Мне нужно взять себя в руки, если я собираюсь дойти до сцены, которая у меня в голове всю неделю. Если я не буду осторожен, то могу просто трахнуть ее на заднем сиденье своей машины, как подросток, у которого гормонов больше, чем самодисциплины. Но меня воспитали лучше. Я знаю, что отсроченное удовольствие приносит плоды, и это гораздо лучше, чем облегчение от немедленного удовлетворения.

При этом мой член поднимается до половины только от вида длинных ног Уитни, легко скользящих на пассажирское сиденье моей машины. Ее кремовые бедра обнажаются под ее темно-зеленым облегающим платьем-халтер с замочной скважиной, которое каким-то образом выглядит одновременно стильно и мятежно в сочетании с ее тонкой черной стрижкой пикси.

— Мило, — замечаю я, когда дверь плавно закрывается за ней.

— И тебе привет. — Она одаривает меня дерзкой улыбкой, ее глаза с темными тенями сверкают весельем. Они опускаются, чтобы осмотреть мою собственную одежду, и я вижу признательность в ее насыщенном шоколадном взгляде.

Завожу машину, направляюсь на север, пересекая невидимую границу между территориями Шулайя и Маркетти добрых двадцать минут спустя, направляясь к сердцу Чикаго и лучшим ресторанам города. Любой, кто не является прямым конкурентом Маркетти, может обедать в прекрасных заведениях, которые платят в карманы итальянской семьи в обмен на их бесценное покровительство. Тем не менее, по большей части я стараюсь поддерживать бизнес на своей территории. Но сегодня вечером я планирую показать Уитни ее новый район.

Уитни не спрашивает, куда мы едем, она быстро учится, обнаружив, что мне нравится ее удивлять. Вместо этого она рассказывает о своей неделе в колледже, требуя лишь легких подсказок, когда она описывает свои занятия, своих учителей и то, как в этом году дорога на занятия стала намного более терпимой, поскольку ей не нужно спешить обратно в Энглвуд на ночную смену. Она и не подозревает, что ее поездки на занятия скоро станут значительно более приятными.

Заехав на парковку, я нахожу место и выхожу из машины. Уитни делает то же самое, на этот раз не дожидаясь моей помощи, поскольку она явно почувствовала себя более комфортно, не знаю, связано ли это со мной или с ее ситуацией. Мы идем легким шагом, пока я веду ее, держа ее за поясницу, от гаража к современному фасаду ресторана. Взгляд Уитни скользит по элегантному названию, не обращая внимания на то, что ее ждет.

Открыв входную дверь, я жестом приглашаю ее войти первой, и она входит, ее голос замирает, когда она впитывает шикарный декор и восхитительный аромат еды, отмеченной звездами Мишлен. Взглянув на меня, она вероятно думает, что я совершил ошибку.

— Добрый вечер, — приветствует нас хозяйка, ее голос низкий и официальный. — Вы забронировали у нас столик на вечер?

— Илья Попов, — заявляю я, сдерживая раздражение, что она не узнала меня с первого взгляда. Мне приходится напоминать себе, что это не мой район, хотя я иногда сюда захожу.

Но узнавание загорается в ее глазах, как только она слышит имя.

— Конечно, сюда, мистер Попов. Она жестом указывает нам на уединенный столик, ведя нас.

Намного лучше.

Бутылка шампанского уже стоит, охлаждаясь рядом со столом, и Уитни и я усаживаемся, когда хозяйка открывает пробку и наливает нам по бокалу. Она уходит через мгновение, вежливо поклонившись.

— Меню не нужно? — Замечает Уитни, оглядываясь через плечо, как будто хозяйка могла забыть.

Я усмехаюсь.

— Это фиксированное меню. Обещаю, тебе понравится.

Уитни выглядит озадаченной.

— Уверена, понравится. — Она отпивает шампанское. — Итак, скажи мне, что заставило тебя выглядеть как Пэт Саджек перед большой раздачей подарков? Я думала, это может быть ужин, но ты все еще улыбаешься, и это говорит мне, что этот вечер только начался.

Я поднимаю бровь, впечатленный способностью Уитни читать мое лицо и в то же время, не имея ни малейшего понятия о ее упоминании.

— Кто такой Пэт Саджек?

Уитни лает смехом, который заставляет несколько голов повернуться в нашу сторону.

