— Конечно, пора. Ты одна дома?

Это он к чему?

— Да.

— Тогда закрой глаза и представь, что я рядом с тобой. Ты где сидишь?

— На диване, но я не буду этого делать.

Это то, о чем я думаю? Вот извращенец.

— Вера, дай помечтать хоть чуть-чуть. Порадуй меня.

— Нет! — Я в панике.

— Трусиха.

— Ужасная, — улыбнулась.

— Тогда до завтра. Напишу, как освобожусь.

— До завтра.

— Вера! Ты ничего не забыла?

— Я? Нет.

— Последняя возможность исправиться.

— Нет, ничего.

— Хорошо, тогда я: целую, пока.

И смартфон затих в моих пальцах. Я же замерла, переваривая произошедшее. Дочь! Очуметь! Теперь считаем всё заново. Немецкая девица минус. Виолеттку и правда давно не слышно, так что тоже минусуем. А дальше остаюсь я и Blueberry. Нас, наоборот, сложим. В результате этой нехитрой математики получается, что Смолин-Рокстар крутит шашни только со мной. Со мной одной! Аллилуйя!

Все воскресенье я летала в облаках и мечтала о шефе. Даже навестившая меня буквально на часик мама не помогла избавиться от его присутствия в моей голове. Но несмотря на радужные мечты и надежды, на связь в этот день Смолин не вышел.

В понедельник на работе было относительно спокойно, особенно по сравнению с концом прошлой недели. Мы с Градовым позволили себе расслабиться и на обед заказали пиццу прямо в офис, так как на улице с самого утра зарядил мелкий противный дождь. И с удовольствием её уничтожили прямо в моей приёмной.

Шеф прилетел только поздно вечером в понедельник. Получила от него единственную эсэмэску в первом часу ночи: «Прилетел». Вот лучше бы вообще ничего не писал! Полночи не спала и волновалась перед завтрашней встречей.

На работу нарушитель моего спокойствия пришёл, как и в любой другой вторник, к десяти утра. Я к этому моменту была наполнена тремя чашками кофе и пятью таблетками валерьянки. Нервничала ужасно. Пальцы подрагивали на клавиатуре, а сердце пропускало удары. Слух стал как у летучей мыши, и я, кажется, научилась воспринимать звуки в ультразвуковом диапазоне. В девять пятьдесят шесть безошибочно определила открывшиеся двери лифта в другом конце коридора и начала неотрывно смотреть на дверь, гипнотизируя её. В коридоре раздались голоса нескольких человек, а карандаш в моих пальцах сломался пополам. Чёрт!

Дверь резко открылась, и Смолин вошёл в приемную. Взгляд шефа сразу же остановился на мне. А я почему-то вскочила на ноги.

— Доброе утро. — Мой голос охрип.

— Доброе утро, Вера Павловна! — поприветствовал меня Ветров, который, оказывается, зашёл вместе с Олегом. Но я находилась в таком состоянии, что рухни здание, не заметила бы. — Вы не заболели случайно?

— Я? Нет. Кхм, — попыталась откашляться.

Смолин не произнёс ни слова. Молча пожирал глазами и всё. Я ответила ему тем же. Ещё несколько секунд неловкой паузы, и он наконец-то сказал:

— Доброе утро, Вера Павловна. Сделайте, пожалуйста, нам кофе.

Я вышла из-за стола в тот момент, когда шеф открыл дверь кабинета и пропустил Ветрова вперёд. Сам же сделал шаг в мою сторону, и мы оказались за открытой дверью его кабинета. Смолин резко притянул меня к себе.

— Олег Павлович... — прошептала я прямо в его ухо, потому что лицом он уже зарылся куда-то мне в шею и жадно вдыхал. Меня тоже обволакивал его запах. Руки, сжимающие талию, дарили уже забытое ощущение его силы. Как же я скучала! Мне удалось забыться буквально на несколько секунд — не успев опомниться, я уже стояла одна рядом с закрытой дверью.

Улёт! Мамочки! На подкашивающихся ногах, готовая рухнуть в любой момент, я пошла к кофемашине.

Их разговор длился уже около сорока минут, а я сидела всё это время как на иголках. Пыталась представить дальнейшие действия Смолина, но ничего, кроме неприличных картинок, в голову не лезло.

Мои мечты о разврате с шефом прервал Коршунов, вошедший в приёмную.

— У себя? Доброе утро, Вера Павловна.

