— Да что ты такое говоришь! Он честный, очень любящий меня человек! Не обижай его, пожалуйста!

— Мам, давай ты выслушаешь меня, а потом обсудим. Хорошо?

Молча кивнула, закусывая губу.

— Когда ты рассказала мне о своём намерении улучшить жилищные условия и тут же выйти замуж, мне показалось это странным. Поэтому я обратился в специальную службу, которая собрала более подробные сведения о твоем женихе.

— Как ты мог?! — снова возмущенно всплеснула руками.

— Ты обещала не перебивать.

Дальше практически слово в слово я пересказал ей отчёт детектива, ту его часть, где дело касалось трёх предыдущих жен. Конечно, мама не поверила и сказала, что это я всё придумал, чтобы лишить её женского счастья. Заплакала. Пришлось показать ей фото счастливого молодожена с бывшими женами. Теперь она плакала у меня на груди. Пыталась доказать, что в этот раз всё будет по-другому, что это настоящая любовь, а не меркантильный интерес. Но через полчаса рыданий и моих убеждений ей пришлось смириться с мыслью о потерянном счастье, вспомнив, что именно Лев Михайлович настаивал на обмене квартиры. Он же нашел подходящий вариант и риелтора.

— Боже, что же теперь делать? — Посмотрела на меня мокрыми от слёз глазами.

— Не переживай, сейчас вместе съездим к тебе и вышвырнем его, а потом поменяем замки.

— Да-да, конечно. — Всхлипнула. — Ой, беда-то какая.

Но уже через три минуты она отлипла от моей груди и посмотрела мне в лицо зареванными глазами с потеками туши и ещё бог знает чего на лице.

— Спасибо тебе, Олежа.

Я принёс ей мороженое в качестве утешения, чтобы подсластить горечь разочарования.

***

В два часа дня мы стояли у дверей маминой квартиры. Йог открыл нам с приветливой улыбкой.

— Дорогая, что так долго? Я уже волнуюсь.

Увидев меня входящим за матерью, побледнел.

— Олег? Добрый день. — Взгляд удивленный, слегка растерян. Но кто я, он понял сразу. Не дурак. Хотя в тот единственный раз, когда мы виделись, он был скорее мертв, чем жив.

— Добрый день, Лев Михайлович!

— Какими судьбами? Случилось что-то?

— Нет-нет. Просто решил маму проводить, да и с вами поболтать. Всё-таки не каждый день она выходит замуж. А когда мы с вами виделись в последний раз, вы были явно не в форме. Думаю, пришло время познакомиться поближе, вы не против?

— Ну что вы, нет, конечно. Проходите. Давайте пообедаем, чай попьем, поговорим. Я всё понимаю! Мы с вашей мамой так, извините, увлечены друг другом, что на общение с друзьями и родственниками времени нет совсем. Да, дорогая?

Он обнял маму за плечи и повёл на кухню.

— А у вас много родственников?

— У меня? Нет, не много. Детей, знаете ли, бог не дал. Есть сестра и племянник. У того уже своя семья, а сестра полностью поглощена воспитанием внуков.

Всё точно, нигде не соврал, согласно отчёту. Хорошо, идём дальше.

— Вы были женаты?

Мама суетилась около плиты и стояла к нам спиной. Молодец какая, понимала, что у неё на лице все написано.

— Да, несколько раз. — Он сел за стол и начал вертеть в руках чайную ложку. Совершенно спокоен, улыбался. Профи, одним словом.

— И сколько же раз? — уточнил я.

— Три. Хотя не понимаю, какое это имеет значение. Только Любочку может расстроить.

— Конечно нет, милый. — Мама не повернулась, строгала салат. — Это же дела минувших дней. Расскажи Олеже, пожалуйста. Я-то знаю, какой ты хороший.

Ну мама! Актриса просто!

— Первый раз я женился в юности. С первой женой мы быстро расстались. Потом два неудачных брака в зрелом возрасте. Не сошлись характерами, развелись.

— С каждой?

Он кивает.

— А всё же можно поподробнее? Вот, например, почему вы расстались с последней женой?

— Тут всё просто — она ударилась в религию. Мы долго мечтали о ребёнке, Ниночка много молилась, а потом церковь её окончательно затянула. А я не смог жить с настолько набожным человеком, это очень тяжело, если не разделяешь подобный образ жизни.

— Да, — кивнул я, — возможно.

— Вот с Любочкой мы нашли общий язык сразу. Да, милая?

Мама кивнула, не поворачиваясь.

