— Что здесь за история? Почему вы двое смертельные враги?

— Если мы собираемся вести этот разговор, нам понадобится много рома.

Глаза Питера расширились при этом предложении. Он что-то скрывал. Я видела это по озабоченности, написанной на его лице.

— Гвен…

— Питер, — перебила я, не давая ему возможности договорить. — Мы проведём этот разговор.

— Сми!

— Капитан.

Я подпрыгнула, когда Сми выскочил из-за моей спины. Откуда, блядь, он взялся?

— Зайди в мой личный запас и принеси в мою каюту несколько бутылок рома. Предупреди повара. Мы готовы есть.

— Да, да.

Когда мы держали путь в личные покои Джеймса, я остановилась, чтобы посмотреть на ночное небо. Я загадала особенно яркой звезде, чтобы вечер закончился хорошо. Не прольётся кровь, и будет возможен мир. По крайней мере, я собиралась услышать рассказ всей моей жизни. Казалось, никто не знал истории этих двоих, и я готова была погрузиться в неё с головой.

Каюта Джеймса выглядела точно так, как я её запомнила. Крокодил, всё ещё прикованный цепью к стене, внимательно следил за каждым нашим движением. Существо было огромным, и я была уверена, что оно замышляет месть. Большой стол в центре комнаты, на котором я писала свои прощальные письма, когда-то покрытый свитками, был расчищен и накрыт для настоящего романтического ужина. Ужин, который планировался как приватный. На дальнем конце стола поспешно поставили третий сервиз, чтобы освободить место для Питера, который всё ещё стоял, лениво уставившись на крокодила, не совсем уверенный, что делать. Расставленные по комнате канделябры придавали атмосфере мягкое, тёплое сияние. Дрожь пробежала по моему телу, когда я представила, каким мог бы быть этот вечер.

Пребывание в этой комнате навеяло воспоминания. Окно, его губы, стол, холодное прикосновение его крюка, большая кровать с балдахином, задрапированная малиновым покрывалом. Бархатистое прикосновение его языка. Я почувствовала, как вспыхнули мои щёки, когда вспомнила, как сильно мне нравилось поддаваться страху и очарованию его обольщения. Джеймс открыл во мне Тьму той ночью, и я была благодарна ему за это. Я жаждала этого.

— Пожалуйста, любовь моя, присаживайся, — Джеймс выдвинул стул, как всегда, заботливый джентльмен.

Питер стоял, скрестив руки на груди и стиснув зубы.

— Гвен, это бессмысленно. У меня нет чётких воспоминаний о том времени. Я просто знаю, что мы враги.

Это правда, — Неверленд заставляла тебя забыть, но была ли это полная амнезия, или у тебя сохранялись хоть какие-то воспоминания о прошлом? Я взглянула на Джеймса. Разве его память не была бы также изменена? Что помнил он? Как будто он мог прочитать мои мысли, он предложил объяснение:

— Я ношу магический талисман, защищающий мою память. Он удерживает меня от повторения одной и той же ошибки дважды, — он указал на своё предплечье. Там, на его руке, был вытатуирован сложный рисунок. Три меча, пронзающие залитое кровью сердце. Не совсем анатомическое сердце как таковое, но что-то в форме сердца. Вены и артерии, переплетающиеся наверху, создавали видимость корня. Я никогда не видела, чтобы татуировка двигалась сама по себе, но капли крови, казалось, действительно ритмично стекали с кончика центрального меча. Интуитивно это воспринималось довольно гротескно, но было поэтически красиво.

— Эта татуировка заколдована, чтобы сохранить мои воспоминания. Я ярко, как сейчас, помню каждую деталь своей сверхъестественной жизни словно она только что случилась.

Джеймс потянулся через стол, схватил свечу и зажёг сигары, прежде чем налить три бокала рома.

— Хорошее и плохое, — тыльной стороной ладони он придвинул ко мне бокал.

В его глазах сверкнуло озорство, прежде чем он обратил внимание на Питера.

— Ты всё ещё хочешь остаться, Пэн? — он вопросительно поднял бровь, пододвинув бокал к Питеру. — Или ты слишком боишься слушать истории о прошлом?

Он сделал паузу, окружив нас драматическим молчанием.

