Сперва решил было, что это тень моей любимой жены или моя совесть. Полины могло не быть в доме, но она всегда в нем. Хозяйка. Я реально был рад, потому что жутко соскучился по жене и детям, по этой части своей жизни. Но, обнимая жену, срывая жадно одежду, думал, нет ли на мне духа чужой женщины? Хорошо, что у меня появились твердые и четкие правила: не оставаться с Камиллой на всю ночь и принимать душ перед возвращением с таким остервенением, словно бы меня патрульные собаки обнюхивать должны. Но и слишком уж чистым быть нельзя: целый день на работе, а писюн свеж и не пахуч. Пришлось от ее проворного язычка отказаться. Нельзя рисковать. Ох, блин, блядство — та еще наука: тут и тактика, и стратегия.

Я, конечно, крутой мужик и в своих мыслях мог бы обыгрывать, насколько мне похер, и жена примет и проглотит все мои закидоны, но дело в том, что мне не похер. Я боялся потерять ее, не хотел рисковать семьей, карьерой, репутацией наконец! Напрашивался логичный вопрос — зачем завел любовницу? И вывод — бросай ее к чертовой матери, пока яйца вместе с членом по ленте Мебиуса не размотало! Так и сделаю. Полина с детьми возвращается, выгул жеребца окончен, в стойло пора.

С Камиллой ничего серьезного, просто удобно: как мастурбация, только с живым человеком. Напряжение и стресс снимала очень хорошо. Но как-то ее слишком много в моей жизни стало. Даже Тимур, дружище мой, узнал о связи на стороне. Смотрел так неодобрительно. Он тоже со своей Ангелиной разводился жестко, и я его поддержал: помог, правда, так и не понял. Для меня дети — это святое, даже не родившиеся, даже особенные.

Я другу сказал, что меня прет от восторженности Камиллы, и это правда. Она слушала меня с открытым ртом, постоянно говорила, какой я невероятный, училась у меня всему. Поддержать беседу не могла, но ЧСВ чесала знатно. Она ж и сосать правильно не умела, анал не пробовала… Теперь у нее нет девственных входов, и я первый был в этом местечке. Поля, к примеру, анальный секс не жаловала в принципе и под меня подстраиваться и терпеть не собиралась, минет у нее первоклассный — золотая медаль, этого не отнять! Первым я, конечно, у нее не был. Ее девственность досталась кому-то другому…

В Сокольники приехал после суда. Я снял здесь симпатичную квартиру. Так удобнее и безопаснее, чем отель. Тем вечером, когда жена нежданно прилетела, я реально был на работе: до десяти сидел, документы изучал, пока глаза слезиться не начали. Позвонил Камилле и велел ждать в гости. Ласки и страсти хотелось. Жена далеко, а секс по телефону я перерос. Я не против подрочить, но этим каждое утро занимался — это часть моей зарядки: разминка, пробежка, спарринг с Толяном — моей грушей, душ и мастурбация. Это чистый сброс остатков напряжения. Я мог бы разбудить жену и заняться любовью, но это другое: там тело, сердце, голова и душа. А с рукой чисто механическое действие: сбросил лишнее, и доброе утро. Можно и к жене под бочок, пошалить с утра. Одно другому реально не мешало. Но и не заменяло.

Я адвокат и знал, как сделать так, чтобы улик не оставалось: Камиллу в душ, затем сам раздевался и к ней шел. Чтобы ни волоса, ни грамма чужих духов, помад и выпота. Ногти у нее теперь спилены под корень, а за зубы уже пару раз получала по губам. Камилла в этом плане не глупая и быстро училась не злить меня. Кстати, я сам с себя удивился, что после секс-марафона с любовницей с удовольствием и богатырской силой отлюбил жену. Чисто теоретически сил у меня хватило бы на обеих женщин, денег тоже. Со временем, правда, напряженка… Иногда проскальзывала мысль: иметь двоих женщин — очень возбуждает. Желание запретное, но я ведь о нем никому не говорил. Но заканчивать пора. Поля и дети домой скоро вернутся. С Камиллой все.

— Маратик… — Камилла встретила в одном кружевном боди, обнять попыталась, но я сразу убрал руки. От нее пахло духами, губы накрашены, и я жутко брезгливый. В первый раз пьяный был, поэтому залез на нее «несвежую», а сейчас мне нужно видеть, что она чистая. Только с Полиной мог без этого бзика. Она жена, часть меня. Как по-другому?!

