Что же, пора моему разводу стать реальностью. Через две недели первое слушание. Шило больше не утаить в мешке. Интересно, а какой срок у восторженной девы Марата? Как скоро у него на руках окажется младенец?
Марат играл грязно. Я тоже буду играть не по правилам. Хотя какие правила?! Почему я должна заботиться о репутации Загитова? Молчать об измене и внебрачном ребенке. Мне нужен развод. Мне нужно, чтобы клиника работала. Чтобы дети росли в нормальной атмосфере. Все! Разве это много? Ладно, в суде поговорим.
— Мы с мужем в процессе развода. Вы помните, что он вошел в состав собственников? Теперь, видимо, решил получить максимально возможный контроль над «Эдемом». Владимир Юрьевич, вы всерьез задумались над продажей?
— Нет, Полина Сергеевна, я не собирался продавать. Меня все устраивало в нашем сотрудничестве, но… — он замялся, галстук дернул. — Муж у вас очень настойчив. Очень.
— Продайте долю мне! — выпалила я. На чистых эмоциях. Это большие, просто огромные деньги. Но я могла бы взять ссуды! Под залог своих активов в «Эдеме» и квартиры. Мы с Верой сможем как-то скооперироваться!
— Я не могу, Полина Сергеевна, на меня давят… обстоятельства, — пространно объяснил. Ясно, Загитов постарался. Видимо, компромат нарыл. Здесь мне с ним сложно тягаться.
— Спасибо, что хотя бы предупредили, — поднялась и попрощалась.
Я приехала на работу и упала в кресло. Виски жгло от безысходности. Небесный говорил, что с имуществом не все просто, точнее, с юридической практикой Марата. Там защищено все от и до. Недвижимость и счета да, делить можно. Они могли бы потянуть на четвертую часть от доходов клиники. Но если у Марата будет половина… Тут я бессильна. Таких денег у меня просто нет, а даже если бы были, то Загитову они не нужны. Ему нужна я. В любом виде: холодная или горячая, поломанная или целая, живая или мертвая.
Тебе легче дать, чем объяснить, почему не хочешь…
Когда-то именно так сказала ему. Марат Загитов диво какой упрямый, приставучий, абсолютно неуправляемый в стремлении получить желаемое. В последнее время меня накрывала несвойственная характеру апатия. Казалось, что мой выход — исключительно в окно. Тогда, возможно, Загитов остынет, забудет, переживет…
Правда, слабость быстро проходила, я слишком живучая и деятельная. Дети, работа, заботы — рано мне умирать. Но легкость ушла. Сплошная черная полоса… Только дети были светом в окошке. Без них, наверное, сломалась бы уже. У меня дочь и сын, я им в первую очередь должна показать правильный пример — выбор! У человека всегда должен быть выбор! Простить или отпустить; быть или не быть; любить или забыть. А силой ничего не добиться. Они оба должны это понимать. Насильно мил не будешь. Их отец дожил до сорока годиков и не понял.
Я поднялась, хотела кофе пойти купить, продышаться, мозги выгулять, но в дверях столкнулась с Давидом. Это было неожиданно. Черкесов ко мне в клинику приходил раз в год. На полное обследование. Но перед этим всегда звонил и просил составить план, лично заняться им, чуть ли не ваткой с зеленкой помазать во всех потенциально слабых местах. В этот раз лично пожаловал и без звонка.
— Привет, — удивленно произнесла. — Ты ко мне? — я не была готова к приему, даже не переоделась после встречи с Семеновым.
— А к кому еще, — вошел в кабинет. — Ты как вообще, Поля?
Тоже уже в курсе. Насколько глубоко погружен в дела двоюродного брата? Я за Давидом и его жизнью не следила, но слухи были: от Лоты этот кот гулял не только в марте…
— По-разному, Давид. Ты чего-нибудь хочешь: чай, кофе?
— Я поговорить об аренде помещения хотел.
Черт! Меня обложили со всех сторон! В стене, в которой диаспора меня замуровывала, остались считанные кирпичики. Вот и ружье «Давид» выстрелило.
У нас с Черкесовым были деловые отношения: хорошая арендная плата в доме, который находился у него в собственности. Давид не хотел продавать, хотя я давно вела переговоры. Не дай бог что-то случится, и клиника потеряет роскошную локацию с пулом постоянных клиентов, живших в пределах Садового кольца. Золотое место! Цена, конечно, аховская, но я готова была инвестировать в это.
