Генерал не стал расспрашивать меня или просить закончить невысказанную мысль.

— Хорошо, давай поиграем в твою игру, сталкер.

— А что вас ещё интересует в этой истории помимо артефакта?

— Ты всё же сбежал от них, — утвердительно сказал Воронов, очевидно, подразумевая наёмников.

— Конечно, — я смочил горло остатками виски. — Иначе бы я не сидел перед вами, а вы бы не называли меня сталкером.

***

В Зоне всегда было полно мест, про которые не знали даже самые опытные и долгоживущие проводники. Зона не была статичной.

Непроходимые могильники, закрытые полями аномалий хутора и подлески, блуждающие города и даже пространственные пузыри с постройками, которых никогда не существовало на этой земле, до появления самой Зоны. Когда-то целые территории, включая большую часть центра, и вовсе были ограждены излучателями. Пси-установки сводили с ума любого приблизившегося, за исключением и без того повёрнутых монолитовцев.

О многих чудесах мне только предстояло узнать. Из баек сталкеров или же собственного опыта.

Я не успел оправиться от болот, а моё имя уже вписали в состав новой миссии. Прикрепили к отряду, которым командовал некий Комбат.

Неделю за мной наблюдали врачи. Я подозревал, что в их числе были и чрезвычайно любопытные учёные. Вроде тех, по чьей вине теперь по Зоне бродят всякие пси-мутанты и кровососущие твари. Один из таких белых халатов за приоткрытой дверью кабинета громко требовал от сопровождающего меня куратора сделать более глубокие анализы. Смотрел он на меня так, будто хотел сделать трепанацию черепа или вовсе распотрошить, как чучело, предварительно пропустив через всевозможные жестокие опыты. Только дайте ему волю. Благо куратор меня спас, возможно, в собственных интересах.

Вторую неделю люди в полевой форме без опознавательных знаков допрашивали меня о случившемся на болотах с особой тщательностью. Они представились работниками службы безопасности компании. Только спустя годы я понял, что в службе безопасности любой подобной частной компании есть агенты государственных разведок. Утечек не избежать.

Вторая по счёту вылазка в составе наёмников тревожила меня, но в то же время после изнурительных допросов показалась глотком свободы. Я надеялся, что на этот раз мне подвернётся удачный случай для побега.

***

К полудню мы добрались до стартовой точки, откуда был виден обширный густой лес – первый ориентир, по словам командира. Наш эрудированный водитель заприметил чересчур высокие и толстые деревья. Он клялся, что если распилить такой ствол и пересчитать кольца, то окажется, что деревьям не меньше сотни лет. Хотя ещё полвека назад на этом месте простирались возделанные поля и животноводческие угодья.

— И десятки долбанных лабораторий для сбрендивших учёных, ещё со времён постройки пирамид! — послышался голос командира в наушнике. Я не сразу понял, что это шутка, а вот остальные наёмники оценили.

В микронаушнике то и дело раздавался голос командира, чуть реже ответы его помощника и ненужные комментарии слишком умного и разговорчивого водителя. Так я узнал, что мы с трудом отыскали останки проложенной ещё в прошлом веке дороги, потому что ориентировались лишь по бумажным картам и магнитному компасу. По каким-то причинам, доступа к спутниковой навигации здесь не было.

Совсем недавно в Зоне закончился сезон дождей. Почва была мягкой, а воздух влажным, но приятным. Я вдохнул полной грудью. Как хорошо, что ветер был встречным и все выхлопы дизельного двигателя оставались позади.

Гусеничный бронированный вездеход пробирался через грязь, давил высокий сорняк и крошил старый асфальт. Иногда попадались глубокие рытвины, заполненные водой. Вездеход газовал, и нас, сидящих прямо на броне, обдавало грязевыми брызгами.

Со мной снаружи было ещё двое: Степной и Мура. Молчаливые и подозрительные, даже когда рядом нет чужих лиц, свои они предпочитали прикрывать чёрно-синими платками.