— За правду, — Джеймс поднял свой бокал.

— За правду, — я последовала его примеру и посмотрела на Питера. — За нас.

Он на мгновение задумался.

— К черту всё! — Питер схватил бокал. — За нас и за правду, какой бы она ни была.

Это было начало. Это был шаг в правильном направлении. Я опрокинула ром в себя, взволнованная будущими возможностями. Прежде чем я перевела дыхание от обжигающего алкоголя, Джеймс налил ещё по одной.

— С чего бы начать? — он помолчал, поглаживая бороду. — К несчастью, мне выпала честь быть первым Потерянным Мальчиком. Тогда меня звали Джас.

Глаза Питера загорелись, как будто воспоминание внезапно всплыло на поверхность.

— Да, мы называли тебя Джас, пока я не скормил твою руку этому скользкому крокодилу, — он улыбнулся, как будто действительно гордился тем, что дал Крюку его прозвище.

Джеймс нахмурился, бросив на Питера зловещий взгляд.

— Я был очарован им, как и все они. Маленькие мальчики без желания взрослеть. Никаких обязанностей, никаких родителей, которые могли бы их отчитать. Он обещал вечную молодость. Только он не смог сдержать это обещание… Не так ли, Пэн? — в его тоне слышалась горечь. Десятилетия гноящихся ран всплыли на поверхность. Непрощённые нарушенные обещания, данные молодому, впечатлительному мальчику.

Челюсть Питера дрогнула, прежде чем он залпом выпил ещё одну порцию рома.

— Откуда мне было знать, что ты повзрослеешь? Я не знал.

Джеймс продолжил, проигнорировав замечание Питера.

— Мы всё делали вместе. И какое-то время всё было замечательно. Неверленд была нашей собственной Шангри-Ла. Тогда всё было по-другому — проще. Но время для меня не остановилось, как это было для Питера. В конце концов, я вырос в подростка, превзойдя того самого мальчика, который обещал мне вечную молодость, — Джеймс сделал паузу, бездумно раскуривая сигары.

Я не могла поверить в то, что слышала. Джеймс был первым Потерянным Мальчиком. Это была история, которую я ждала. Так что же послужило катализатором их размолвки? Между ними двумя должно было быть что-то спасительное. Что-то, что я смогла бы использовать, чтобы помочь восстановить мир.

Мои размышления были прерваны, когда каюта Крюка внезапно наполнилась его командой. Они приносили поднос за подносом самую восхитительную еду. Джеймс выложился по полной ради этого вечера.

— Пожалуйста, любовь моя, побалуй себя. Я попросил своего повара приготовить всё самое лучшее специально для тебя, — он подтолкнул неоткрытую бутылку рома к Питеру. — Тебе понравится это. Мы как раз переходим к самому интересному.

Я наполняла свою тарелку и желудок, пока Джеймс продолжал:

— В конце концов, именно моё неизбежное взросление привело к нашему распаду. Питер, всегда боявшийся взросления, хотел избавиться от всего, что не могло следовать этому простому порядку.

Я вспомнила старую, потрёпанную табличку у входа в лагерь Потерянных Мальчиков. В правилах было написано: «никогда, никогда не взрослей».

— Правила были просты, Крюк. Никогда не взрослей. Посмотри на себя, ты — старик.

— Он взрослый, — упрекнула я. — И, судя по всему, ты такой же старый, если не старше.

— Слава звёздам, я так не выгляжу. У меня всё ещё есть моё юношеское очарование, — огрызнулся Питер в ответ.

— Я нахожу Джеймса довольно привлекательным, — я посмотрела на него и прикусила губу. Возможно, он и годился мне в отцы по возрасту, но я не могла отрицать его животный магнетизм, который привлекал меня.

— А я тебя, любовь моя, — он потянулся через стол, притягивая мою руку для целомудренного поцелуя, прежде чем усмехнуться Питеру. — Ты установил правила, которые не мог соблюдать ни один человек, и всё же я был наказан за это.

— Тебя наказали? За взросление?

— Меня и многих других после меня.

— Твоя рука? — я начала задаваться вопросом, кто был Злодеем в этой истории.

— Ха! — воскликнул Питер, прежде чем сделать ещё глоток рома. Явно раздражённый тем, что я предполагаю худшее.