— Так ты и есть папик этой тупоумной девы?! — я немного успокоилась и смогла поднять на него глаза без истерики. — Она же на пузо поймать хотела взрослого любовника. Получается, что… Тебя?!

Я снова смеялась до слез. Ну умора!

— Я не понял? — нахмурился Марат. Ну, оно и понятно! С кем поведешься, от того и наберешься! Дальше так вообще! Может, адвокатскую практику закрывать придется!

— А может, ты специально послал ко мне свою любовницу, чтобы помогла залететь, м? Эдакое извращенное удовольствие. Жена не хочет рожать, поэтому пусть косвенно поучаствует в оплодотворении новой любови! — мой веселый запал резко кончился, осталась одна горечь. — Ну ты и мерзавец, Марат Загитов…

— Полина… — я вырвала руку и отступила.

— Господи, как ты мог так низко пасть… — покачала головой. — Это же… Она же…

А-а-а!!!

— Марат, это реально твоя судьба. Вот он, — указала на мявшуюся рядом Камиллу, у которой не хватило мозгов даже слинять по-тихому, — твой уровень. Совет да любовь, ребята. Честное слово, от души, — приложила руку к груди. — Дура и моральный импотент — идеальная пара, — резко развернулась и пошла через толпу.

— Полина! — подонок снова схватил меня за руку.

— Не смей трогать меня! Деву свою, будущую мать в алкогольном амбре домой вези. Ты только это, настольную книгу поменяй: Цвейга на Мурзилку. Большего вы вместе не осилите!

Не знаю, как но я умудрилась убежать через толпу. Загитов не стал догонять. Пусть! Пусть со своей шлюходевой разбирается! Господи, я уже смирилась, что там девица не блещет умом и сообразительностью, но чтобы настолько… Мой муж! Мой Марат! Прекрасный адвокат! Умнейший мужчина! Начитанный. Эрудированный. Интеллектуал, не смотря на брутальную внешность и агрессивную натуру. А в сорок лет его девчонки с IQ ниже среднего привлекали настолько, что мозг отключился на все сто процентов. Утек в штаны! Видать, кризис накрыл, захотелось молодости, глупости, порывистости. Правда, получил головняк, тупость и геморрой. Ну туда ему и дорога! Мерзавец!

Я, накинув на плечи короткое пальто, быстро шла по набережной, хватая разгоряченными губами холодный воздух. Ну что за жизнь! Как же так вышло, что все скатилось в какой-то грустный цирк Шапито. Я резко остановилась, ощутив спазм внутри, я задыхалась от эмоций. Мне нужно что-то сделать. Я ударила острой шпилькой, пронзая узорчатую тротуарную плитку, следом бросила сумку, кулаки сжала и оглушительно крикнула:

— Ненавижу! Тебя! Загитов!

— Сногсшибательная страсть, — услышала и резко обернулась. Нет, все-таки меня мужики решили сегодня доконать!

Полина

— Тебе чего? — рявкнула на Реутова. — Тоже потрахаться нужно? Хотя нет, тебе не нужно. Я ж тебе через силу заходила. Вставал через раз, да?! — я была зла на всех мужчин. Паша попал под раздачу. А не фиг водиться с татарскими козлами! Что Загитов, что Черкесов — одного поля ягоды. Дура я, что раньше не замечала. Те же вилы, что у Лоты с Давидом. Только Марат в этом по-прежнему поздний. До кобелизма и домашней тирании дозрел к сорока годикам.

— Да нет, нормально вставал, — Реутов оставался невозмутимым. — А потрахаться я без проблем найти могу. Просто захотелось воздухом подышать в хорошей компании, — и нарочито глубоко втянул прохладный колючий, который ночью совсем еще не пах весной.

— Ну дыши, ладно уж, — все, выдохлась, запал прошел. Я просто шла, куда глаза глядят. Здесь практически не было людей, от реки тянуло стылостью, а у меня внутри такой раздрай, что не могла понять: мне холодно или жарко, больно или обидно, люблю или ненавижу?

— Отвезти тебя домой? — после пятиминутного молчания предложил Паша.

— Отвези домой.

— Или хочешь прогуляться?

— Или хочу прогуляться, — пожала плечами. Такая апатия взяла. Когда постоянно болит и обида душит, в какой-то момент просто пропадает способность чувствовать. Сберегательный режим. Спячка. Принудительная защита организма.

