Утром, отчаявшись, поднял знакомых и собрался ехать в полицию, когда Полина появилась в нашем семейном чате. У меня от сердца отлегло. Живая. Моя родная девочка в порядке. Мне она, конечно, на сообщения и звонки не отвечала, но это было уже не так важно. Знакомые в полиции смогли отследить ее телефон сразу после включения. Я собирался рвануть за ней, когда увидел на пороге. Королева. Дело не в красоте, шмотках, драгоценностях. Она несла себя по-царски, подавала богиней, взгляд императрицы. Видно, что плакала, но не выглядела жалкой. Наоборот, жесткой, а каждое слово жестокое. Она тыкала меня мордой в дерьмо, и я понимал, насколько воняет. У меня в голове была определенная картинка: кривая, косая, но в той парадигме можно было жить. Когда все это озвучивала Полина… Полная хуйня выходила. Но я не мог отступить. Поля у меня слишком резкая: буду валяться в ногах, перешагнет и брезгливо сплюнет. Я должен ее укротить! Обязан!

— Поля, — позвал, когда увидел с чемоданом. В нем просто не могли поместиться все вещи. Значит, временно уходит. Пусть остынет. До вечера. Детей она не получит, я просто их не отпущу, а Полина без наших двойняшек не сможет. Она хорошая мать, как бы я ни пытался уколоть, что мало времени с ними проводит. Наши дети любят маму. Даже если судиться будет, ведь до суда нужно дожить, а в это время сын с дочкой останутся в своем доме! — Мы с детьми будем ждать тебя вечером.

— Я приеду, — остановилась на предпоследней ступеньке, — за детьми.

— Нет, жена. Ты приедешь и останешься. Если захочешь уйти, то только одна.

— Мечтай! — бросила и прошла мимо. Я не выдержал. Это же мой страшный кошмар: Полина, чемодан, тоска.

— Поля, подожди. Послушай, — снова перегородил выход. — Я отправлю ее на аборт. Еще есть время. Прости, Поль. Мне она не нужна. Останься. На грех ради тебя пойду. Только останься, Полина.

Сам от себя не ожидал, что блеять овцой буду. Но просил, унижался, через свои принципы переступал. Все ради нее. Я готов послать на аборт женщину, беременную от меня! Ради Полины готов! А она?..

— Иди нахрен, Загитов. Мне плевать. Со своей девой что хочешь, то и делай. Я больше тебе не жена!

Я сжал кулаки, чтобы не схватить ее и не сделать то, что собирался вчера. Какие глупости у нее в голове! Жена — и ей останется! Я хотел по-хорошему: такое предложение сделал! На преступление против себя готов, лишь бы ей угодить! А она нос воротит!

— Я ведь уже извинился! Что тебе еще нужно? В ноги упасть? Я искренне попросил прощения! Ступил, сглупил, заигрался в падишаха. Признаю, что еще надо?! Ты скажи, а я рассмотрю.

Полина так устало вздохнула и покачала головой:

— Ты до сих пор играешь, Марат. До сих пор думаешь, что от тебя что-то зависит. Ты ошибаешься. Я от тебя не завишу. Это самое главное.

— Ты уверена, Поля? — сузил глаза. — Мы женаты. Мы связаны финансово. У нас общие дети. Я хотел нормально, но ты вынуждаешь меня быть очень жестоким. Про аборт забудь, — выпалил. — Этот ребенок родится. Мой ребенок. — Я сделал к ней вкрадчивый шаг. — Но если ты поумнеешь, то сделаю так, чтобы ты забыла об этом недоразумении. Чтобы никогда не вспомнила об этой истории и ее последствиях.

— А можно я забуду о тебе, Загитов? Ты сам стал сплошным недоразумением!

Я буквально зарычал на это заявление. Моя сука-жена второй день меня унижает, а я терплю. Другую бы уже размазал по стенке, но не ее. Я слишком любил, чтобы воспитывать, как Давид Лоту. Ремнем. Да, это действовало не только на детей, но и на женщин. Лота никогда не посмела бы так говорить с мужем. И уйти не смогла бы.

— Нашла кого-то? — схватил за руку. Полина клялась мне в любви и так легко собиралась уйти? Вон когда Тимур Мантуров со своей Ангелиной разводился, та плакала, страдала, не понимала, почему, а моя жена с холодной сучьей улыбкой смотрела и едкими эпитетами награждала. Плевать ей, что ли? Обиженная женщина ведет себя иначе! Это слишком равнодушная!

— Может и нашла, — дернула плечом и ушла. Бля-я-ядь!