— Марат попросил надавить? — сделала вывод, отходя к высоким аркам окон и закрывая жалюзи. Скоро прием начнется, осмотр пациентов.
— Еще нет, но обязательно попросит…
Я не поняла вербально, как это произошло, но ощутила перемену атмосферы максимально остро. Давид подошел сзади, руки положил на стекло, огибая мою фигуру, но не касаясь. На меня буквально обрушилась его близость.
— Поль, одно твое слово, и я пошлю нахер брата.
Я замерла. В смысле? Он это сейчас о чем?!
— Чего ты хочешь? — я так и не повернулась, оставаясь строгой и холодной. — Не говори загадками.
— Марат обложил тебя, как лисицу в норе, и загоняет, — еще ближе, почти касаясь дыханием моих волос. — Но я могу оказать тебе протекцию, Поля. Стань моей, красавица. Моей красавицей…
— А твоя жена, Давид? Я ведь знаю ее… — я была потрясена предложением. Это какое-то безумие. Настолько ошеломительное, что я не могла шелохнуться. Единственное, что спасало: Давид не смел взять силой, даже поцелуй сорвать без разрешения.
— И что? — шептал. — Нам не обязательно трубить об этом. В нашем кругу верность не хранят, Поль, — резко развернул, плечи сжал. — Знаешь, как долго ждал этого момента?
— Нет, — на выдохе. Я уперлась в широкие плечи. Практически не дышала. Давид был таким же высоким и крепко сбитым мужчиной, на пару лет моложе Марата. Они чем-то похожи: темноволосые и черноглазые, только Давид больше улыбался.
— Помнишь, как встретил тебя в ресторане, в белом платье, длинном, шелковом?
— Нет…
— А я помню. Я молился, чтобы ты оказалась не невестой Марата, с которой приехали знакомиться его родственники. Столько лет, Поля, столько… — и невидимым движением достал шпильки из моих волос. Зарылся в них пальцами со стоном, а в глазах вожделение. — Марат не дурак, поэтому не хочет разводиться с тобой. Променять тебя на обычную шлюхандру… — с неверием покачал головой. — Поля, я с ума схожу, как хочу попробовать тебя. Столько лет думаю о тебе. Даже не надеялся, что такая удача…
— Удача?! Мне муж изменил, а тебе удача?!
— Кто ж ему доктор, раз он не смог гульнуть и не стрельнуть боевым патроном! — воскликнул Давид. Вся загадочность и страстность сошли на нет. Передо мной обычный ходок, у которого чешется на жену брата.
— Ты бы мне тоже изменял? — вздернула насмешливо подбородок.
— Не знаю, Поль. Сейчас сложно сказать, но любил бы точно… — и потянулся к моим губам.
— Давид, нет! — толкнула в плечи. — Я жена твоего брата! Так нельзя!
Мне как минимум нужно время, чтобы придумать, как решить вопрос с арендой. Пока я жена Марата, без его санкции Давид не разорвет договор. Он пытался играть на опережение, но я знала слабости конкретно этих татар: желать жену брата — табу. Давида осудят, если у него будет связь со мной. Только если тайно.
— Полина, я хочу тебя. Никто не узнает. Если Марат попросит надавить на тебя через аренду, скажу, что я с женщинами не воюю. Если станешь моей, Поль, то я отдам тебе помещение даром, — он снова наступал на меня, хотя еще минуту назад отпустил. — Если позволишь любить тебя, осыплю золотом, подарками, с Маратом помогу. Отвлеку от тебя… — и снова обнял, мои волосы сквозь пальцы пропустил.
— Давид, нет… — выдохнула, когда сжал меня, смотрел жадно. — Нет.
Он с трудом, но отпустил.
— Знаешь, мне говорили «нет», но меня не останавливало. Женское «нет» такое изменчивое… — и хмыкнул плотоядно: — Загнул бы, но тебя не могу, Полина, — ласково погладил щеку. — Хочу тебя добровольно! — страстно шепнул. — Хочу, чтобы ты хотела меня. Поль, одно твое слово, и помогу всеми ресурсами. Я смогу тебя защитить. Пусть Маратик свою губастую соску пялит.
— Ты знаешь ее?! — изумленно ахнула. А кто еще познакомился со шлюходевой Марата? Видимо, он не особо скрывался, не боялся, что до меня дойдет. Даже Геля его поцелуи с любовницей видела. Может, Давид специально нашел мне замену, чтобы вот так подкатить? Почему-то сейчас стойко ощущалось, что он способен. На многое способен. Марат был дружен с братом, а вот Давид как-то не особо…
