Элизабетта мягко взяла меня за руки и, не говоря ни слова, подвела к кровати. Она осторожно усадила меня на мягкое покрывало и, порывшись в своих карманах, вытащила небольшой листок бумаги и перо. Её движения были уверенными и быстрыми, и через несколько минут на бумаге уже появились аккуратные строки. Закончив, она протянула мне записку.

«Принцесса, в темнице ни у кого нет слуг, так что вам придётся заботиться о себе самой. Я не смогу навещать вас часто, но вы можете писать мне письма. Пожалуйста, помните, что вы высокородная принцесса, наследница, и ведите себя прилично».

Я быстро пробежала глазами по тексту и невольно улыбнулась. Слова звучали напыщенно, но в них скрывалась настоящая забота. Однако, как и всегда, записка оставила больше вопросов, чем дала ответов. Что значит «заботиться о себе самой» в месте, которое я не могу покинуть? Сколько времени я проведу здесь? Кого мне ждать?

Но был один вопрос, который не давал мне покоя с самого момента прибытия. Я взяла перо и, не задумываясь, написала короткую строку.

«Где амулет, который мне дала в дорогу мать?»

Увидев мой вопрос, Элизабетта тихо вздохнула и быстро написала ответ. Её взгляд стал немного мягче, но в нём по-прежнему оставалась строгость. Когда она закончила, то передала мне записку, опуская глаза. Я прочла:

«Все вещи, с которыми вы прибыли, принцесса, хранятся в особом месте. В темнице не положено иметь личные предметы из дома. Это правило, от которого мы не можем отступить».

Эти слова резанули меня сильнее, чем я ожидала. Амулет матери был не просто вещью. Он был символом моего дома и хранителем послания для принца Зимней звезды. А теперь он находился где-то вдали от меня, словно и не существовал вовсе. В груди сжалось так сильно, что дышать стало тяжело. Я отбросила записку в сторону и отвернулась от Элизабетты, не желая встречаться с ней взглядом. Впервые за все это время я была готова расплакаться.

Все остальные вопросы, что крутились в голове, моментально вылетели. Почему я спроисла об этом раньше? Может быть я смогла бы как-то заставить Кайлара вернуть его мне? Беспечная дура. Отвлеклась на платья и книжки.

Я услышала, как за Элизабеттой захлопнулась дверь. Теперь в комнате была тишина, только часы тикали и шуршали занавески от ветра. Я заставила себя дышать ровно, чтобы хоть немного успокоиться. Амулет в порядке, раз его не получить просто так, значит нужно будет выкрасть.

Сдавливающая грудь паника отступила, я откинула косу за спину и подняла лицо, чтобы просушить так и не выкатившиеся из глаз слезы. Через полупрозрачный витраж было видно яркое голубое небо с пушистыми облаками. У нас такое бывает раз или два за целое лето. На самом витраже была изображена звездная система. Все вроде бы было узнаваемо, но все же как-то не так. Любопытно, но нет времени разбираться.

Часы внезапно ожили и отзвенели тихую мелодию. В тишине, впрочем, звучало почти оглушающе. Я встала, подошла к расписанию, сравнила цифра с теми, что были на часах и похоже сейчас наступило время утренней проверки.

Что это такое я понятия не имела, но, похоже знали все остальные обитатели темницы. Из-за щели доносились звуки хлопающих дверей, скрип лестницы и мужские голоса. Сплошь мужские и, кажется, один детский.

Я подошла к зеркалу, чувствуя лёгкое волнение. Мать говорила, что первое впечатление очень важно. Предстать перед единственным союзником, принцем Зимней звезды, без амулета да еще и в заплаканном виде? Нет уж. Я скользнула взглядом по своему отражению, пытаясь понять, как выгляжу после рук служанок.

На мне было платье из голубого атласа, мягкий корсет со шнуровкой спереди слегка стягивал талию, но не причинял неудобства. Длинные рукава были украшены кружевом. Оно же выглядывало из корсета, закрывая грудь, затем собиралось у шеи в небольшую оборку, затянутую на ленте. Наряд казался даже скромным по сравнению с пышными платьями девушек, которых я видела в саду. В то же время, он подчеркивал серебряный отблеск моих глаз и фигуру. Пожалуй даже слишком.