Командир с помощником, которого все звали Плутом, находился в кабине с водителем. Наверняка, об этой операции Плут знал больше рядовых членов отряда. А меня и за своего-то не считали.

Мне как младшему по возрасту и стажу не предоставили даже малейших деталей операции. Возможно, и не только мне. Инструктаж для всей группы на базе не проводился. Лишь хмурый командир в сопровождении верного помощника зашёл в казармы и приказал собираться. И вот спустя несколько часов мы уже в Зоне.

Не знал до этого дня, что здесь есть такие живописные места – настоящий заповедник. Дикие маковые поля цвели красным, высокие подсолнечники вздымались над маками. Небольшие рощицы были разбросаны в поле, но в направлении нашего пути они скучивались в один большой лес. И вскоре мы заехали в самую его чащу, где останки дороги всё ещё боролись с наступающей растительностью. Деревья и правда выглядели старее положенного, но раскрошенный асфальт почему-то не победили, либо по каким-то причинам намеренно его обходили.

Я уже начал забывать, где нахожусь, пока путь, не преградила стая кабанов. Животные перебегали дорогу. Их было не меньше трёх десятков, половина состояла из небольших особей – скорее всего, недавний выводок.

Эти звери были испорчены Зоной: крупные даже для кабанов туши, местами облезлая шерсть, кожа, усыпанная шрамами и свежими нарывами. У одного огромного кабана я заметил кривые клыки, настолько, что один из них упирался в череп.

Вопреки всем инстинктам, заметив движущийся вездеход, они не ринулись в чащу, дабы сохранить свой выводок.

Кабаны готовились к атаке. Самые крупные дёргали клыкастыми мордами и выбивали копытами грязь. Молодые особи в поведении ничем не отличались от старших. Они уже рождались больными и чрезвычайно агрессивными.

— Мура, давай за орудие, разгони этих тварей, — в наушнике послышался голос командира, водитель снизил скорость.

Мура ловко вскочил и переместился за турель шестиствольного пулемёта.

Загудел и закрутился ствол. Пулемётная очередь резанула сначала в стороне от стаи. Мура то ли пристреливался, то ли хотел для начала напугать кабанов, забавы ради.

Несколько тонких и молодых деревцев срезало пулями, досталось и кустарнику. Звери были не из пугливых. Зверей это только раззадорило. Они бросились в нашу сторону, но не успели пробежать и десятка метров.

За секунды Мура изрешетил всю стаю. Маленькие туши выводка разрывало на части, открывшиеся артерии хлестали кровавыми фонтанами. Огромные туши хряков и свиноматок наваливались друг на друга и, уже будучи мёртвыми, содрогались от попутного града пуль. Пулемёт затих с последним убитым зверем.

— Чисто, — отрапортовал Мура.

— Отлично, поехали, — скомандовал командир.

— Не могу, дорога теперь завалена, а сбоку мне не проехать, там вон, какие деревья, — в наушнике послышался озадаченный голос водителя.

— А по зверью ты не можешь проехать? — спросил командир.

— Нам теперь не разрешают таким заниматься, — с некоторой досадой ответил водитель. Я предположил, что его кабина отделена от отсека с командиром и помощником, иначе бы они не общались в эфире. — Была пара случаев поломок, а ещё механики ругаются, мол вымывать дерьмо и мясо им надоело.

— Ладно, — мрачно прокомментировал командир. — Придётся пешком, здесь не далеко. А вездеход отправляется на базу.

Мы спрыгнули с брони и рассредоточились по округе, мне достался тыл, и я всё ещё испытывал сильнейший синдром самозванца, потому что таковым по чести и был.

Из кабины выбрался командир. У Комбата была примечательная с обширными сединами борода-эспаньолка, на базе его за это часто называли испанцем без стёба и с уважением, конечно же.

Помощник Комбата Плут ничем не выделялся, кроме пухлых щёк, при средней комплекции и примерного послушания командиру. И это было видно сразу по тому, как он отвечал на его запросы, и слушал приказы с гордо поднятой головой.