***

Нападение началось ночью.

Кто-то растолкал меня, и я в полусонном состоянии не мог понять, где нахожусь и что происходит.

— Лоцман, вставай. Твои друзья уже снаружи отбивают атаку, мы с тобой на второй линии обороны, — послышался голос Плясуна. — Жду тебя на улице, с нами будет Бобр.

— Какой линии?

Плясун молча ушёл, оставив меня в полутьме. За секунды я пришёл в себя, схватил лежащее поодаль ружьё, быстро проверил на месте ли подсумки с боеприпасами, и выскочил на крыльцо.

Ночь оказалось тёмной, не было ни звёзд, ни луны. Удивительно, что была хоть какая-то видимость впереди, а небо всё же пропускало часть света космических светил.

Я решительно шагнул с прогнивших досок крыльца на траву, но в тот момент, когда нога должны была коснуться земли, меня потянуло вниз. Я будто бы рухнул в широкий колодец, а темнота вокруг закрутилась в мрачном калейдоскопе, где невозможно было разобрать ни одной детали.

Это ощущение нельзя было сравнить со свободным падением, я будто завис в пространстве, оно, в свою очередь, закрутилось вокруг меня, а потом выплюнуло, как верблюд сгусток слюны.

Я рухнул на прохладную и сырую траву. Вокруг было много деревьев и по-прежнему тёмная ночь. Содержимое желудка просилось наружу.

— Лоцман, как себя чувствуешь? — позади послышался знакомый голос.

— Вольга?

Смит занял позицию раньше, чем окрестности хутора обволокли сумерки. Он приметил небольшую возвышенность, единственную в этой местности. Заранее облегчил все свои нужды, постелил мягкую пенку, расправил сошки и установил винтовку в удобное положение. Значительную часть времени он потратил на проверку прицела. Видимости не было совсем, но дорогой и очень редкий тепловизор обязан был сегодня показать своё преимущество.

Каждый раз возвращаясь в роли снайпера, Смит с жутким холодом в сердце вспоминал войну на Ближнем Востоке. Тогда в его паре был юнец ещё моложе, чем он сам. Щуплый паренёк со штурмовой винтовкой, обязан был прикрывать его, помогать с расчётами и ориентированием. Ответственный боец и просто славный парень, сержант Конвэл.

Смит тогда дал сержанту много полезных уроков на практике, один раз спас от гибели, но Конвэл так и не дожил до вывода войск. Умер в жутких условиях, как это часто бывает на войне.

В наушнике послышался голос Синицы:

— Как обстановка, май фрэнд?

— Пока чисто, — сухо ответил Смит.

— Как думаешь, они купятся?

— Плевать. У нас есть план «Б» и даже план «В». В крайнем случае все будут импровизировать и попытаются выжить.

— А ты – убить как можно больше?

— Пожалуй, — хмыкнул Смит.

Сигнал о наступающем противнике поступил с тыла. Командир загадочной группы с забавным позывным Плясун был на связи со своим руководством, а те, в свою очередь, имели технические возможности отслеживания перемещений врага со спутника.

Раздался глухой хлопок. Красный огонёк сигнальной ракеты взлетел со стороны домов. Заранее оговорённый сигнал, который обозначал пересечение противником условной границы.

Смит посмотрел в тепловизор. Между деревьев замелькали пока что неразличимые точки, расстояние было приличным. Однако учитывая калибр винтовки и отлаженные навыки, любое попадание будет успешным.

Смит следил за целями не моргая. Поначалу казалось, что отряд противника был малочисленным, но стоило им всем показаться на открытой местности, между зарослями кустов и деревьев, как сразу же стало понятно примерное их количество.

— Синица, их не менее тридцати, — сказал Смит громко и чётко в микрофон, не боясь обнаружения. Враг при всём желании на таком расстоянии его бы не услышал.

— Вот дерьмо. Я думал, поменьше будет, — послышался взволнованный голос сталкера.

Первый выстрел нарушил тишину и эхом разнёсся по округе. Ствол дёрнулся, а Смит даже не имел возможности оценить результат. Он как можно скорее навёлся на новую цель и выстрелил.

