Вечер понедельника, занятия уже закончились, и Даша смертельно устала. Всю дорогу от аудитории она мечтала о том, как войдёт к себе в комнату, обнимет подушку и отдастся Морфею до утра, совершенно не слушала, о чём говорили Белла и Никита, и, к своему стыду, решила даже не ходить в больницу. Вчера лекари сказали, что состояние Игоря стабильно, хотя парень и не торопится вылезать из комы. «Видимо, тоже решил как следует выспаться» – от этой мысли Даша даже невесело усмехнулась, но решила, что эта неуместная шутка останется лишь в её голове.

Но общежитие встретило не уютным интерьером и расслабленной атмосферой, а столпотворением возле кухни и громко спорящими между собой Женей Каратеевой и Андромедой. Даша молча чертыхнулась: если Дро начинала о чём-то говорить с таким жаром и страстью, то в ближайшие пару часов ей точно никто не заткнёт рот, и слышно девчонку будет на всё общежитие. Прощай, сон!

– О чём вы тут ругаетесь? – Белла подтащила Дашу и Никиту в сторону кухни.

– Вы не знаете? – Рома тоже сидел тут, и его вид показался весьма воодушевлённым.

– Ну же, не томи, – буркнула Даша, снимая лямку рюкзака с одного плеча и думая о том, что раз уж поспать сейчас не получится, то нужно сварить хотя бы кофе.

– Игорь очнулся! – отозвалась Вера Седых от камина. – Он пришёл в себя этим утром.

Пальцы ослабли. Даша уронила рюкзак, и по полу с грохотом разлетелись книги и разная мелочушка.

Белла радостно вскрикнула, но тут же поспешила возмутиться:

– И вы говорите об этом только сейчас?!

– Да подожди, Белка. – Даша отмахнулась от подруги; она чувствовала, как сильно трясёт её саму, как дрожит голос, так что эмоциональность Беллы была некстати. – Как он?

– Хреново, конечно, – усмехнулся Рома, и у Даши едва не подкосились ноги. – Эй-эй, спокойно, Дашка, всё нормально. Я баран, прости.

– Конечно, баран, – кивнула Женька, а её синие глаза подкатились к потолку. – Да ещё и дипломат.

– Меня не пустили! – снова крикнула Дромеда. – Я его сестра!

– Тихо все!!! – Люди в холле подскочили, когда Даша почти с агрессией повысила голос. Девушка и сама поняла, что переборщила, и постаралась смягчиться: – Не все сразу. Кто-нибудь может сказать, что с ним? Лекари говорят хоть что-то? Всё плохо?

– Ну а как ты думаешь? – ответил ей Рома, но почему-то улыбался. – Восемь дней комы – конечно, ему сейчас плохо! Но утром я говорил с лекарем, и, по его словам, на Игоре всё заживает, как на собаке. Рана затянулась, сломанная кость почти срослась, повреждения мозга поддаются лечению очень хорошо. Всё хреново, это так, но это гораздо лучше, чем ожидалось, а ожидалась катастрофа. Лекари ведь вообще не верили, что Бобик очнётся. А он не просто жив, он ещё и активно идёт на поправку!

– Хвала всем Богам! – прошептала Белла. – Подождите, так что мы стоим здесь, как истуканы? Нужно же навестить его, час посещения совсем скоро.

– Так в этом и есть вся проблема! – снова крикнула Андромеда. – Никого не пускают!

– Не пускают только тебя, – спокойно заметила Женя. – Потому что ты орёшь.

– Я не ору! – Глаза Андромеды заблестели. – Женька, как ты не понимаешь, он же мой единственный родной человек! Я не могу выключить эмоции по щелчку пальцев!

– Дро, послушай. – Парламентёром выступила Белла. Она взяла Воронцову за руку, голос девушки звучал негромко и очень мягко, как на сеансе психотерапии. – Посмотри на это с другой стороны: Игорю пробило затылок. Ты понимаешь, насколько это серьёзная травма? Лекари ведь не из вредности тебя не пустили: как думаешь, Игорю сейчас легко будет выносить громкие звуки?

– Нет… – Андромеда всхлипнула. – Думаю, что очень тяжело… Но я совсем не знаю, как он. Я так волнуюсь.

– Одного человека согласились пропустить, – сказал ей Рома. – Кто-то один сходит и узнает, как он.

– Дашка, думаю, что стоит пойти тебе.

– Мне?! – Даша с круглыми глазами посмотрела на Беллу. – Почему это мне?

– Рискну предположить, что вы близкие друзья, – заметила Женя, а Рома улыбнулся.

