Мне казалось, что в критической ситуации, если надо будет пожертвовать собой, но спасти Комбата, Плут сделает это без промедлений. Возможно, где-то в прошлом была неизвестная для меня история о том, как Плут оказался обязан жизнью своему командиру. Иначе как объяснить подобный трепет?

Командир раздавал указания: мне по традиции было поручено идти в конце колонны. Так себе роль для обычного студента, желающего переквалифицироваться в дезертира. Много ответственности и риска.

Меня радовало, что в этой группе никто не задаёт провокационных вопросов. В компании Святого мне постоянно казалось, что я в шаге от разоблачения. Поэтому я не был сильно опечален его смертью.

Все детекторы молчали. Уровень радиации здесь был ниже среднего. Всё-таки природа умеет очищаться, а радиоактивные осадки наверняка уже схоронены под приличным слоем грунта. Ради любопытства я даже опустил счётчик ниже к земле. Уровень радиации немного повысился, но не до столь критического уровня, чтобы даже при длительном воздействии, например, навредить нашим стопам.

Вряд ли в лесу были хоженые людские тропы. Нам приходилось пробираться через густой кустарник, перешагивать и перепрыгивать поваленные деревья. Наша группа порядком взмокла от такой полосы препятствий. Каждые сто метров в этом лесу чувствовались, как добрый километр.

Комбат ориентировался по компасу. Прибор в его руке выглядел как вычурный антиквариат, наверняка какой-нибудь наградной или трофейный. Этим компасом командир дорожил, судя по тому, как он его вытаскивал и убирал обратно в нагрудный карман полевой куртки.

Спустя час мы добрались до поросшего мхом дорожного указателя. Он предстал перед нами неожиданно, показался прямо посреди высокого бурьяна. И несмотря на частичное позеленение ото мха и коррозию, на нём ещё можно было прочитать надпись населённого пункта: «Олешки».

— Мы на месте, — послышался голос Комбата. Отряд остановился. —Слушайте задачу. Впереди небольшая деревенька середины прошлого века, скорее всего, снесена до основания после Чернобыльской катастрофы. Нам нужно найти объект, который излучает колоссальное количество аномальной энергии. Полагаю, это артефакт. Готовьте детекторы, в деревне будем делить территорию на сектора, а затем прочёсывать её.

Как я и догадывался, мне вновь посчастливилось отправиться на поиски артефакта. В классификации миссий по критерию опасности поиск артефактов был где-то посередине. В самом низу находилась охрана и сопровождение, а наверху охота за головами.

Ещё на базе я задался вопросом, а кто вообще классифицирует эти миссии и по какому принципу? На это самый дружелюбный наёмник нашего отряда Степной ответил:

— В любом сложно деле требуется аналитика, стажёр. Все наши миссии идут в архив, но перед этим подвергаются дотошной обработке. Строгий разбор протоколов и отчётов позволяет адекватно оценивать риски. К примеру, задания по охране и сопровождению очень редко заканчиваются летальным исходом наёмников, а вот заказные убийства и охота – полная противоположность. Да, такое дело новичкам или низко ранговым отрядам не поручишь. Вот, например, совсем недавно за голову одного сталкера объявили несусветную награду и послали хорошо слаженную и опытную группу. Задание выполнили, вот только вернулись назад меньше половины отряда. Опасное это дело.

— Неужели этот сталкер оказался настолько крутым? — удивился тогда я.

— Нет, — Степной покачал головой. — У него оказалось много друзей, которые готовы были его защищать.

— А нас, куда отправляют, не знаешь? — с беспокойством спрашивал я.

— Не ссы, стажёр. У нас группа слаженная, боевой опыт получаем в умеренном количестве. Мы где-то посерединке болтаемся, но и не подай-принеси в то же время. Вот у Фила была одна из лучших команд. Удивительно, что тебя с первого дня приписали именно к ним. Ещё удивительнее, что ты остался жив, а Фил погиб, — Степной нахмурился и задумался.

С того дня мы с ним так и не разговаривали. Мне показалось, что он обиделся на меня, за то, что с болот живым вернулся не опытный и всеми уважаемый командир Фил, а какой-то новичок.