После пятого выстрела через тепловизор американец понял, что противник немного рассеялся, но никто из них и не думал прятаться или занимать укрытия. Были в той россыпи и неподвижные четыре точки. Значит, Смит промахнулся лишь один раз.

Он стрелял до тех пор, пока не стало понятно, что враг покидает узкое окно, которое кончалось на дороге. До хутора оставалось совсем немного, и здесь уже должны были вступить в бой остальные.

— Начинайте, я ухожу с позиции, — произнёс Смит в микрофон и, оставив винтовку, побежал в сторону хутора.

— Поняли тебя.

Сразу же после ответа Синицы вдали послышалась плотная очередь. Обороняющиеся на первой линии должны были таким образом отвлечь на себя большую часть нападающих и привести их к заложенным минам. На удивление взрывы прогрохотали уже спустя секунды.

Смит совсем не обрадовался, когда в темноте распознал приближающиеся тени. Переодетые монолитовцы бежали ему навстречу рысцой, всего три человека. Видимо, эти приблуды отделились ещё во время снайперского обстрела и каким-то образом вычислили его позицию.

Смит достал из кобуры пистолет, присел на колено и открыл огонь.

Они и правда вели себя не лучше зомби, разве что двигались быстрее, по-человечески. Противники будто бы не боялись летящих в лицо пуль и пытались подавить сопротивление грубой силой.

Один из них упал замертво с первого попадания. Остальные открыли огонь, отчего Смит вздрогнул, перекатился в сторону и, стиснув зубы до скрипа, продолжил стрельбу.

Стрелки из них были плохие. Несколько очередей вспахали грунт в опасной близости от американца, но никто так и не попал в него. Один из них был расстрелян прямиком в грудную клетку, а вот со вторым начало происходить что-то странное.

Монолитовец выронил оружие, упал на колени, хотя не было и следа от ранений, да и сам американец был уверен, что в этого он не попадал. Противник взвыл и схватился за голову.

— Помоги! Я не хочу!

— Что? — вполголоса спросил Смит, хотя вряд ли бы тот его услышал.

Американец подошёл к стонущему врагу и опустил пистолет, хотя прекрасно знал, что так делать нельзя. Всё-таки годы, проведённые в Зоне, ослабили некогда воспитанную армией дисциплину и некоторые навыки, кроме, разве что, постоянной насторожённости. Многие сталкеры думают, что они мастера выживания с развитыми чувствами восприятия и концентрацией на грани сверхъестественного, но они и понятия не имеют, что происходит на реальной войне.

С небывалой прытью всё ещё стонущий монолитовец набросился на американца, выбил пистолет из рук. Началась жестокая борьба.

Враг был сильным, от него прилетел крепкий удар в скулу, от которого онемела половина лица. Смит ответил тем же. Поначалу в действиях противника он увидел подлую выходку и притворство. Однако сразу же убедился, что с монолитовцем действительно происходило нечто странное.

Враг поймал американца в захват, из которого тот бы в любом случае выбрался, но хватка ослабла раньше. Противник откатился в сторону, скрючился в позе эмбриона и завыл жалобным голосом.

— Не убивай! Помоги мне!

Не было времени разбираться. Смит поднял пистолет и расстрелял скорчившегося бедолагу, чтобы тот, наконец, затих и перестал мучиться. Внутри будто даже накатило давно забытое чувство, американец внимательно прислушался к себе – показалось. Пожалуй, он слишком многое видел в своей жизни, чтобы сейчас на поле боя кому-то сопереживать.

Стрельба уже вплотную подобралась к домам, где засели Плясун, Бобр и Лоцман. Стрёкот автоматического оружия становился всё громче.

Что-то рвануло в стороне рощи. На мгновение от яркой вспышки стали видны клубы дыма, разлетающийся в стороны грунт и обломки молодых деревьев. Кто-то применил РПГ.

Смит побежал напрямки, в сторону хутора.

— Где Лоцман, вашу мать?! — в гарнитуре сквозь шум и треск послышался голос Плясуна, но ему никто не ответил. Связь перебивали какие-то помехи. Теперь оставалось только гадать, что же там произошло.