— Ведущий Колеса Фортуны? — Она говорит это скорее, как вопрос, чем как ответ, ее глаза расширяются от недоверия. — Я думала, все его знают.

— Должен признать, мой образ жизни не располагает к праздному времяпрепровождению перед телевизором.

— Да, но это Колесо Фортуны. У меня было впечатление, что никто не уходит из этой жизни, не увидев его хотя бы раз. — Говорит она, ее голос полон раздражения.

— Ну, я еще не собрался умирать. — Замечаю я.

— Я просто думала, что обычно кого-то вычеркивают из списка до того, как человеку исполняется десять лет.

— Кажется, у тебя много мыслей по этому поводу. — Замечаю я, кривя губы от удовольствия.

— Возможно, слишком много.

Я внимательно наблюдаю за ней, делая глоток собственного шампанского.

— Слишком много лучше, чем слишком мало, когда дело касается мыслей, по моему мнению.

Зубы Уитни сверкают, когда она отвечает с победной улыбкой.

— Это твой способ избежать моего вопроса?

— Возможно.

Низкий рык вырывается из ее зубов, заставляя меня улыбнуться. Но прибытие нашего первого блюда прерывает наш обмен мнениями, и глаза Уитни становятся голодными, когда она рассматривает художественно представленное блюдо. Я вижу, что ей не терпится приступить к еде, и я жестом приглашаю ее сделать это, гадая, сколько раз в своей жизни она могла голодать, чтобы есть так, как она это делает. Она худая здоровым образом, явно способна поддерживать мышцы для напряженных упражнений балерины, но что-то в скорости и отчаянии, с которыми она ест, заставляет меня думать, что она уже долгое время обходилась без еды.

Мне хочется спросить и подтвердить свои подозрения, но я этого не делаю. Лучше сохранять легкость, более поверхностный уровень, чтобы не компрометировать наши отношения личной информацией. Это может слишком легко привести к чувствам, на которые у меня нет ни времени, ни желания развивать их с женщиной, независимо от того, насколько интригующей я ее нахожу.

Курс за курсом проходят перед нами, и острый, неожиданный юмор Уитни поддерживает течение разговора, побуждая меня участвовать так, как большинство моих питомцев раньше не делали. И, возможно, это отчасти из-за облегчения от осознания того, что война моей Братвы наконец-то закончилась, но к тому времени, как подали десерт, я думаю, что за последние два часа я улыбался больше, чем за все эти годы. Это странное осознание, и немного тревожное, и в то же время оно делает Уитни еще более заманчивой.

— Эта еда действительно не от мира сего, — заявляет Уитни, все более деликатно разбирая шоколадный мусс перед собой, и, похоже, пришла к выводу, что, возможно, достигла своего лимита калорий, отведенных для ее строгой диеты танцовщицы.

Я вижу ее внутренний конфликт относительно того, следует ли ей остановиться или нет.

— Если ты беспокоишься о том, что переедаешь, уверяю тебя, ты более чем отработаешь это с тем, что я приготовил для тебя на эти выходные, — обещаю я, мой голос хриплый от предвкушения.

Пронзительный взгляд Уитни встречается с моим, ее глаза расширяются в ответ, и она заметно сглатывает. Поколебавшись всего на мгновение, она облизывает губы. Затем ее внимание переключается на свой десерт, и она жадно доедает порцию. Наблюдать, как ее полные губы обхватывают ложку, для меня почти более аппетитно, чем сама еда. С момента нашей последней встречи я думал только о том, что я собираюсь делать с ними, когда ужин закончится.

Мое терпение наконец истощилось, я отправляю свою кредитную карту до того, как приходит счет, и через несколько минут мы с Уитни снова в машине и направляемся в сторону колледжа Роузхилл. На моих губах играет юмор, когда Уитни бросает на меня вопросительные взгляды каждые несколько минут. Она явно знает, в каком направлении мы движемся, и пытается разгадать тайну моего следующего сюрприза.

Пока мы едем, темно, и песочно-розовый оттенок исторического здания Edgewater Beach Apartments, возвышающегося перед нами, словно величественный памятник архитектуры, приглушается. Уитни молча смотрит на внушительное сооружение, когда мы подъезжаем к главному входу, и нас встречает парковщик. На этот раз она не ждет помощи, ее внимание, похоже, сосредоточено на элегантном сооружении, а не на том факте, что дверь машины открыта для нее.