Если у меня и было чувство вины, то очень слабое и не мучительное. Ко всему, что касалось наёмников, я относился, как к временному и, кажется, уже начинал привыкать к смерти.

Лес поредел. Посреди рощи показались заброшенные дома и остатки улиц. У крайнего дома ржавел остов запорожца.

Комбат ошибся. Дома всё же не снесли, деревню просто покинули. Подсчитать точное количество домов было проблематично, но одно я понял сразу: перед нами типичные деревенские дома и никаких выкрутасов подобно тем фантастическим абстрактной формы постройкам на болотах.

Счётчики радиации слабым писком дали понять о возросшем фоне. Все, кроме Комбата, уставились на дисплеи. Помощник молчал, Степной с облегчением выдохнул, а Мура усмехнулся и принялся зачем-то разминать шею.

Радиационный фон всё ещё был в пределах нормы, возможно, он дошёл бы и до критических значений подберись кто-нибудь из нас к тому ржавому запорожцу. Металл любит накапливать в себе всякую дрянь. Однако фатальных дураков здесь не было, ну а я, как мне казалось, был дураком осторожным.

Командир подал знак, и мы остановились. Комбат ещё даже не успел раздать указания, как помощник Плут выступил вперёд и с тревожным взглядом указал пальцем чуть выше просевших крыш. В небо подымался еле видимый столб дыма.

На секунду у меня даже потемнело в глазах. Я не хотел вновь переживать эту историю. Снова какое-то поселение, снова я в отряде замыкаю и прикрываю спины более опытным бойцам, а в небе признак обжитого лагеря.

— Так, приготовились, — скомандовал Комбат. — В эти места никто не заходит. Возможно, это местная аномалия, и такое бывает. Сразу же рассчитываем на худшее – контакт с противником.

Наёмники завозились. Мура полез в рюкзак, начал выуживать оттуда гранаты и одну за другой развешивать на своём разгрузочном жилете. Степной просто осматривал автомат и пересчитывал заряженные магазины в подсумках. Помощник командира Плут прикручивал к своей винтовке оптику. На базе поговаривали, что он был неплохим снайпером на службе одной из западных армий. Комбат же смотрел на своих людей с удовлетворением, пока его взгляд не остановился на мне.

Не знаю, что наш командир увидел, но это «что-то» его не обрадовало. Я просто стоял в стороне и наблюдал за другими, потому что понятия не имел, что мне нужно делать и к чему готовиться. В разгрузке в не самых удобных карманах у меня была пара гранат, а в руках не самый новый «калашников» из последних моделей, но без всяких навесов. Ещё три магазина в подсумке.

Комбат промолчал, но я точно увидел в его глазах недовольство. Впрочем, подобные взгляды я уже ловил на базе, тогда это было не так выражено, как сейчас.

— Плут, что там по картам? — спросил Комбат у своего помощника.

— Хм. Ближайшая обитаемая точка в трёх километрах. Там засели не самые добропорядочные граждане, устроили притон и все поголовно беглые зэки. В прошлом году их вычислили военные, но соваться не стали, потому что никому эти бандюки не нужны. Сами подохнут в таком месте. Информация за прошлый месяц. Если это они, то им надо было преодолеть три километра, на которых обширные аномальные поля и естественные геологические препятствия. Не стоит забывать и про воздушные патрули вояк в этом секторе, всё-таки Периметр близко. Не очень разумно со стороны зэков сюда соваться.

— Да. Не очень разумно они оказались в точке наших интересов, — процедил Мура ожесточённо. У него явно была какая-то личная неприязнь к зэкам. Чем-то он напоминал мне Святого, такой же пропитанный злостью наёмник, только чуть более сдержанный. — Сколько их там может быть? Десять? Двадцать?

— По нашим данным, около десяти, — ответил Плут.

— Не страшно, — подытожил командир. — С урками мы разберёмся, но, если там кто-то серьёзнее, придётся отступать и делать это мы будем слаженно и тихо. Стажёр, тебя касается в первую очередь. Ты должен знать, что помимо сталкеров и зэков, хотя иногда разницы нет, в Зоне встречаются хорошо экипированные бандитские формирования. Некоторые из них оснащены на уровне частной армии, подготовку имеют соответствующую. С десятком подобных нам не справится, поэтому внимательно оцениваем риски и противника. Всё ясно?