- Люблю… тебя. – выдохнула, не отрывая взгляд от его зеленых, искушающих глаз.

- Твой навсегда. – ответил, буквально вдавив меня в пуховую перину.

Внутри меня нарастала буря из ощущений. С каждым движением мужа я испытывала нечто, доселе мне неизвестное, потрясающее – словно весь мир сжался до одной маленькой точки, пульсировавшей от удовольствия.

Я застонала, шире разводя ноги. Мало, мало, мало – хочу еще, больше его, глубже, ближе. Нет ничего вокруг, кроме нас двоих, и только это мне сейчас нужно!Поняв, что я уже близка к финалу, Баюн, не останавливаясь, начал ласкать меня рукой, и я словно потерялась в пространстве. Наслаждение стало настолько сильным, что почти причиняло боль, а затем… время остановилось на несколько бесконечных мгновений.

Так вот что значит испытать оргазм. Все тело дрожало, ноги свело сладкой судорогой, перед глазами вспыхивали цветные пятна. Как же… хорошо.И вдруг почему-то показалось, что я уже испытывала это раньше. Именно с ним. Когда-то давно-давно...

- Не болит ничего, лада моя? – почему-то шепотом спросил меня Баюн, когда мы уже лежали, уютно устроившись под теплым одеялом.

Я отрицательно помотала головой, снова смущаясь.

- Люблю… - прошептала, утыкаясь лбом в его плечо.

Вместо ответа он просто поцеловал меня в макушку. Глаза слипались… я зевнула, устраиваясь поудобнее, словно в гнездышке.Через некоторое время я уснула, лежа на груди у мужа. Он обнимал меня, защищая от бед, и я знала, что завтра точно наступит новый, счастливый день.

И все же, перед сном я поневоле вспомнила свое прошлое. Интересно... что сейчас происходит с теми, кто остался в том мире, где я родилась?Нет, я вовсе не желала им зла, даже Руслану, который обманул и бросил меня, словно наскучившую игрушку.Единственной, кого я до сих пор не могла простить - была директор приюта, и я даже поежилась в теплой кровати, представляя, как плохо сейчас детям, которые попали к ней в загребущие лапы...

Наталья Васильевна Злобина, директор детского приюта «Заря», сердито шмыгала носом, разбирая бумаги. На улице свирепствовала зима, и она простудилась, засидевшись с документами, но деваться было некуда – скоро должен был приехать сын негласного владельца приюта, и по совместительству, черного бизнесмена, Андрея Геннадьевича Болдырева.

Молодого, но наглого мажора, Андреева сынка, Наталья Васильевна никогда до этого не видела, но короткий разговор по телефону с его секретаршей уже заставил ее нервничать.

- Приготовьте всю необходимую документацию, и поскорее. Руслан Андреевич желает лично убедиться, что все в порядке.

- Но, я… - Наталья Васильевна хотела сказать, что плохо себя чувствует и не собирается ехать в приют сегодня вечером, но секретарша уже бросила трубку.

Этот разговор произошел уже несколько часов назад, но Наталья Васильевна все еще кипела от злобы, полностью оправдывая свою фамилию.

- Вот же наглая тварь. Проститутка паскудная. – Наталья Васильевна зло поджала губы, вспоминая, как добиралась сюда в метель, да еще и по пробкам.

Отчетные ведомости все никак не находились, и она тоскливо взглянула на часы. До встречи осталось примерно минут двадцать, хотя эти мажоры всегда опаздывают. Дали бы ей волю – она бы уж поставила его на место, но не сейчас… еще совсем немного, и она накопит достаточно большую сумму, чтобы послать ко всем чертям и этого Руслана, и его отца. Уедет в пригород, купит большой, красивый дом, где не будет ни наглых бизнесменов, ни мерзких детей.

Стоило только ей подумать о детях, как Наталья Васильевна разозлилась еще сильнее – из коридора доносилось противное хныканье. Встав из-за стола, она взяла свою любимую металлическую указку и вышла из кабинета, направившись в сторону источника звука.

