Впрочем, уже через секунду советник по финансам продолжил свой доклад.

— Таким образом, из сорока шести ленов исконных земель двадцать восемь не смогут внести в этом году положенную повинность. Отчета по четырем освобожденным от слуг Зверя землям бывшего Данаана у меня пока нет; но очень маловероятно, чтобы их новые владельцы смогли управиться с делами до осени. Как итог, ожидаемый дефицит в казне в этом году составляет от тридцати до пятидесяти тысяч в пересчете на золотые эйдили.

Ингвар, не стесняясь, присвистнул, заслужив несколько неприязненных взглядов.

— Исключительно из праздного любопытства, — отметил он, — Среди присутствующих в Совете Десяти есть кто-то, чьи земли в числе неспособных выплатить повинность? Вас, святой отец, я, понятное дело, не спрашиваю.

Окинув взглядом собравшихся, он уверенно остановился на кесере Ар’Эсквине из Танварта. И по выражению гнева на породистом лице сразу понял, что попал в точку.

— Неужели вы, дядя? — в наигранном удивлении округлил глаза Ингвар, — Как же могло выйти так, что вы так подвели своего двоюродного племянника?

— Я не смог собрать положенные средства… — медленно начал Эсквин.

Светлые льдинки его глаз неотрывно смотрели на синее пламя глаз Ингвара.

— …потому что созвал войско в четыре тысячи воинов и держал его под своими знаменами более полутора лет. Потому что половина из них осталась лежать под стенами Исцены. А сколько воинов привели вы, дорогой племянник?

— Двенадцать, — с совершенно безразличным видом дернул плечом Ингвар.

— Двенадцать! — Эсквин огляделся, обращаясь уже не к собеседнику, а ко всему собранию, — Человек, который в ответ на призыв короля даже не потрудился призвать к оружию своих людей. Человек, что пришел на почти выигранную войну с оскорбительно малым войском, чтобы присоединиться к чужой славе, теперь оскорбляет нас, освободивших четыре лена Данаанских от слуг Зверя, попрекая нас тем, что мы приняли на себя тяжесть этой войны!

— Полно вам, дядя, — возразил Ингвар, — Неужели можете вы, поклявшись Эормуном, сказать, что я и мои двенадцать воинов не внесли свой вклад в войну? Что я и мои двенадцать воинов не спасли вам жизнь под той самой Исценой, где вы завели свой отряд в ловушку?

С наслаждением он смотрел, как перекосило породистое лицо дяди. И дело было даже не в самом том факте, что дерзкий племянник говорил правду. Если бы сам не задал вопрос, сейчас Эсквин предпочел бы сказать, что Ингвар спас его в одиночку.

Для правоверного эорминга мучительно было признать, что его спасли демоны.

И тут его миг триумфа разрушил вкрадчивый голос брата:

— Хватит. Ваши распри ни к чему не приведут. Насколько мне известно, не придумано еще способа пополнить казну от споров, чьи заслуги выше.

Ингвар обернулся к Этельберту и выдавил из себя улыбку:

— Вы как всегда, мудры, Ваше Величество. Вы правы, я забылся. Приношу извинения перед кесером Эсквином.

— Прошу и вас меня простить, кесер Ингвар, — поклонился в ответ тот.

Хотя и не было сомнений, что ни тот, ни другой не считают конфликт исчерпанным.

— В любом случае, — продолжил Ингвар, — В одном дядя полностью прав. Так как я не созывал воинов-людей в ответ на призыв к войне, мои земли пострадали многократно меньше, и их доход не так упал в сравнении с мирным временем. Я смогу покрыть недостачу в казну в три-четыре тысячи эйдилей. Однако больше — увы: я не волшебник, брат.

Он развел руками, зная, что последняя фраза вызовет ряд нелестных комментариев.

И зная, что ни один из присутствующих не посмеет повторить их ему в глаза.

— Эдлинг Эддиф, — не оборачиваясь, обратился Этельберт к стоявшему рядом придворному.

Тот поспешил поклониться:

— Да, Ваше Величество, я понимаю ваши желания. Конечно же, я сегодня же отправлюсь на встречу со своим братом. Уверяю вас: Торговый Альянс согласится дать нам отсрочку и новый кредит. Однако я боюсь, что они снова потребуют увеличить ставку.

