Становилось жарче. Воздух перед глазами зыбко дрожал, казалось, его уже можно потрогать рукой. Поле давно кончилось, трава пропала – теперь избушка бежала по растрескавшейся земле. Впереди показалась река, и я засмотрелась на нее, забыв обо всем.

Река была широкой и длинной, кое-где лениво изгибалась, но не сужалась и не расширялась, словно брошенная на землю лента. Когда мы оказались на берегу, мне сначала показалось, что вместо воды в ней течет раскаленная лава, но всмотревшись, поняла, что ошиблась.

- Это что, огонь?.. – я не могла поверить в увиденное, глаза буквально на лоб лезли.

- Ну, да. Река-Смородина из чистого огня вся, от края до края. Хотя, говаривают, что и краев у нее нет, мол через весь мир тянется, смыкаясь в кольцо. А ход через нее только один – Калинов мост.

Клубочек, видимо, как раз катился к мосту. Избушка, недовольно кудахтая из-за жары, споро бежала за ним, то и дело подпрыгивая. Видимо, земля была такой горячей, что ей жгло лапы. Вскоре впереди показался мост, и клубочек, исполнив свою задачу, остановился. Мы с Баюном выбрались наружу и подошли ближе, разрешив избушке уменьшиться. Теперь она сидела у Баюна в руках, все еще сердито квохча.

- Нда… приплыли. – резюмировала я, оглядываясь вокруг.

От некогда роскошного, широкого моста остались одни обломки: каменные столбы на берегу и расколотая плита, крепившаяся к ним железными цепями. Все остальное давно рухнуло прямо в огонь.

- Пришла беда – отворяй ворота… - Баюн, не сдержавшись, пнул сапогом один из столбов.

- А другого пути точно нет? – я чувствовала, что вот-вот расплачусь.

- Нет. Я же говорил – ход в те земли только один. Был.

Не зная, что делать, я сжала кулаки, пытаясь успокоиться. И тут на помощь пришел Мусий. Потершись о мою шею, он тихо пискнул, спрыгнул на землю и вдруг начал расти. Вскоре он достиг размеров исполинского дуба, но не останавливался, пока его голова не затерялась где-то высоко-высоко. Изогнувшись в некое подобие арки, Мусий прицепился корнями к остаткам моста и начал падать. Его голова и руки оказались на той стороне реки, образовав импровизированный мост. Не успела я порадоваться, как Мусий вдруг громко, пронзительно закричал. Баюн среагировал быстрее меня.

- Бежим! Огонь в реке испепеляет все, кроме зачарованного камня, если замешкаемся, ивник погибнет!

Схватив меня за руку, Баюн бросился вперед. Я бежала, стараясь не глядеть под ноги – от высоты у меня всегда кружилась голова и перехватывало дыхание. Но сейчас я куда сильнее переживала за друга, тем более, что видела, как кора, покрывавшая его тело, уже лопается от жара.Волосы Баюна, убранные в длинный хвост, вдруг хлестнули меня прямо по глазам, подчиняясь порыву горячего ветра. Потеряв равновесие, я споткнулась, моя вспотевшая от жары ладонь выскользнула из руки Баюна. Вскрикнув, я полетела вниз, прямиком в огонь.

Жадные языки пламени потянулись ко мне, лизнув спину и правую руку. Я буквально завизжала от жуткой боли, отозвавшейся во всем теле. Уже успела попрощаться с жизнью, но что-то вдруг схватило меня и швырнуло на берег, к счастью, на нужную нам сторону. Боясь даже прикоснуться к обожженным местам, я обернулась – Баюн барахтался рядом, пытаясь встать на ноги, а Мусий стремительно уменьшался в размерах. Он весь дымился, а кое-где уже даже горел.

Сил встать не было, и я поползла, хватаясь за трещины в земле левой рукой. Боялась, что Мусий погибнет, и хотела успеть к нему, хоть и не знала, как помочь. Но помнила, что когда-то его прорастила моя кровь. Хоть бы и сейчас сработало!

- Избушка, избушка, встань к реке задом, ко мне передом! – голос Баюна прозвучал совсем близко, и его руки подхватили меня, помогая встать.

- Помоги ему… помоги! – я шептала, задыхаясь от боли, и никак не могла отыскать взглядом Мусия.

Видимо, он уменьшился до совсем крошечных размеров, и мне стало страшно, что он мог провалиться в трещину.