— Да, но с Владиславом Андреевичем.

— Отлично, оба они мне и нужны! — воскликнул Пётр Иванович и исчез в кабинете шефа.

Я просто не могла усидеть на месте, поэтому взяла почту, другие бумаги, до которых уже сто лет не доходили руки, и пошла по кабинетам. На нижних этажах царила обычная суета. Сотрудники бегали по коридорам, по лестнице между этажами. Попыталась вернуть мысли в рабочее русло, вливаясь в эти потоки, но давалось мне это с большим трудом. Вернувшись через час, увидела перед собой открытую дверь в кабинет шефа. Заглянула — внутри никого.

К обеду Смолин не вернулся, и мы с Градовым пошли есть. Сергей поделился со мной последними новостями. Оказывается, Смолин всё же заставил немцев признать брак при производстве оборудования и добился бесплатной замены комплектующих. А Кох, в свою очередь, остался доволен работой компании в его отсутствие и снова укатил надолго, что не может не радовать. При этом Кальтенбруннер заявил, что помощник Смолина — неприятная и некомпетентная особа. Подумать только! Урод птицевидный!

Возвращаясь после обеда на свой этаж, мы вывалились из лифта практически под ноги Смолину с Ветровым. Лицо шефа ожидаемо закаменело.

— Вера Павловна, жду вас у себя. — И обращаясь к Ветрову: — Надеюсь, ты просветишь своего помощника о правилах поведения в компании. Я тебя предупредил.

Градов стоял, глазищами хлопал. Как, впрочем, и я.

— Владислав Андреевич, что случилось? — обратился он к своему непосредственному начальству.

— Ничего, мой друг. — Ветров похлопал его по плечу. — Но для твоей безопасности советую дружить с бухгалтерией. Там не так взрывоопасно.

Я покраснела не столько от смущения, сколько от злости. Ревнивый деспот! Тиран! В очередной раз опозорил меня перед Ветровым и Градовым.

— Вера Павловна, вы уж успокойте его, — засмеялся Ветров, подмигивая мне. — Как-нибудь.

Намёк был явно пошловат, и я, вздергивая подбородок, гордо удалилась вслед за Смолиным, решая не реагировать на провокацию.

Злая-презлая зашла в приёмную.

— Вера, вот скажи мне, сколько раз нужно просить тебя не вертеть хвостом перед Градовым?

Смолин наступал на меня.

— А сколько раз мне объяснять, что мы друзья и просто обедаем вместе?

— С сегодняшнего дня ты обедаешь только со мной! Ясно?

Чудовище! Я уже была прижата его мощным телом к двери, которую только что закрыла за собой.

— С кем хочу, с тем и обедаю, Олег Павлович! — Упёрлась руками в стальную грудь. Но это не мешало ему притиснуться ближе и запустить руки в мой пучок. Волосы и шпильки разлетелись в разные стороны. Он принудил меня запрокинуть голову.

— Я скучал, а ты хоть капельку скучала по мне? — прошептал, покрывая лицо быстрыми поцелуями.

— Некогда было… Кальтенбруннера развлекала.

Жарко и жадно продолжая целовать меня, Смолин то ли зарычал, то ли застонал. Мысли путались, тело предательски прижималось к нему, но некрасивая сцена возле лифта напомнила о себе хлопком двери соседней приёмной.

Ну уж нет! Тут дело принципа! Сначала он нахамил нам с Градовым, а потом как ни в чем не бывало напал на меня.

— Олег Павлович. — Я попыталась отстраниться. — Я буду обедать с Градовым, и точка!

Его руки сжимали и гладили меня сквозь шёлк блузки.

— М-м-м... Чёрт с вами! Обедайте. — Он вытащил блузку из-за пояса юбки, залез под неё и прикоснулся к голой кожи. — Но узнаю, что он выходит за рамки дозволенного — уволю к чёртовой матери!

Вот это да! Так легко? Мне кажется, я нашла способ, с помощью которого можно манипулировать моим тираном. Маленькая, но победа.

— Вера, Вера… — прошептал он, прервавшись ровно на секунду.

Его тихий, волнующий голос и руки на моём теле оказали на меня крышесносное воздействие. Это безумие полное. Я услышала, как за дверью процокали чьи-то каблуки. И, сделав над собой усилие, прервала затянувшийся поцелуй. Мы замерли. Я видела, как дрожали его пальцы, когда он проводил ими по моим волосам, убирая с лица рассыпавшиеся пряди.