Откуда бы взяться силам и бодрости, когда Раду Гредяеву обвиняли в чёрном ведьмовстве и отпускать не собирались?

Старая ведунья до сих пор находилась под стражей. Это не было строгим режимом и ей было комфортно ровно настолько, насколько вообще может быть комфортно заключённой. Но посетителей к ней не пускали. Разрешали лишь раз в неделю писать письма, да через конвойного передавали короткие ответы. Мать Беллы жила в параллели, отправлять почту ей на дом не разрешили, а получать такие вести на работу Александра не хотела, опасаясь слухов и сплетен. Поэтому письма приходили Белле в академию, и, хоть их содержание и оставалось лаконично-оптимистичным, Белла ходила чернее тучи. И люди вокруг это видели.

От Ромы с Игорем девушка отмахивалась тем, что якобы испытывает небольшие трудности в учёбе и скучает по немагической параллели, и лишь Даша знала истинную причину этих тревог. Подруга, как могла, старалась подбадривать, но очень скоро мрачное настроение передалось и ей – Белла чувствовала это. Она вообще очень многое чувствовала на уровне интуиции, хотя мать и говорила, что это всё совпадения – боялась. Ведовство передавалось так же, как и ведьмовство, по наследству, и Александра панически боялась, что Белла добровольно обвяжет себя этой петлёй.

Вдруг Белла вздрогнула, и кружка, что она держала в руках, выскользнула из рук и вдребезги разлетелась об доски пола, разбрызгав сладкий чай по всем углам.

– «КРАМИДЕРА!» – тихо сказала девушка, собирая осколки воедино, но это больше на автомате. В голове об стенки черепа стучала мысль: с арестом Рады злоключения академии прекратились. Как будто кто-то специально пытался подставить ведунью.

***

– Стой!!!

Даша плашмя бросилась на мостки, ударилась грудью об доски, но рука успела схватить только пустоту, а браслет с лёгким бульком опустился на дно.

– Блииин… да ну вас! Раскрякались тут! – девушка махнула рукой, и утки, захлопав крыльями, бросились в стороны.

Обычное воскресное утро обычного апрельского месяца не предвещало ничего особенного. Народ по-весеннему сходил с ума. Как психи, сбежавшие из дурдома и опьянённые свободой, люди носились по окрестностям, совершенно не зная, куда себя деть, и многие студенты, да и преподаватели, сейчас готовы были, подобно загулявшему Рыжику, мяукать по крышам замка и всячески куролесить. Особенно сейчас, когда академия, не в пример осени, стала такой безопасной. Но серебряный браслет, слетевший с Дашиного запястья, покоился на илистом дне, словно говорил категоричное «нет» на дальнейшие планы гулять и расслабляться, потому что у девушки всё никак не получалось поддеть его веткой – мостки уходили довольно далеко в воду, и ни одной ветке украшение было не достать. Дёрнуло же пойти на поводу у депрессующей подруги!

Хотя на тот момент всё казалось совершенно нормальным. Белла в очередной раз отказалась выходить куда бы то ни было, сколько Даша ни пыталась её уговорить.

– Слушай, я понимаю, – говорила она, сев рядом с Беллой на её кровать. – Ты переживаешь за бабушку, но ведь она пишет, что у неё всё хорошо. И твоя мама узнавала, что это не какая-то колония строгого режима, а внятных обвинений ещё не прозвучало. Белка, это просто следствие, а оно всегда идёт долго. Раду оправдают, вот увидишь! И она бы точно не хотела, чтобы ты так замкнулась в себе. Ты же почти полгода сидишь в общаге все выходные!

– Я понимаю, Дашка, – Белла пятернёй зачесала назад густые кудри. – Просто ничего не могу с собой поделать. Наша связь она ведь с самого детства, понимаешь? Из всех родственников мой самый близкий человек – это бабушка, которая буквально живёт в другом мире. Представляешь, что она для меня значит? И как я могу развлекаться, когда всё её дело до сих пор в подвешенном состоянии?

Даша кивнула – конечно, она понимала. Но ей всё равно хотелось хоть как-то растормошить подругу. Видимо, опять не сегодня.

– Иди сама, – сказала Белла. – Не нужно меня караулить, Дашка, со мной всё в порядке. Просто нет настроения.

– Ты бы хоть парням сказала, – ответила ей Даша. – Они уже который месяц допытываются, что с тобой, а я даже ничего внятного не могу им объяснить. Вру, что ты устаёшь на занятиях, но так же нельзя вечно, да и они не идиоты. И по отношению к ним оно… нечестно как-то.