— В душ? — кокетливо поинтересовалась Камилла. Она это воспринимала не как брезгливость, а как сексуальную игру, эротическую прелюдию, мой фетиш.

— Нет, — прошел в комнату, — поговорить нужно.

— Что-то случилось? — выжидательно замерла напротив.

— Я тебе говорил, что наша связь закончится. Время пришло. Квартира оплачена до конца года, денег кину тебе на карту и вот, — подошел ближе и поставил перед ней футляр с украшением: бриллиантовая подвеска и серьги в комплекте. Отец учил быть щедрым и внимательным с женщинами, пригодится в жизни. Камилла доставляла мне удовольствие, и безделушка — знак моей благодарности.

— Марат… — губа задрожала. Да, она признавалась мне в любви. Я не верил. Увлеклась — это да. Роман со мной многое открыл для нее: места, люди, качественный секс. — Я… Я… Я буду скучать…

Ее искренне расстроенный вид возбудил. Я уже столько раз виноват, что количество соитий не имело значения. Лишние пару оргазмов не сделают мою карму чернее, некуда просто.

— Иди в душ, детка. У меня сегодня королевская ночь. Мне не нужны слезы в постели…

Полина

Наконец мы с детьми возвращались домой! Лето почти закончилось, вероятно, поэтому над Москвой уже кружили тяжелые сизые тучи. Марат заказал для нас частный небольшой джет, обеспечил нам комфорт и мне облегчение. По отдельности с Лианой и Ильдаром легко, но вместе они искрили — покоя не было бы никому в полном боинге: хоть в бизнесе, хоть в экономе.

— Дети, нужно присесть и пристегнуться, мы приступаем к снижению.

Я меланхолично наблюдала, как мои бандиты носились по компактному салону, а стюардесса мило пыталась уговорить их. Наверняка ей охота гаркнуть, но тысячи евро, которые мы заплатили, не позволяли.

— Лиана, Иль! — грозно крикнула я, даже брови свела. — Сели и пристегнулись, быстро!

Иногда с ними по-другому никак. Я очень их любила, но понимала, что дети — это не всегда прекрасные херувимчики. Иногда это дьяволята, которых не обязаны любить посторонние люди и умиляться шкодным проделкам. Стюардесса посмотрела на меня с благодарностью. Я взглядом дала понять, что все мы, женщины, сестры.

— Я с мамой! — сказал Ильдар, присаживаясь рядом.

— Нет, я! — Лиана тут же в спор пошла. Они не разлей вода, но тут же могли разругаться в пух и прах или даже подраться, но стоит разлучиться даже на время — гасли, как перегоревшая лампа. Все-таки двойняшки и близнецы — особенные дети.

Я крепко обняла их обоих, пресекая назревавший конфликт, и чмокнула в маленькие носики.

— Я люблю вас обоих одинаково, — шепнула. — Скоро мы будем дома, но чтобы долететь, нужно слушаться бортпроводника. Сесть, — указала на два места напротив меня, — и пристегнуть ремни. Мы же не хотим, чтобы пилот посадил самолет где-нибудь в Латвии, и мы пешком через белорусские леса шли домой.

Дети оба отрицательно покачали головой. Сели и пристегнулись.

— Мам, а расскажи страшную историю? — попросил Иль.

— Да, мам, расскажи! — поддержала Лиана.

— Ну-у-у, сейчас же не ночь, и мы не под одеялом, — с сомнением протянула. Дети начали канючить и просить. Я решила пересказать одну из повестей Кинга, «Лангольеры». Как раз про самолет.

Рассказывала на автомате и думала о своем. Папа чувствовал себя хорошо. После операции восстановился и прошел четыре курса химиотерапии внутривенно. Исследование показало, что активных очагов опухоли в организме нет и можно возвращаться домой. Увы, все не так просто: каждый день он будет продолжать паллиативно пить химию в таблетках. Она действует медленнее и легче переносится, и без нее никак. Риск возвращения болезни слишком велик. Врач был честен: наша цель — продлить жизнь и максимально улучшить ее качество, убрать болевой синдром, отеки, асцит. О полном выздоровлении речи не шло. Но я все равно была счастлива. Кто знает, что там впереди.