Мы поболтали еще с полчасика, затем дети побежали по своим очень важным делам. А я…

У меня ведь сын родился. Внутри странная пустота. Его мать умерла. Тоже никаких эмоций. Мне звонили, объяснить хотели, а я всех в лес слал. Ничего не интересовало. Теперь пора брать в руки свои седые яички, сжимать булки и принимать ответственность на себя.

Полина сказала, что поможет нашим двойняшкам понять. Родители должны выступать единым фронтом. Если бы Поля обозлилась, то могла бы уничтожить мой образ и авторитет в глазах детей окончательно, и я бы не смог ее в этом винить. Но моя жена… Бывшая жена — умнее меня и добрее к окружающим. Мстят, злятся, лелеят обиды только несчастные люди. А она, получается, счастливая. Без меня. Вот так. Пусть так.

Я поднялся и поехал в родильный дом, где должен был быть мой сын. Надеюсь, я не опоздал, и мальчик еще не в доме малютки. Это мой сын. Сейчас неважно, что лично я чувствовал, главное, он: этот ребенок остался один, и я обязан позаботиться о нем. Я дал зеленый свет к его рождению, мне и ответ держать.

— Здравствуйте, — меня проводили к заведующей отделением. — Вы знаете мою проблему, Ольга Константиновна. Помогите решить.

Да, я через знакомых пробил себе немедленную встречу в выходной день.

— Мальчик еще у нас, но мы уже подали документы для определения отказника в специализированное учреждение. Ребенок родился недоношенным, но здоровеньким.

— Я отец.

— Официально вы никто. Вы не были мужем роженицы. Ваше отцовство нужно доказывать. А родственники Астафьевой написали отказ от ребенка.

— Они забрали тело? Они похоронили ее?

Пока ехал на встречу, позвонил своему знакомому: тому, кто подбирал охрану. Мне нужно было быть в курсе, как так вышло. Честно, не буду врать, будто бы оплакивал Камиллу. Но она совсем молодая женщина, ей еще жить и жить. Это в любом случае несправедливо. А еще так глупо. Вечером перебегала дорогу из магазина, естественно, вне положенном месте. Ее сбил курьер-доставщик на мопеде. Охранник даже понять ничего не успел: скорую вызвал, а потом уже мне звонил. Я в полном дыму послал его.

— Да, забрали. Мы ничего не могли сделать: девушка поступила с серьезным внутренним кровотечением: шансов у нее не было, а у плода были.

— Я понял, — кивнул и в упор посмотрел на заведующую. — Я могу увидеть мальчика?

Я адвокат и сталкивался в практике с подобными ситуациями. Доказать отцовство, получить документы, и ребенок официально мой. Вопрос только во времени. Не хотелось бы бодаться с ПДН.

— Можете, — Ольга Константиновна поднялась. — Новорожденный пробудет у нас около месяца. У вас есть время до передачи соответствующим органам.

— Спасибо, — сухо кивнул, останавливаясь у входа в боксы с недоношенными. Поправил халат и проследовал за врачом.

— Ваш, — улыбнулась Ольга Константиновна и отошла в сторону. Я с любопытством наблюдал за спящим ребенком: темные волосики, смугленький, совсем крошечный, голова на бочок, а рядом бутылочка со смесью. Малыш словно ощутил мой взгляд и забавно срыгнул. Я улыбнулся. Вот и стал трижды отцом.

В понедельник запущу механизм признания отцовства, да и вообще пора возвращаться к работе. И так долго чудил. Но сейчас моей целью был отчий дом. К маме ехал. С отцом тоже не мешало повидаться, да извиниться, но это уже второе. Я мать обидел, это важнее. Всегда вроде с папой был солидарен, авторитетом для меня был, а женщина, которая родила меня, в разы важнее оказалась. Я у матери один, а у папы, если что, другая опора подрастала. Мне о маме в первую очередь заботиться нужно.

— Марат, сыночек, — мама обнимала и целовала меня. — Все хорошо, мальчик мой? — смотрела испытывающе.

— Теперь да. Острая фаза пройдена. Живем… Дальше, живем, мама, — обнял ее крепко. — Ты прости меня, мамочка. Я вел себя отвратительно. С вами, с Полиной…

— Она была у тебя?

Я только кивнул. Мать без слов поняла, что мы с бывшей женой все решили и пришли к компромиссу: мы родители, близкие люди, родные даже, но на этом все.