— Сейчас у нас нет другого выхода, — ответил Этельберт, — Нам необходимо продержаться еще год. И мне необходимо, чтобы этот год вы употребили для общего блага. Оставьте распри: сейчас у нас у всех одна цель.

— Да, Ваше Величество.

Кесеры поклонились синхронно.

— Далее, — продолжил король, — Эдлинг Ар’Кенвал.

Сидевший по дальнюю сторону рыжеволосый мужчина средних лет поднялся во весь рост. От Ингвара, впрочем, не укрылось, что тот держится за стол: раны, полученные под Исценой, все еще давали о себе знать.

Заметил это и король.

— Как ваше здоровье, эдлинг?

Кенвал усмехнулся в пышные усы:

— Ваше Величество, каким-то семибожникам не убить меня. Я заверяю вас, что никакие раны не помешают мне выполнить любое ваше задание.

Если Этельберт и сомневался в этом, то предпочел не ранить гордость воина.

— В таком случае, слушайте мой приказ. Сегодня же, сразу после свадебной церемонии, вы начнете готовиться к отправлению. Не позднее третьего дня следующей луны вы должны будете явиться ко двору правителя Трира Ар’Зигфрида Непоколебимого. Передайте ему, что я согласен на помолвку с его дочерью Бей’Ханной. Как он и предлагал, препятствовавшая этому помолвка с принцессой Вин’Линеттой была расторгнута.

— Это было мудрое решение, Ваше Величество, — поклонился Кенвал.

Король оставил эти слова без комментария.

— Однако мы будем настаивать на соблюдении дополнительных условий. Отец Бернар.

Предстоятель эормингской Церкви приосанился, но со стула подниматься не стал: почтенный возраст и положение высшей духовной власти давали ему привилегию сидеть, держа доклад перед королем.

— Хотя мы глубоко огорчены влиянием семибожников в королевстве Трир, мы прекрасно понимаем, что опасения за свою жизнь и власть пока не позволяют Его Величеству изгнать их и уничтожить. Тем не менее, мы должны настаивать, чтобы законы королевства были приведены в соответствие с Заветами Эормуна. Колдуны и чернокнижники должны быть изгнаны от двора, притеснение людей из иных земель должно быть прекращено, а вторые и третьи сыновья допущены к государственной службе наравне с первыми. По воле Эормуна, эти указы должны стать непременным условием союза между нашими странами.

В отличие от Аскании, в Трире до сих пор действовало разграничение, принятое во времена Правления Зверя. Лишь первенец мог возглавлять род, вести войска и занимать управленческие государственные должности. Вторые дети должны были повиноваться им во всем и выполнять любую работу, какую первенцы считали ниже своего достоинства. Что до третьих, то трирцы, кажется, не определились с тем, какой от них толк. Как и во времена Правления Зверя, третьи дети проводили свою жизнь в безделье и развлечениях.

Только вот во времена Правления цена за это была высока. Третий ребенок, доживший до двадцати одного года, приносился в жертву, поддерживая своей смертью колдовские силы главы рода.

— Эдлинг Вин’Элле, — продолжил тем временем король, — Вам есть что доложить?

Из трех маршалов Аскании Элле был самым молодым. У него не было столь многочисленной дружины, как у Эсквина или Кенвала, но зато он отличался грамотно организованной разведкой.

Поэтому на каждом заседании Совета ему было что рассказать полезного.

— Я… да, — как и всегда, когда к нему обращались вышестоящие, эдлинг слегка растерялся, — Большая часть армий Данаана распущены и вернулись в поля. Однако мне известно, что как минимум два данаанских риира отказались сложить оружие и продолжают борьбу на нашей территории. Риир Ар’Кормак из Артрана укрылся в северных горах, откуда совершает набеги на деревни. В свою очередь, риир Ар’Джейлес из Банкраны все еще удерживает захваченный замок на востоке моих земель. Прошу простить меня, Ваше Величество, но я вынужден просить о помощи. Армия Джейлеса больше и сильнее моей, кроме того…

Он замялся.

— …кроме того, среди моих людей ходят слухи, что Ар’Джейлес владеет колдовством. Говорят, что он принес в жертву своего родного брата ради колдовской силы. И именно эта сила хранила его во время войны от мечей и стрел.