– Я скажу. Просто я и сама не знаю, как начать этот разговор. Не знаю, как они отреагируют.

– Ты зря волнуешься. Рада прекрасный человек.

– Ты встретила её лично, поэтому знаешь. Для Игоря и Ромы она будет просто ведуньей под стражей ОБТС. Дашка, иди же! Не волнуйся за меня, правда, я в полном порядке. Посижу тут, что-нибудь прочитаю, может, перепишу какие-нибудь лекции – у меня полно занятий! А вот тебе стоит и проветриться, ты, вообще-то, тоже выглядишь кислой.

Даша улыбнулась, почувствовав, что Белла ударила каблуком прямо в цель. Мысли давно находились не на своём месте, и причиной тому был явно не арест Рады.

– Сходи в Солнечную Долину, прогуляйся. Из парней кого-нибудь возьми. Вон, Игоря – я видела, как он в холле тёрся.

Даша снова нервно улыбнулась – вот только Воронцова ей не хватало! И как подруга это делает?

– Не, – Даша махнула рукой. – Пусть отсыпается, они с Ромой после занятий на желе обычно похожи. Отдохнуть им не мешает. Пройдусь одна, может, кого-нибудь по пути встречу.

– Смотри, – Белла пожала плечами. – В любом случае, тебе давно пора выгулять это пальто. Я же говорила, что тебе очень идёт! Только… подожди.

И подруга метнулась к ящику тумбочки из которого выудила шкатулку с украшениями.

– Вот, – сказала она, когда витой серебряный браслет занял место на Дашином запястье. – Теперь ты выглядишь просто роскошно!

Даша ещё раз посмотрела на роскошь, покоящуюся на дне озера, и ещё раз без особой надежды поводила по воде веткой. Узкие ладони, которые так любил Артур, находя их восхитительно изящными, сыграли злую шутку.

– Кря, кря! – передразнила Даша уток, что так и плавали вокруг. – Из-за вас всё!

Несмотря на то, что Даша, как могла, пыталась вытащить Беллу на улицу, у неё у самой не было ни малейшего желания развлекаться. После разговора с подругой девушка вышла из комнаты, незаметно прошмыгнула мимо Игоря, сидевшего в кресле у камина с какой-то книгой, и ушла в банкетный зал. Там она купила пару бутербродов и наполнила термос чаем, после чего ноги сами понесли девушку к озёрам. Даша любила эти пляжи хотя бы потому, что они были до странного непопулярны у студентов, и здесь всегда получалось найти место, чтобы остаться в одиночестве.

Чай оказался очень сладким, но в сегодняшнюю прохладную и ветреную погоду пошёл хорошо, а вот на бутерброды аппетита не хватило. Зато хватило у уток, что довольно скоро окружили девушку бодрой стайкой, выклянчивая кусок покрупнее и громко крякая. «Сэндвич с сыром, салатом и жареной куриной грудкой», как гласило меню, и Даше было очень интересно, что чувствуют утки, поедая себе подобных. Пожалуй, покормить этих симпатичных птичек курятиной было равносильно тому, чтобы накормить человека отбивными из кентавра. Но утки, кажется, не замечали некоторой экстравагантности своего завтрака – они дрались за очередной кусок, брошенный студенткой в воду, и с аппетитом его поедали.

«Какие глупые птицы!» – думала Даша. – «Может Сатиров запретил купаться в озере не из-за русалок, а из-за плотоядных уток?»

Девушка усмехнулась своим мыслям. Что ж, пожалуй, они достойны обсуждения с друзьями. Прийти в общагу, рассказать Воронцову, если он всё ещё сидит у камина… Но Даша всё ещё не могла спокойно оставаться с парнем наедине.

Вдруг подумалось, что Даша – самая большая идиотка на свете. Они с Игорем друзья – лучшие друзья, за эти два года Воронцов стал даже ближе, чем был когда-то Генка. Но эта влюблённость перечеркнула всё, и хоть Даша с холодной логикой и перечисляла в голове все причины, по которым не стоило идти у неё на поводу, бестолковое чувство никак не желало уходить, всячески отравляя жизнь, не давая спать спокойно, а в общение с Игорем каждый раз внося что-то вроде неловкости. И как он ещё сам не догадался? А может, догадался. Просто тоже провёл в голове холодный расчёт и решил, что, как подругу, Дашу он ценит намного больше…