Молодая воспитательница по имени Маша пыталась уложить свою группу спать, но дети, оставшиеся сегодня без ужина, посмели капризничать. Наталья Васильевна поежилась – в коридорах и комнатах было темно и холодно. Зато деньги, не потраченные на свет и отопление, стабильно оседали в ее карманах, хоть как-то ускоряя долгий путь к покупке собственного небольшого особнячка. Были, конечно, и куда более прибыльные статьи дохода – например, продукты. Или ремонт. Оказалось, что экономя на сиротах, вообще можно очень неплохо подзаработать.

Маша, заметив директрису издалека, испуганно вздохнула. Ее брови сошлись на переносице, и девушка смешно сморщила нос. Наталья Васильевна знала, что она всегда так делает, когда пугается, и ее это порадовало. Пусть боятся – крепче будут помнить, кто здесь главный.

- Что тут происходит? Мария, кажется, я плачу Вам не за то, чтобы здесь царил такой шум. Скоро приедет наш главный спонсор, так что советую Вам разобраться с этой проблемой, и побыстрее. Иначе мне придется применить крайние меры. – для наглядности Наталья Васильевна легонько постучала Машу по плечу указкой.

Девушка отшатнулась, нервно сглотнув.

- Но, Наталья Васильевна… дети остались без ужина. И здесь так холодно… конечно, они плачут – замерзли ведь и совсем не ели.

- Да как ты смеешь?! – от напускной вежливости директрисы не осталось и следа. – Закрой свой рот и делай, что должна! И если не хочешь вылететь с работы с крайне плохой рекомендацией, советую тебе никогда больше не отвечать мне в подобном тоне!

Резко развернувшись на каблуках, директриса ушла, оставив Машу растерянно стоять у двери...

- Вот же… ведьма. – тихо пробормотала воспитательница, в бессильной ярости сжав кулаки. – Ну, ничего, я тебе еще покажу. Обязанности мои исполнять, говоришь? Хорошо.

С этими словами она подошла к электрическому обогревателю, включила его и выкрутила регулятор нагрева на полную. То же самое Маша проделала и во всех остальных комнатах. Младшие все еще плакали, но в старших группах царила тишина, потому что подростки знали, что и плакать, и просить, и даже умолять - бесполезно. Хуже того - опасно. Директриса была слишком жестока и скора на расправу.

- Мария Владимировна, что Вы делаете? Вам же влетит… - одна из старших девочек с ужасом наблюдала за действиями воспитательницы.

Маша улыбнулась, поманив ее к себе. Девочка подошла, и воспитательница нежно погладила ее по голове, жалея, что так мало может сделать для этих бедных детей.

- Ничего, Соня. Рано или поздно я бы все равно уволилась, так что напоследок хоть погреетесь.

- Не уходите! – Соня тихо заплакала. – Вы тут единственная хорошая воспитательница. Если Вас не будет, мы тут все с ума сойдем!

Маша остановилась, привалившись спиной к стене. Внезапный порыв злости угасал, и она вдруг поняла, что Соня права. Она не может их бросить… этих несчастных малышей, да и подростков тоже. Их некому ни защитить, ни поддержать. Но если оставить все как есть, они могут вообще не пережить эту зиму. Здесь же холодно, как в морозилке! Некоторые дети уже болеют, а директрисе хоть бы хны.

- Ладно. Через час сделаю, как было. Все равно станет хоть немного теплее. Соня, собери девочек, которые тоже хотят помочь – будем следить, когда директрисы нет рядом и включать батареи посменно. Главное не попасться. А пока – идем со мной на кухню. Там остался компот и немного хлеба. Не самый вкусный ужин, но что поделать.

- Спасибо Вам! – Соня порывисто обняла воспитательницу, и Мария Владимировна прижала к себе девочку, тоже едва сдерживая слезы.

Вдвоем они добрались до конца коридора и уже хотели пойти в сторону столовой, как вдруг со стороны главного входа послышались голоса. Стараясь не шуметь, Маша подтолкнула Соню обратно в сторону комнаты. Она прекрасно знала, что попадаться на глаза спонсорам было строго запрещено. В итоге, обе застыли у двери, стараясь даже не дышать.

- Проходите, Руслан Андреевич, вот сюда. Как я рада Вас видеть! С Вашим отцом все в порядке? Извините, что так холодно – какая-то проблема с отоплением, завтра разберемся. – Наталья Васильевна, натянув на лицо улыбку, так и сочилась показным радушием.