– Плюс, уж ты точно умеешь держать себя в руках, – добавила Белла. – Ты же в состоянии не бегать кругами вокруг его кровати и не орать во всю глотку?

– Что за тупой вопрос? – возмутилась Даша. – Конечно, в состоянии!

– Ну вот и иди к нему! Поговорите пять минут, спросишь, как он себя чувствует. Может, он вообще спит, откуда мы знаем? Тогда подробнее расспросишь лекаря, как самочувствие, какие прогнозы.

– Да, это я могу… – пробормотала Даша. – Кофейку бы, рубит…

– Я сд…д…ща! – Никита кинулся искать турку и банку с зёрнами.

К семи Даша ушла в больницу, а атмосфера в холле понемногу улеглась. Студенты разошлись по комнатам или сидели на первом этаже, обложившись учебниками и тетрадями, в кухне кто-то кипятил воду на огне и заваривал чай – пахло чабрецом и мятой. Кто-то там же в кухне даже умудрился варить зелье, и те, кто заваривал чай, уже успели несколько раз поспорить с группкой алхимиков насчёт едкого дыма – а впрочем, они явно преувеличивали.

Белла и Рома сидели рядом друг с другом на диване, готовясь к занятиям.

– «Сваха», – мысленно бросил Рома девушке, не отрываясь от книги.

– «А чего они тормозят?», – так же мысленно ответила Белла, делая заметки в конспекте. – «Я же говорю, что он с первого курса в неё влюблён! Чего ждать? Пока она найдёт кого-то ещё?»

– «Хм, то есть, ты считаешь, что сами они не справятся?»

– «Ой, давай только ставок делать не будем!»

По лицу Ромы расплылась улыбка. Лика сидевшая напротив, кивнула ему, мол, ты мне, но Рома лишь покачал головой – нет, порядок. Девушка вернулась к чтению.

***

Даша так нервничала, что запуталась, надевая белый халат, и десять минут не могла завязать тканевые бахилы. Но она чувствовала и какой-то внутренний трепет – очнулся! Справился, снова сумел! И, чёртова псина, ты заплатишь мне за то, что напугал до чёртиков и заставил так волноваться!

Бодро перебирая стройными ногами в обтягивающих брюках, Даша глухо цокала каблуками по каменному полу, нарушая привычную тишину реанимационного отделения, где обычно даже лекари как будто старались говорить полушёпотом. Полы халата развевались за ней следом, словно крылья, на которых Даша неслась на встречу с парнем.

Дверная ручка повернулась бесшумно, и так же бесшумно открылась сама дверь, впуская девушку в полумрак больничной палаты.

– Игорь, – тихо позвала Даша, подойдя к кровати. Хотела мягко провести кончиками пальцев по лицу парня, но постеснялась и просто спустила с лица маску, чтобы Воронцов узнал наверняка. – Ты спишь?

– Нет, – прохрипел Игорь в ответ. Веки дрогнули, парень приоткрыл глаза.

Выглядел он хуже некуда: голова туго перебинтована, под глазами залегли фиолетовые мешки, лоб покрылся испариной. Вены, бодро бежавшие вдоль кистей и предплечий Воронцова, сейчас спались, как у хронического больного. Обычно смуглая кожа парня стала бледной, а в полумраке больничной палаты и под мерцанием огоньков аппаратуры, напоминающей кабину капитана межзвёздного корабля в старом фильме, она, казалось, вообще приобрела жёлто-сине-серый оттенок. В левом локтевом сгибе стоял катетер – редкая вещь для магической параллели, которую применяли только в самых тяжёлых случаях. По тонкой прозрачной трубочке из герметичной стеклянной бутылки медленно и монотонно капало какое-то зелье.

– Как ты себя чувствуешь? – всё так же тихо спросила Даша.

– У меня дыра в башке, – буркнул Игорь, с трудом разлепляя пересохшие губы. Было видно, что говорить ему ещё тяжело – он больше двух суток пролежал с трубкой в горле, – но парень делал над собой усилие. – В тумане всё. В глазах троится. Тошнит…

– Давай я лучше пойду. – Даше было больно смотреть на то, как Игорь насилует своё сознание, изо всех сил пытаясь не отключиться. – Я позову лекаря…

– Нет-нет, порядок, – Воронцов вымученно улыбнулся и даже попытался сесть, впрочем, приподнявшись на сантиметр, он тут же с мученическим выражением лица опустился обратно на подушку. – Просто говори со мной, а то я… как будто не здесь ещё. Плохо соображаю.