— А ваш доход? Чем вы занимаетесь, можно узнать?

— Я давно на пенсии. Мне в этом году исполняется шестьдесят семь.

— Что, так на пенсию и живёте?

— Конечно нет, — йог развёл руками, — скопил кое-что на старость.

Мама накрыла на стол: чашки, тарелки, приборы.

— У нас борщик сегодня — закачаетесь, — прорекламировал он. — Я готовить очень люблю.

Я посмотрел на йога внимательно. Поперхнулся бы хоть раз… Нет. Ест.

— Лев Михайлович, вы уж извините, но я взял на себя труд узнать о вас немного больше.

— И что же вы узнали? — Вскинул на меня взгляд, ложка на полпути ко рту зависла.

— Узнал, что вы бываете в ЗАГСе гораздо чаще, чем нам тут рассказываете.

— Ну что вы, Олег! Вы что-то путаете.

— Да нет, Лев Михайлович, я как раз уверен в своих словах. А вот почему вы нам не рассказали про три свои последних брака, после которых каждый раз оставались вдовцом? — Посмотрел на него спокойно.

— Я не знаю, где вы услышали такую глупость, но это неправда. — Он положил ложку рядом с пустой тарелкой и повернулся к матери.

— Любочка, я только что вспомнил, меня же Сергей Федорович ждёт!

— Ты не говорил, дорогой. — Мама играла до конца.

— Да-да. У него дочь уехала, и я обещал с ним побыть. Так что сегодня не жди.

Вскочил из-за стола, наклонился, поцеловал её в щеку и исчез из кухни.

— Я вас провожу, — встав, сказал я ему вдогонку и подмигнул маме. Та явно пребывала в лёгком шоке.

В комнате Лев Михайлович собрал вещи в небольшой чемоданчик. Через три минуты он был готов.

— Мама, подойди сюда, пожалуйста! — А дальше обратился к йогу: — Подождите в коридоре.

Мама застыла на пороге комнаты.

— Посмотри, всё ли на месте.

— Олежа, ну что ты! — прошептала она.

— Пожалуйста, проверь, — повторил я просьбу, а сам не сводил взгляда со Льва Михайловича.

Мама в растерянности оглянулась вокруг. Потом, подойдя к комоду, выдвинула верхний ящик и достала из глубины картонную коробочку. На её лице тут же отразилось удивление. Она перевела взгляд на меня.

— Пусто. — Голос задрожал. — Денег нет, Олежа.

— Лев Михайлович? — Я перевёл взгляд на йога. — Я вызываю полицию или добровольно вернёте? Сколько там было, мама?

— Много, — замялась она. — Я собирала на операцию.

— На какую ещё операцию? — Час от часу не легче. — Ты больна?

— Нет, не волнуйся. — Опустила глаза и покраснела. — Это на лице. Ну, морщины перед свадьбой хотела…

— Мама! — Я выпал в осадок. — Ладно, потом. Ну так что, Лев Михайлович?

Он молча полез во внутренний карман пиджака, достал и протянул мне пухлый конверт. А мама прикрыла рот рукой и заплакала.

Дальше в полной тишине йог вышел из квартиры, и я закрыл за ним дверь. Мама же бросилась мне на грудь, которая за сегодняшний день приняла на себя уже две тонны её слёз, и снова зарыдала.

— Какой кошмар, Олеженька!

— Мама, успокойся, ничего непоправимого не произошло.

— Как, как я теперь буду жить? Столько дел, столько планов...

— Радуйся, что теперь сможешь их осуществить. Потому что не ясно, как долго бы ты прожила в этом браке. Под словом «прожила» я имею в виду именно продолжительность твоей жизни.

— Да-да, ты прав. Конечно, прав. — Всхлипнула.

— Сейчас найдём мастера и поменяем замки. Отдыхай, я всё сделаю.

Помог ей сесть на диван. И перед тем, как уйти на кухню, спросил:

— Может быть, тебе корвалолчику накапать? Или коньячку?

— Что? — Подняла на меня совершенно растерянный и невменяемый взгляд.

— Всё ясно. Сейчас принесу коньяк.

Этот безумный день никак не заканчивался. В итоге поменял не только замки, но и всю дверь и на всякий случай оформил запрет сделок с квартирой. Уже к вечеру стало понятно, что йога мама не скоро забудет. Она то рыдала, то причитала, то заглатывала коньяк по несколько рюмок подряд вперемешку с корвалолом. Постарела сразу лет на десять.