- Скажи-ка, лада моя - станешь моей царицей? – Баюн, подхватив меня на руки, закружил, да так, что все вокруг слилось в одно смазанное пятно.

Казалось бы, я должна была радоваться, но сердце тревожно встрепенулось.

- Ну… если просишь – буду. Только уж извини, меня к такому делу не готовили. Расскажешь там, как себя вести и что делать, чтобы тебя не опозорить?

Баюн, опустив меня обратно на землю, ничего не ответил. Только поцеловал в макушку и крепко прижал к себе.

- Пойдем лучше спать-почивать. Завтра вставать ранехонько – дорога предстоит долгая. Права Озёрка, нечего время тянуть, как только в тридевятое царство приедем, надо будет к свадьбе готовиться. А опозорить меня не бойся. Даже думы такие забудь.

Я нехотя кивнула, боясь сказать Баюну, что вовсе не поддерживаю его ярый энтузиазм. Править целым народом – точно не то, о чем я мечтала. Слишком уж много ответственности… вот только расстраивать его, сиявшего от счастья, совершенно не хотелось.

Последнюю ночь у Яги я провела, ворочаясь с боку на бок от беспокойства. А поутру, заручившись ее обещанием прийти на нашу свадьбу, мы забрали маму с Зорькой и отправились на нашей избушке в тридевятое царство. Добирались три дня и три ночи, к счастью, в пути на нас никто не нападал, так что доехали спокойно. Баюн надел вышитый золотом кафтан и красивые шаровары, меня обрядили в тяжелое платье, украшенное драгоценными камнями, на голову нацепили жемчужный кокошник, на руки – золотые браслеты, подаренные Горынчатом. Зорька застегнула на мне золотой пояс и отступила на шаг, любуясь результатом. А я, вспомнив о драконе, вдруг улыбнулась.

- Слушай, Баюшка, а давай мы с тобой перед свадьбой всех навестим? Горынчата, Кощея, Лешего, Березянку, и Милаву конечно. Они нам так помогли, неправильно будет о них забыть. А Кощей вообще твой отец, как его не позвать?

Баюн нахмурился.

- Мстится мне, или ты свадьбу откладываешь, лада моя?

- А вот и нет. Просто сестренка вежество проявляет. И права она – негоже забывать о тех, кто вам в трудную минуту помог. Не только позвать надо, но и отблагодарить. Подарками ценными одарить. – встряла Зорька, сверкнув на Баюна глазами.

Мама успокаивающе положила руку ей на плечо.

- Не вмешивайся, доченька. Пусть сами решают, то их дело.

Баюн задумчиво покачал головой.

- Ну, коли так хочешь – спорить не стану. Я и сам собрать всех хотел, только не думал лично к каждому ехать. Мало ли что по дороге приключится может?

- Не переживай, царь Баюн. Нынче кругом безопасно, Лихо проклятое сгинуло, а кроме него вам двоим вредить некому. – мама улыбнулась.

- Ну, значит решили. – Баюн пытливо взглянул на меня, но я лишь невинно улыбнулась в ответ.

И все же, внутри снова поселился страх. Ну, какая из меня царица?! Я во всех этих нарядах и украшениях совершенно теряюсь. Вот выйдем мы с Баюном к народу, а я и сказать-то ничего не смогу, точно опозорюсь и его подставлю!

Кажется, мама заметила мои переживания, потому что взяла мою руку в свою и легонько сжала.

- Негоже судьбы своей бояться, доченька. Мы тоже не безвестного рода, проснется в тебе стать царская, когда время придет. Да и ужели ты думаешь, что не поддержит тебя в трудную минуту муж любящий? – тихо прошептала она мне, улучив момент.

- Не знаю…

- А ты подумай. Прими себя новую, да успокойся.

Я кивнула, понимая, что мама права. Мы с Баюном столько вместе пережили, значит – и дальше вместе справимся. На душе чуть-чуть полегчало.

На утро четвертого дня подъехали мы к столице тридевятого царства. Огромный белокаменный город, шумный и праздничный, гудел словно растревоженный улей. Высокие ворота охраняла стража, одетая в длинные, до колен, кольчуги и высокие шлемы, сверкавшие на солнце. В руках воины держали длинные копья с острыми наконечниками. На поясе у них висели мечи, за спиной – круглые щиты с изображением черного кота на фоне двух башен.

- А ну, стойте! Кто такие будете? – стражи скрестили копья, перегородив проход.