- Сиди тут! Мне нужна вода берегинь и капля твоей крови, чтобы все исправить! Главное – не закрывай глаза!

Я не понимала, почему Баюн так переживает за меня. Да, я получила страшные ожоги и испытывала адскую боль, но жива же. И тут я почувствовала, что по руке что-то течет. Посмотрев на правое плечо, охнула от страха – почему-то ожоги, полученные от речного огня, сильно кровоточили. Подо мной медленно расползалась алая лужица, и становилось понятно – долго я так не протяну.

Баюн, громыхая чем-то в избушке, ругался последними словами. Выскочив наружу, он набрал немного моей крови в две склянки с водой, и щедро плеснул из одной мне на спину, а потом и на руку. Боль поутихла, кровь остановилась. Впихнув склянку мне в руки, Баюн бросился к тому месту, где я последний раз видела Мусия.

Когда он вернулся, я облегченно выдохнула. Мусий, весь почерневший и плачущий от боли, но все-таки живой, лежал у Баюна на ладони.

- Едем. Надо убираться отсюда, пока еще чего не приключилось.

Избушка уносила нас от реки в сторону высившихся на горизонте скал. Черные, как смоль, и укрытые клубящимися грозовыми тучами, они навевали на меня страх и тоску. Но обратного пути у нас не было.

Чем дальше мы отъезжали от реки, тем холоднее становилось вокруг. Солнце скрыли густые серые облака. Вскоре повалил снег и стало понятно, что придется останавливаться здесь на ночлег.Схоронившись от ледяного ветра за уступом ближайшей скалы, мы порадовались тому, что избушка переносила холод гораздо лучше, чем жару. Сев и спрятав под собой куриные ножки, она чувствовала себя вполне комфортно, и кажется, даже задремала, устав от дальней дороги. Баюн извел немало целебной воды, чтобы вылечить нас с Мусием, но две небольшие фляжки все же оставил, хотя наши ожоги так и не зажили полностью.

- Жизни уже ничего не угрожает, так долечим. А вот если воды совсем не останется – душу свою чем спасать будешь? – Баюн забрал у меня фляжку и спрятал в свой походный мешок.

Я нехотя кивнула, понимая, что он абсолютно прав. И все же, мне хотелось долечить Мусия. Бедняжка так измотался и пострадал, помогая нам, что провалился в глубокий сон, а я то и дело проверяла, дышит он или нет.

- Все будет хорошо. Сейчас поспит, поест, и будет как новенький. Древесные существа – самые крепкие и неприхотливые, у них и раны быстро зарастают. Ты о себе лучше подумай. Есть хочешь? – в глазах Баюна ясно читалась тревога.

- Да… не помешало бы. Надо же как-то восстанавливаться после этого кошмара.

- Тогда надо что-то питательное и простое. Щей крапивных, с хлебушком… хочешь? Крапива и кровь запирает, и сил придает.

- Давай. – я улыбнулась, вспомнив, что когда-то в детстве уже пробовала такое блюдо.

Вскоре передо мной стояла миска густых ароматных щей, сдобренных сметанкой. Обжигаясь и дуя на полную ложку, приступила к ужину. Дивный аромат еды разбудил и Мусия, который сонно потянулся к столу.Баюн плеснул ему порцию в небольшое деревянное блюдечко. Дважды попросив добавки, ивник наелся и снова уснул, оплетя мою руку тонкими побегами. Раны его и впрямь быстро зарастали свежей глянцевой корой, на голове появились новые листики, ярче и длинней прежних.

- Видишь? А ты маялась. Поест, поспит и будет здоровей прежнего. А вот с тобой помыкаться придется, чтоб шрамов не осталось. Нечего такую красу портить…

Я усмехнулась, облизывая ложку.

- И как лечить будем? Воду больше тратить нельзя. По старинке что ли, медом помажем и под бинт?

- Под что? – Баюн недоуменно нахмурился.

- Ну, под повязку.

- Можно и так, да я знаю способ получше. Только тебе он не по душе будет.

- Это еще почему? – я удивилась, посмотрев на смутившегося вдруг парня.

- Лишнего не надумай только, я и правда помочь хочу. Снимай одежу до пояса.

- Чегооо? – я почувствовала, как щеки вспыхивают жарким румянцем.

- Ну, я же говорил. Прикоснуться мне к тебе надобно, враз легче станет. Да не вру я, сила у меня такая, говорил ведь, что волшебством владел еще в ту пору, как царем был. Что, не веришь?