Прическа была выполнена тщательно: две косы шли по обеим сторонам головы и соединялись в одну на затылке. Волосы аккуратно спадали на спину, образуя строгую, но изящную композицию. Я коснулась шнуровки на корсете, ещё раз осматривая себя. В отражении виднелась спокойная и уверенная девушка, ни следа слез.

Убедившись, что выгляжу достойно, я глубоко вздохнула и распрямила спину. Затем, распахнула дверь и с деланным равнодушием вышла на пролет. На лестнице никого не было, голоса слышались снизу.

Что ж, видимо мне туда.

Спускаясь по винтовой лестнице, я пыталась дышать ровно, но все же напряжение внутри усиливалось. Ступени скрипели под ногами, а голоса, доносящиеся с этажа ниже, становились всё громче.

Этажом ниже располагался зал с дверями, который я уже видела, поднимаясь. Сейчас огромные двустворчатые двери были широко распахнуты. С лестницы можно было разглядеть только то, что вели они в большой зал, в котором была сцена, небольшая трибуна за которой стояла укутанная в черное фигура. Она стояла напротив света, так что не разглядеть. Но самое ужасное, похоже она заметила меня и нетерпеливым жестом позвала к себе.

Я замерла, в надежде, что показалось, но нет. Меня настойчиво подзывали в зал, откуда слышались мужские голоса и смех. Впервые мне подумалось, что обычная темница с решетками была бы куда комфортнее для меня. С трудом удержав на лице маску спокойствия и уверенности я спустилась на этаж и, выпрямив спину зашла в зал. Утреннее солнце все еще слепило, перед глазами бегали яркие пятна.

Голоса стихли, остался только один.

- Добро пожаловать в тюрьму, Принцесса Айра.

Я медленно шла вперёд, пока глаза не привыкли к освещению, и наконец смогла разглядеть тень, подозвавшую меня. Надо мной, стоя на небольшой сцене, нависала женшина настолько старая, что казалась высохшей до состояния мумии. Её лицо напоминало высеченный камень, испещрённый морщинами, которые тянулись словно трещины, уходящие в вечность. При этом кожа была настолько тонкой и сухой, что, казалось, порвется от любого касания. Иссушенное временем тело было укутано черными, как ночь складками мантии, что делало ее действительно похожей на тень. Тень человека.

Водянистые подслеповатые глаза наблюдали за мной, изучая, выворачивая наизнанку, словно я была мишенью. На секунду мне подумалось, что такого старого человека просто не может существовать. И словно в ответ на мои мысли, женщина указала мне на зал.

— Сядте уже, — в ее скрипучем голосе слышалось нетерпение.

Но прошло несколько секунд, прежде чем я смогла пошевелиться. Этот жест, короткое движение высохшей словно ветка рукой было столь плавно и грациозно, что можно залюбоваться этой мертвенной красотой, отправляющей мысли куда-то к вечности.

Я так и не могла понять, сколько ей было лет, но казалось, что она еще видела крылатых людей.

Я обернулась в зал, который напомнил мне древнюю площадь собраний, которую я однажды видела в разрушенном городе. Передо мной поднимались три широкие ступени, каждая из них была аккуратно выложена камнем и покрыта алыми коврами, словно подчеркивая важность этого места. На ступенях стояли ряды массивных кресел, выполненных в том же вычурном стиле, что и всё остальное. Всего я насчитала тринадцать кресел, и почти все из них были заняты молодыми людьми примерно моего возраста.

Я сразу заметила мальчика лет семи в белых штанах и рубашке. Это был тот самый ребёнок, которого я видела на балконе. Он широко улыбнулся и замахал мне рукой, но его тут же одернул громила, сидящий рядом выше. Мальчик скорчил обиженную рожицу, но больше не решался поднять на меня взгляд. А вот громила продолжил пялиться. Этот молодой человек с пепельными волосами, выбритыми висками и заплетёнными в косы, выглядел внушительно даже когда сидел. Из-за закатанных рукавов выглядывали темные татуировки, его взгляд был холодным и проницательным.