Он протянул мне простой деревянный кубок, наполненный искрящейся жидкостью. Я осторожно глотнула. Вкусно-то как…

- Ну, что, сил прибавилось?

- Да… - по ощущениям, от этой воды у меня чуть крылья за спиной не выросли, не то что силы вернулись.

- Тогда поспешай, милая. Ждет тебя дороженька в чащу глухую, во тьму ночную. Озари ту тьму закатным светом, да верни то, без чего тебе целой не стать. – обняв меня, Отец Небо ушел.

Зорька, почтительно державшаяся поодаль во время нашего разговора, подбежала ко мне и повисла на шее.

- Уходишь уже, сестренка? Мы с матушкой еще на несколько дней задержимся, а потом тоже к тебе придем. Встретимся у Яги, мама по ней страсть как соскучилась.

Я обняла сестру, незаметно смахивая слезы с ресниц. Сердце рвалось на части – и к ней, и к маме, и к Баюну. Но уходя отсюда, я знала, что мои родные в безопасности, и с ними все будет хорошо. А вот Баюну требовалась моя помощь.

Отстранившись, я погладила Зорьку по щеке.

- Мы с Баюном будем вас ждать. Передай маме, что я очень ее люблю.

Сестра кивнула. Закрыв глаза, я представила себе избушку Бабы Яги и пожелала к ней переместиться. Это волшебство я пробовала впервые, потому немного боялась. Но все сработало, как надо – через мгновение я стояла прямо перед знакомым мне домом. Солнце сияло в небе, и я приветственно махнула ему рукой.

- Бабушкаааа! – крикнула я, взлетая по ступенькам крыльца.

Яга, сидевшая за столом, подняла голову и ее лицо осветила довольная улыбка.

- Смотри-ка, чьим духом запахло. Наконец-то в гости пожаловала. Как ты, Адушка?

- Вечёркой зови, а то я с этими именами с ума сойду. Я хорошо, только дело одно справить осталось. Бабушка, как мне Баюна найти, знаешь?

Яга устало потерла лоб рукой.

- Убег он в чащу, токмо его и видела. Знаешь же, что обратился он и обратно вернуться не смог?

- Знаю, потому и пришла. Настало время исправлять то, что я натворила.

- Ох, девица, сказать легко, да сделать сложно. Ну, коли решилась – ступай в лес. За моей избушкой повернешь направо, там тропинка проложена. Выведет она тебя к дикой вишне, что цветет, не опадая. За вишней той повернешь с тропы на север, и пойдешь до белого камня, в три аршина высотой. Рядом с камнем будет дуб огромный. Спрячься возле него и жди ночи. Если кто начнет тебя кликать из леса – не ходи, схоронись как следует, так, чтоб никто не нашел. А как полночь наступит – прямо к камню иди, ничего не бойся. Коли страх свой преодолеешь, спасешь своего суженого. Ну а коли нет… больше никогда его не увидишь.

Я поежилась. Кажется, все это и впрямь будет непросто. Но желание увидеть Баюна пересиливало любой страх.

- Все понятно. Спасибо, бабушка, пойду я.

Яга подняла со стола чистую тряпицу, завернула в нее три пирожка.

- Накось, поешь по дороге. Истощала вся, смотреть страшно.

Я расхохоталась, вспомнив про ее костяную ногу. Кто бы говорил! Яга шутливо погрозила мне пальцем, обняла и легонько подтолкнула ко входу.

- Бяги, стрекоза. Не то не поспеешь. Ждать вас буду, баньку истоплю.

Вскоре избушка осталась позади, и я бодро пошла по тропе, уплетая на ходу пирожок с малиной. Вкусно… хоть и нравилось мне питаться солнечным светом, а все же, привычной человеческой еды не хватало.

На рукаве моего сарафана теперь был пришит специальный кармашек, застегивавшийся на хитрую петельку. Там спал Мусий, всю прошлую неделю приходивший в себя после боя с Лихом. Учуяв запах еды, он зашебуршился, наружу выглянула любопытная головенка с сияющими бусинками золотых глаз. Мусий тихонько пискнул, потянувшись к пирожкам.

- О, продрала моя прелесть ясны оченьки. Держи, приятного аппетита. – я протянула ему кусочек.

Теперь я куда лучше понимала, что он говорил. Слов я не разбирала, да их и не было в речи ивника. Он просто передавал нужные смыслы посредством разнообразного набора писков, скрипа и мурлыканья.

- Баюна идем спасать. Ничего, что взяла тебя с собой?