Баюн выпрыгнул из избушки, подходя ближе.

- Царя не признали, охальники? Отворяйте, да поскорей - домой я вернулся.

Стражи застыли, в ужасе разглядывая Баюна с головы до пят. Потом, как по команде, бухнулись на колени.

- Не вели казнить, вели миловать - не признали тебя сразу, царь-батюшка! Неужто и впрямь живой?!

Баюн светло улыбнулся, хлопнув одного из стражей по плечу.

- Будет, будет. Вставайте, не ко времени все, спешу сильно.

- Будет исполнено! - стражи освободили дорогу, застыв в поклоне по обеим сторонам от избушки.

Мы проехали внутрь города, направляясь к центру – там стоял дворец неописуемой красоты. От одного взгляда на него мне стало трудно дышать и взмокли ладони. Я что, действительно буду теперь здесь жить?!

Избушка тем временем бодрой рысцой бежала по улице, приближаясь к царским хоромам, но вскоре снова была вынуждена остановиться – дворец был обнесен высокой стеной, и у резных ворот стояла внутренняя стража, явно не собиравшаяся пропускать нас внутрь. Люди, во все глаза рассматривавшие наш транспорт, собирались в кучки, и вскоре за нами стояла уже целая толпа. Переговариваясь между собой, зеваки явно ждали, пока кто-нибудь выйдет из избушки наружу.

Рослый, могучий мужчина в дорогом кафтане и шапке с собольей оторочкой прогуливался во дворе, то и дело поглядывая на улицу. Заметив наше появление, он прошел через ворота и встал, уперев руки в бока.

- Это кто еще к царским вратам пожаловал, а ну, покажись! Не то стрелять будем!

На стенах моментально показались лучники, направив на нас стрелы с металлическими наконечниками. От нервов я начала икать, тяжелое платье сдавливало тело, не давая расслабиться. Баюн, сердито нахмурив брови, распахнул дверь и вышел.

- Да как посмели на царя своего оружие направлять?! Ужо я вас! – он топнул ногой, сердито глядя на стражу, в голосе появились стальные нотки.

Мужчина, стоявший перед ним, испуганно дернулся назад и грузно осел прямо в дорожную пыль. Выпучив глаза, он смотрел на Баюна, словно не мог поверить в увиденное.

- Не врали волхвы… живой! Живой! – вскочив на ноги, мужчина бросился обнимать Баюна.

- Ох, медведище, осторожней будь, не то все кости мне переломаешь! Ну, здравствуй, Добрыня! Годы идут, а ты все как прежде крепок. Где там бояре мои, в тереме попрятались?

Добрыня, не отвечая, только сильнее сдавливал Баюна в крепких объятиях. Стража, опустив копья и луки, растерянно наблюдала за этой сценой.

Люди, собравшиеся за нами, говорили уже в голос, и до меня доносились обрывки фраз.

- Кто ж это такой, что его сам воевода обнял? Не царь ли?

- Да какой там царь, что ты мелешь… царь погиб, почитай уж как лет двадцать назад. Матушка моя его еще застала, а вот я уже и в глаза не видал.

- Тогда откуда знаешь, что не царь, коли в глаза не видел? Дурак ты, Антипка.

- Сам дурак! Ежели он двадцать лет назад уже царствовал – сейчас мужем в летах должен быть, а это парень молодой, мне вон, ровесник.

- Ну а коли не царь, кто тогда? Сына-то у Добрыни нету, а он его как родного к груди прижимает. Отец сказывал, что воевода при царе как раз в дядьках ходил.

Поняв, что это может продолжаться до бесконечности, я выглянула наружу. В толпе послышались удивленные возгласы.

- А это что за краса ненаглядная? Еще и одета, как царица!

- Да будет тебе, царица… моя Милослава краше будет, и статью величественней.

Я смутилась, низко опустив голову. Вот. Вот этого я и боялась. Нет во мне ничего особенного, обычная девчонка, даром что волшебством владею, и царь в женихах ходит.

- А ну тихо там! – возвысил голос Добрыня, отпустив наконец уже слегка помятого Баюна. – Поклонитесь, люди добрые – царь ваш вернулся! Трижды ему слава и долгая лета!

Люди, не сговариваясь, послушно поклонились в пояс, подметя шапками дорогу.

- Я ж те говорил, Антипка – царь это! А ты – «муж в летах». Ну, как есть, дурень.