— Я в роддоме был…

Рассказал про Камиллу и ребенка. Все расклады и возможности. Для меня встреча с этой юной и восторженной «девой» стала несчастьем, а для нее вообще злым роком. Да, я винил ее во многом, но по факту ни она так другая. Сама Камилла ценности и значимости не имела, просто меня накрыло тем, что бурлило и кипело. Я изменил жене не потому что встретил особенную женщину, а просто захотелось перца, адреналина, новизны. Востребованным самцом и великим комбинатором захотелось стать. По краю пройтись и удержаться над пропастью. Нет, не вышло. Вседозволенность всегда толкала в бездну. Вот я и улетел.

— Мам, я совсем не знаю, с чего начать. Как жить с младенцем. Что ему нужно. Я в полной растерянности…

— Я помогу, сынок. Обязательно помогу.

— На первых порах, мам. Я не буду вешать на тебя своего ребенка. Это мой сын и моя ответственность, — произнес уверенно, хотя в душе не было такой уж веры в себя. Я никогда не был отцом-одиночкой. Страшно, что не справлюсь, но у меня выбора не было.

Я активно и стремительно вернулся в струю адвокатской деятельности, попутно разбирался с документами на ребенка и устроил собственный развод — моя благодарность Полине вместе с дарственной на клинику. Мы с ней мирно развелись и претензий друг к другу не имели. С алиментам она, естественно, загнула: в этом плане все по закону, а сверху — это уже наше личное с бандитами. Я по ним очень соскучился и через неделю полечу в Варну. Пока о младшем брате говорить не буду: я и сам не осознала еще, что он реально есть. Вот когда заберу, тогда, вероятно, шибанет родительский инстинкт. Наверное. В этом я как-то не уверен. Когда двойняшек ждали, все было волшебно, а сейчас странно ровно.

— Приветствую, братишка, — мы с Тимуром крепко обнялись. Мантуровы вернулись из Израиля пару недель назад: их сын шел на поправку, а между самими супругами идиллия. Тим светился от счастья.

— У тебя как, дружище? — по-мужски, но сочувственно.

— Да как… — развел руками. — Пиздец по всем фронтам, но держимся. Я теперь разведенный отец троих детей, — я даже не пытался делать вид, что мне нормально. Нет, кризис миновал. Мое одержимое желание вернуть Полину любой ценой развеялось по ветру. Но это нихрена не свидетельство, что у меня все заебись.

— Я тебя просить об услуге хотел, но как-то неудобно… Черт, — взлохматил волосы Тимур.

— Дружище, мне позарез нужны добрые дела. Колись.

Что же, просьба специфическая, но я смог: сначала устроил развод Мантуровых и тут же бракосочетание их же. Да, в каждой песочнице свои погремушки.

Наконец я прошел все круги бюрократического ада и забрал сына на правах отца. Мама подготовила все для нужд младенца, я пока переехал к ней. Нужно дом продать и купить что-то новое и подходящее, а там как-нибудь устроимся. Много дел. Очень. Но пока я держал сына на руках, смотрел в детские темно-синие глазки и кормил смесью. Я еще не привык и не проникся, но кровь не вода. Она всегда зовет.

— Рафаэль, — вслух произнес полное имя. — Ты теперь Рафаэль. Ты мой сын.

Я не знал, как будет, но смел надеяться, если не на лучше, то на среднее. А там посмотрим. Нам бы день простоять, да ночь продержаться…

Год спустя

Полина

Сегодня нашим бандитам исполнилось одиннадцать лет! Господи, как быстро летело время! Какие они стали большие: красивые, умные, добрые, самые прекрасные дети. Да, я рассуждала как типичная мать, которая полагала, что ее ребенок — Мессия, не меньше. А у меня таких целых два!

Праздник устроили в большом квест-центре: дети сейчас фанатели от всяких страшилок и логических детективов. Требовали эмоций и хардкора. Мы с их отцом максимально постарались. Вроде бы все довольны.

— Такие взрослые, — повернулась к Марату.

Юных гостей было много, а надзиратели только мы. Праздник подходил к концу: дальше по плану ночевка у мамы Жанны: повезет туда Марат. Что поделать: день рождение выпал на субботу, его день. Ему участвовать в пижамной вечеринке.