Мусий аж чихнул от возмущения и что-то залопотал.

- А, ну простите. Да знаю я, знаю. Куда я, туда и ты. Кушай, не отвлекайся. О, а вот и дикая вишня. Куда там теперь, на север? Ох, ну и чащоба непролазная…

Лес передо мной выглядел совершенно глухим и заросшим. Вспомнив слова Отца Небо, я поежилась. Все-то ему ведомо. Приподняв подол сарафана, сошла с тропы. Все вокруг поросло репейником и крапивой, и я не раз тихо ойкнула, обжегшись. Да уж, умеет Баюн места выбирать, где от будущей жены прятаться… ну, хоть не в кровь-траву полез.

Только к ночи я добралась до камня, о котором говорила Яга. За ним и впрямь рос величественный красавец-дуб, который невозможно было охватить взглядом. Крона дерева терялась где-то в небесной высоте, так что казалось, что звезды мерцают прямо в его ветвях. Оставалось только найти место, где можно спрятаться понадежнее и ждать полуночи.

Вскоре мне показалось, что я нашла то, что нужно – рядом с дубом лежала огромная сосна-выворотень, рухнувшая на соседку-елку. Их ветви переплелись у самой земли, образуя природный шалаш. Я усмехнулась, вспомнив, чем закончились мои предыдущие ночные посиделки под елкой, но выбора не было – не в крапиве же прятаться.Забившись в самую глубь, к шершавому стволу, я устроилась поудобнее и замерла. Камень мне отсюда было не видно, но больше тревожило другое – время без часов я определять не умею. Как вообще пойму, что полночь уже наступила?Поделилась своими тревогами с ивником, и он гордо сверкнул глазенками, пообещав, что предупредит меня, когда выходить. На том и порешили.

Сидя без дела, я вскоре задремала, и проснулась лишь тогда, когда Мусий начал легонько тыкать меня в бок, встревоженно попискивая. Ноги сильно затекли, а спину я вообще не чувствовала. Ох, нехорошо… если вдруг что, даже убежать в таком состоянии вряд ли смогу.

- Что там, пора? – я посмотрела на Мусия, но он отрицательно помотал головой, забрался в кармашек и мелко задрожал.

- А что тогд… - я не договорила, почувствовав, что кто-то смотрит мне в спину.

Резко обернулась, едва сдержав крик. Никого. Все тело тут же покрылось липким, холодным потом.

- Адушка… ты где? Выдь ко мне, милая.

Голос Баюна раздался совсем близко, и я чуть было не выскочила из своего укрытия, но вдруг вспомнила строгий наказ Яги и остановилась. Не мог Баюн меня звать… он же разум утратил. Но кто тогда, если не он?!

От страха занемели ладони, сердце забилось быстрее. Прижавшись к стволу спиной, вдруг почувствовала неприятный запах - пирожки, лежавшие рядом со мной, покрылись гнилью и почернели, по земле заструился туман. Такой же, как у Мертвой реки.

- Ох, Господи, помоги… - беззвучно прошептала я, зажав рот рукой.

Ивник трясся, как в ознобе, чуть карман ходуном не ходил. Я накрыла его ладонью, едва шевелясь – от дурнотного ужаса чуть волосы дыбом не встали.

- Адушка… ну где же ты? Выдь, милая, али не люб я тебе? – еще ближе послышался голос, с сухих сосновых ветвей посыпались иголки, словно кто-то тряс их, пытаясь пробраться внутрь.

«Озари ту тьму закатным светом, да верни то, без чего тебе целой не стать» - прозвучал в моей голове голос Отца Небо.

- Солнышко закатное, ты ко мне всех ближе, всех ярче. Даруй же мне свет свой, разгони тьму ночную!

Я сложила пальцы обеих рук в защитном жесте, призывая на помощь свет заката. Алый, теплый, живой – тот самый, который я призвана была хранить, и который уже стал частью моей души.

Всполох яркого света снопом сияющих лучей возник передо мной, и я увидела, как забилась на земле под елкой рука Лиха – та самая, которую оторвал Горынчат.

- Ах ты, мерзость поганая! Фу, не трогай меня! – я направила свет прямо на руку, и она полыхнула, быстро покрываясь темными обгорелыми пятнами.

В лесу раздался злобный вой, но вскоре он стих, и опять наступила тишина. На земле высилась небольшая кучка пепла. Я решительно растерла ее носком сапога. Ужас отступал, я снова могла мыслить здраво. Ну и хоть перестала трястись, как в ознобе.