— Со мной? — вкрадчиво поинтересовался.

— С тобой.

— Или без меня? — еще более вкрадчиво.

— Или без тебя.

Паша заразительно рассмеялся и, достав из внутреннего кармана пальто шапку, неожиданно надел мне на голову.

— Уши береги, — хмыкнул и достал электронку. Закурил, тугой струей смешивая пар, вылетавший из моего рта, с легким сигаретным дымом. — Разборки с мужем?

Я только кивнула, пряча руки в карманы.

— А девчонка, как я понял, та самая беременная любовница?

— Угу, — я даже не смотрела на него. Стыдно. Мне стыдно не только за то, что муж изменил и заделал бэбика на стороне, но и за его выбор. Проиграть достойной сопернице в честном бою менее травмирующе для самолюбия. Хотя, нет. Лгу самой себе. Это в любом случае больно.

Пока вела мрачный диалог с собой, Реутов… Смеялся, тихо, но тем не менее!

— Это не смешно, — бросила я.

— Смешно, — парировал уверенно.

Я задумалась. Ну если смотреть под определенным углом…

— Ладно, действительно смешно, — недовольно пробурчала.

— Я ни в коем случае не оправдываю твоего мужа, поступок скотский, но ты реально думаешь, что там что-то, кроме секса?

— Конечно! — воскликнула, имитируя полную серьезность. — Наверняка Кафку читают в перерывах между глубокой глоткой!

Паша громко фыркнул и спросил:

— А «глубокая глотка» — это поэзия или проза?

— Это иммерсивный театр, — упражнялась в едком остроумии. — А перед аналом обязательно «Остров сокровищ» Стивенсона штудируют.

— Перед глубокой глоткой тогда уже «Двадцать тысяч лье под водой», — Реутов уже откровенно ржал. — А перед аналом «Путешествие к центру земли».

— Жюль Верном в детстве увлекался?

— В детстве я собакам хвосты крутил и мотоциклы разбирал. Позже.

Я только вздохнула, хоть чуть-чуть светлее стало. Кто-то вот еще умеет смеяться рядом со мной.

— Эх, Паша, мужчинам нужна красивая мордочка, крепкая задница и восхищенный взгляд. Как в старой песенке: если есть у бабы рот, значит, баба не урод… — не стала продолжать матершинный куплет. — Это вы лет до тридцати хотите, чтобы женщина развивалась, была интересной, самодостаточной, а потом это нафиг не надо. Ты, конечно, извини, я сейчас обобщаю. Может, ты со своими женщинами Пруста наизусть цитируешь, но это скорее исключение, чем правило.

— Нет, не цитирую. Хотя… — задумался на секунду: оставьте красивых женщин мужчинам без воображения. А вообще Пруста я не люблю.

— Почему? — задумчиво спросила.

— Тягомотина жуткая.

— Паш, а почему красивых женщин нужно оставить мужчинам без воображения?

— Пигмалион и Галатея. Типа многие мужчины хотят создать идеальную красавицу сами, а не получить готовую.

— То есть мне можно выходить в чулан? — вздернула бровь.

— Да забей. Он француз, да еще жил в лохматом веке. И вообще: языком трындеть не мешки ворочать.

— Ок, забью, — слабо улыбнулась.

— А эта девица, — Паша посмотрел на меня, идущую рядом, очень внимательно и очень остро, — точно не про любовь. У меня опыт общения с подобными экземплярами приличный. Они надоедают быстро во всех отношениях.

— Слушай, ты что, стал адвокатом моего мужа?

Адвокат адвоката! Это что-то невероятное!

— Да я и мужа твоего не знаю толком! — удивленно парировал. — Просто не грузись вопросом: чем она лучше тебя? Это тупой загул без причин и следствий.

— Ага, только последствия скоро на нос полезут.

— Дважды тупой загул.

— А ты, кстати, как в компании моего мужа и Давида оказался?

— По бизнесу. Черкесов тендер на застройщика в моей компании выиграл. Вот и договариваемся. Кстати, — повернулся ко мне, — доверять ему можно?

— Давиду? — я вспомнила его предложение. — Ну ты не женщина, и тебе он точно не предложит расплачиваться натурой за что-либо.

— А тебе предлагал? — негромко спросил. — Вроде они с твоим Загитовым братья.