Я тигром в клетке носился по дому. Спальня, кухня, зимняя трасса, где любила работать Полина. В гардеробной перебирал ее вещи: пытался определить, что забрала с собой. Я не мог видеть пустые полки, открывал ящики с бельем и перебирал трусики, лифчики, шелковые сорочки. Она забрала кое-какие вещи, но многое осталось.

В два часа поехал в дом родителей. Поговорить с отцом и детей забрать. Настрой Полины мне ясен: она перед нашими двойняшками обелять меня не будет, но благородно дала возможность рассказать им так, чтобы я выглядел дерьмом только наполовину. Этим нужно воспользоваться. Ильдар нормально воспринял второй брак деда. Он поймет. С Лианой сложнее. Надеюсь, моя мама поможет.

— Папочка! — Лиана первая бросилась навстречу. — Посмотри, кто у нас есть! — тянула за руку вперед. Но обернулась, на дверь смотрела удивленно. — А мама?

— Я вас заберу, — приобнял ее. — Показывай, что у вас.

В гостиной Ильдар, мама и отец играли с забавным щенком корги.

— Папа, смотри, — меня заметил сын. — Как у бабушки Лены! Мы назвали его Сталин, — и они с Лианой захихикали.

— А вы хоть знаете, кто это? — сложил руки на груди и смотрел с большой нежностью на своих двойняшек. У нас с Полиной прекрасные дети. Мы великолепная пара. Мы подходили друг другу и одновременно разные. Нам никогда не скучно вместе. Было. Она занялась здоровьем отца, а я заскучал… Я ведь и сам толком до конца не разобрался, что толкнуло меня на блядство. Первый раз — алкоголь, разврат вокруг и чувство вседозволенности. Многие на стороне хуй выгуливали, и мне по пьяной лавочке разок захотелось. Просто бездумная и беспощадная похоть на коньячных дрожжах. Все бы так и закончилось, если бы с Полей терок не было, если бы мужики не крутились рядом, если бы не оставила меня одного надолго… Потом затянуло, каюсь, нравилось и жену-королеву иметь, и любовницу-рабыню. С одной на равных; для второй — учитель и господин. Залет Камиллы стал отрезвляющей пощечиной и камнем на моей шее. Я тонул, и Полина не протянет мне руку помощи.

— Пап, а где мама? — вопрос Иля вывел из мрачной задумчивости. Мама… Ох и сильная у них привязка. Если Поля реально уйдет, простят ли меня дети?

— Мама не смогла приехать, — съехал с темы. — Ну, покажите, что он у вас умеет, — кивнул на пса. Судя по имени — молодой кобелек. У меня есть примерно полчасика, пока не начнут чесаться глаза. Неужели родители меня так от дома отвадить решили? Нет, конечно, внуков порадовать, потому что у нас дома животных точно не будет, а здесь я бывал нечасто.

— Это я придумал имя, — смеялся отец. — У сватов Ленин, а у нас Сталин!

— Сынок, тебя покормить? — мягко улыбнулась мама. — Мы пообедали уже. Ты голодный?

— Да, мам. Спасибо, — и на отца посмотрел. — Пап, поговорить нужно…

Мы закрылись в кабинете. Он выглядел довольным. С внуками любил возиться. А с близнецами? Как часто он проводил с ними время?

— Как Динара? Как малыши?

— Растут! Крепкие! — и на меня с гордостью. — Наша порода.

— А их мать?

Мне было любопытно: он Динару реально полюбил? Смотрю, от мамы не отходит, когда рядом. За руку держит, благодарит за самые обыденные вещи. Может, реально хотел еще ребенка, а Динара была готова родить? Дело не в молодом теле, а в чуть более «высоких» желаниях? Динара, естественно, не отказала бы. В семью Загитовых войти — большая честь. Да и сам отец еще в силе. Цепкий взгляд, прямая спина, мощная грудь.

— Ой, сын, — махнул рукой. — Как родила, так натуру свою показала. То ревет, отпускать домой меня не хочет, то кричит, чтобы не приходил, не примет в своей спальне, — покачал головой. — Кроткая вдова оказалась сварливой бабой! Она думает, раз двоих родила, то в силу вошла. Главной для меня стала. Не понимает, что мама твоя и ты, мой первенец, всегда самыми важными будете. Данияра и Ратмира люблю, но манипулировать мной ни одна женщина не будет! — твердо объявил.

— Ясно… — криво усмехнулся. Вот они — прелести второй жены. Даже отец, справедливый и честный, давился этим сомнительным счастьем. — Пап, от меня Полина уйти хочет, — наконец свою кручинушку озвучил.