начала занятий. Это просто утомительно. — Говорит Тэмми.

Я киваю. Хотя я никогда не выезжала из страны, чтобы лично испытать, насколько плохим может быть джетлаг, я могу себе представить. Но это Пейдж, живущая в летнем доме своей семьи и мчащаяся в колледж в последнюю минуту, как будто все было поставлено на паузу, просто ожидая ее возвращения с того дня, как она уехала.

За год знакомства с Пейдж я пришла к выводу, что наша дружба — это немного смешанная картина. С ней может быть весело проводить время, и она, безусловно, знает, как хорошо провести время, но в то же время наши совершенно разные происхождения кажутся клином между нами. Иногда эта девушка может меня раздражать. Но близняшкам она нравится, поэтому я стараюсь изо всех сил.

— Я не понимаю, как она может так много делать со своими родителями, — добавляет Тэмми. — Месяц непрерывного времени с семьей утомляет. Иногда я думаю, что немного больше пространства пошло бы нам на пользу, правда, Тори?

Иронично, что это говорят девочки, которые буквально склеены вместе бедрами. Я стараюсь не улыбаться, видя их очевидную потребность в большей независимости.

Тори кивает.

— Определенно. Хотя я думаю, что родители Пейдж как бы позволяют ей заниматься своими делами, пока они ходят на свидания и все такое. У меня не сложилось впечатления, что они заставляют ее терпеть тот же уровень «качественного времени», который мы проводим каждое лето.

Тэмми смеется и поднимает кружку, чтобы сделать глоток.

— Сейчас ты можешь ненавидеть это, но когда-нибудь это качественное время закончится, и тогда ты можешь просто обнаружить, что скучаешь по своим родителям. — Говорю я, стараясь не звучать как проповедь. — Мне кажется, что мы с мамой немного отдалились друг от друга с тех пор, как я переехала в прошлом году, — добавляю я в качестве объяснения.

— Разве она не в получасе езды на юг? — Услужливо спрашивает Тори, ее тон сочувственный.

— Да, но с ее новым парнем, Стивом, мне сложно. Я часто чувствую себя третьей лишней, когда приезжаю в гости, и я просто не знаю, что думать об этом парне. Мне кажется, что моя мама просто рискует пострадать, и я не хочу, чтобы ей снова пришлось пережить такое горе.

— Это кажется немного лицемерным — беспокоиться о том, что твоя мама вступит в отношения, когда у тебя есть русский парень-красавчик, — поддразнивает Тори.

— Да, вы вместе уже около года? Похоже, у вас все серьезно. Почему бы твоей маме не позволить себе сделать то же самое? — Спрашивает Тэмми.

— Ты должна быть рада за нее, — мягко говорит Тори, ее рука сочувственно скользит по столу ко мне.

Я играю ручкой своей кофейной кружки, избегая взгляда девочек.

— Может, вы и правы.

Я не поправляю их насчет Ильи. Я никогда не говорила им правду о нашем соглашении. Я получаю достаточно дерьма из-за нашей разницы в возрасте, так что я не собираюсь подвергать себя такому уровню критики, который был бы, если бы они знали, что мои отношения с ним, какими бы забавными они ни были, являются исключительно деловым соглашением.

Я вспоминаю недельный отпуск, который мы провели вместе на Флорида-Кис этим летом. Насыщенный горячим сексом и прекрасными пляжами, а также ночными клубами, от одной мысли о которых у меня звенит в ушах, я должна признать, что границы между нами иногда, кажется, размываются. Но мы с Ильей говорили открыто, и подробно о том, кем мы являемся друг для друга.

Я — средство удовлетворения его желаний без сложностей, которые сопутствуют серьезным отношениям. Он сказал мне с самого начала, что в его работе нет места любви — это просто слишком опасно. К тому же наше соглашение, скорее всего, закончится, когда я закончу Роузхилл. К тому времени мне не понадобится его помощь с обучением, и к тому времени он, вероятно, будет готов перейти к следующей женщине. Он сам сказал, что не хранит свои игрушки дольше двух-трех лет за раз. Я не совсем понимаю, делается ли это для того, чтобы избежать привязанности, или потому, что ему становится скучно через несколько лет.

В любом случае, мне это подходит. В его жизни нет места для любви, и я в любом случае в нее не верю. Так что на самом деле наше соглашение идеально, потому что никто из нас не рискует пострадать — эмоционально, то есть. Илья предупредил меня, что связь с ним может подвергнуть меня физическому вреду. Но после того, как я знаю Илью уже год, я сомневаюсь, что кто-то осмелится связываться с ним или со мной по ассоциации. У меня сложилось четкое впечатление, что любой, кто мог бы нагло причинить боль женщине Ильи, в тот же день оказался бы мертвым и гнил в мусорном контейнере.

С Ильей это действительно оказалось выигрышным для всех. Риска привязанности нет, но я все равно получаю покалывающий позвоночник секс, который оставляет меня бесполезной лужей экстаза на несколько дней. Меня поражает, что мое тело так бурно реагирует на него, даже сейчас, после года ролевых игр, секс-клубов и сцен связывания, от которых у меня мокрые трусики, просто думая о них. Я никогда не чувствовала ничего подобного, и мне интересно, это из-за Ильи, который превратил в искусство знание женского тела, или я снова смогу это обрести когда-нибудь после окончания нашего контракта. Я склонна сомневаться в этом.

— Посмотри на себя, ты так засматриваешься на своего русского красавчика, — поддразнивает Тори, вырывая меня из задумчивости.

Я фыркнула.

— Тебе всегда обязательно его так называть? — Спрашиваю я.

— Да, — вмешивается Тэмми. — То есть тебе, очевидно, нужен урок о том, как расставлять приоритеты в деталях описания человека. Мы даже не знали, что он русский, пока, сколько, три месяца после того, как вы начали встречаться? И даже тогда мы узнали об этом только потому, что я ответила на твой телефон, пока ты была в ванной.

— Кстати, я все еще злюсь на тебя из-за этого. — Говорю я, скрещивая руки на груди.

Тэмми пожимает плечами.

— Мы просто говорим, что, когда у твоего потрясающе красивого мужчины есть такой акцент, ты рассказываешь об этом своим друзьям. — Говорит Тори.

Я смеюсь, качая головой над их недовольными выражениями лиц.

— Не понимаю, почему это важно.

— Потому что мы опосредованно проживаем твой горячий роман со взрослым мужчиной через тебя, и каждая деталь имеет значение, — шутит Тэмми.

— Вы такие смешные.

— Я думаю, ты имеешь в виду веселые. — Тори поднимает палец в знак согласия.

— И это тоже. — Мой телефон звонит, прерывая наш разговор, и я достаю его из кармана.

Имя Ильи мелькает на экране, заставляя мой желудок перевернуться.

— Передай своему парню привет, — поддразнивает Тэмми, шевеля пальцами у телефона.

Я закатываю глаза и отвечаю на звонок, затыкая свободное ухо, чтобы слышать его глубокий голос.

— Привет, — говорю я весело.

— Privet, moya feya, — приветствует он меня. — У меня плохие новости.

— О?

— Мои дела занимают больше времени, чем я думал. Я не вернусь в город сегодня вечером.

Я отталкиваю кусочек разочарования, который шевелится в моей груди. Он уже почти неделю в командировке, и я жажду его компании.

— О, ладно. Как долго тебя не будет?

— Я не знаю.

Мы обмениваемся еще несколькими словами, пока я стараюсь, чтобы мой голос звучал ровно, и когда я заканчиваю разговор, девочки выжидающе смотрят на меня.