— Мягкие? — сбивчиво повторяю я.

— Ага. Чем мягче, тем лучше. И чем медленнее, тем лучше.

— Медленнее?

Боже, что я несу. Повторяю слова за ним, как попугай.

— Да, — улыбается он. — Не люблю торопиться. Ведь по какой причине стоит спешить с поцелуем?

Я пожимаю плечами.

— Меркуцио не медлил, надо полагать?

Я качаю головой и понимаю, что мои щеки пылают. Но от смущения ли?

— Позор ему, что сказать, — тихо продолжает Бенволио. — Там, на балконе, среди сладкого аромата роз… Легкий ветерок в твоих волосах. Такой прекрасный момент для мягкого и медленного поцелуя.

Снова «мягко и медленно». Его слова скользят по моей коже, как шелковая ткань. Наши лица так близко. И когда он успел обнять меня за талию? И как долго он уже смотрит на мои губы?

Полоса лунного света падает на его глаза, делая их ярче. Невозможно оторваться.

— Ты когда-нибудь пробовала… такие поцелуи?

Увы.

— Покажешь мне? — неожиданно для самой себя спрашиваю я.

— С удовольствием.

Бенволио прижимает меня к себе, а я кладу руки ему на плечи. Он опускает лицо, а я приподнимаю и не слышу ничего, кроме стука сердца у себя в ушах. Это мое так бьется? Или его?

Я задерживаю дыхание, но прежде, чем наши губы успевают встретиться, дерево под нами дрожит и падает с валунов с глухим ударом. Мы кубарем летим назад и приземляемся спинами в траву и мох. Молчим пару секунд громко хохочем. Вместе.

Брат Лоренцо согласился совершить обряд, а милая Джульетта согласилась стать моей женой. Есть ли в этом мире мужчина счастливее меня?

Клирик был озадачен моим радостным видом, когда я нашел его этим ранним утром в саду. Он заметил, однако, что я почти не спал.

— Сон мне больше не нужен, святой отец, — улыбнулся я.

Лоренцо нахмурился.

— Ты был с Розалиной этой ночью?

Я его заверил, что почти забыл это имя и то отчаяние, которое оно во мне вызывало. И признался своему духовнику, что теперь влюблен не на шутку. Джульетта — это и есть любовь. Моя лучезарная, обожаемая противница. Мой любимый враг.

Конечно, брат Лоренцо попытался меня вразумить.

— С прошлым восходом солнца ты утверждал, что любишь Розалину.

Я лишь пожал плечами. Справедливое замечание, что тут сказать? Но Лоренцо стар и не может понять глубину моей любви к Джульетте. О, ну как он может понять? Память о молодости давно покинула его, как и любые напоминания о любви не к Богу, а к женщине.

А нашу любовь с Джульеттой благословили звезды. Луна, которая освещала прекрасное лицо моей красавицы, уже считает нас мужем и женой. А тайная свадьба, которую, хвала небесам, Лоренцо всё же проведет, нужна лишь для того, чтобы ни одна тень, ни одно пятнышко грязи не запятнало честь моей возлюбленной.

К тому же, что, как не наш с Джульеттой брак, способно залечить старые раны Вероны? Сегодня на рассвете мы произнесем клятвы, и я стану мужем самой лучшей девушки на свете. А потом у меня будет целая жизнь, чтобы узнать ее получше.

Я просыпаюсь на покрытой мхом земле, а Розалина — рядом со мной. Уже почти рассвело. Ее щека лежит на моей груди, ее волосы рассыпаны у меня по плечам, а ритм ее дыхания совпадает с биением моего сердца.

Есть ли в этом мире мужчина счастливее меня? Боже правый, бы отдал всё, чтобы остаться навсегда в этом моменте. Хочется запечатать его, как пузырек воздуха в янтаре.

Через мгновение Розалина открывает глаза и на краткий миг прижимается ко мне, а потом… Очевидно, она вспоминала про наше местонахождение. И она от души отталкивается ладонями от моей грудной клетки, выбивая из легких воздух.

— М-м-м! — я хватаюсь за грудь, пытаясь вздохнуть и не рассмеяться над ее испуганным видом.

Розалина уже на ногах, и она бледна. Ее опасения понятны, и я хочу ее успокоить, но для начала мне нужно встать.

— Черт, Бенволио, что мы наделали? Что мы наделали?!

— Ну, мы поспали, — выдавливаю я, перекатываясь на колени. — А до этого разговаривали. Клянусь, больше ничего не было.

Она упирает руки в боки и щурится, когда я встаю.

— Ты уверен?

Я улыбаюсь ей.

— А ты нет?

Розалина на мгновение задумалась.

— Я… Да, ладно, прости. Вчера было так много вина, я просто испугалась, вдруг чего не помню. Мы просто разговаривали, да?

— Да, — киваю я, позволяя себе заправить ей за ухо один непослушный локон. — Мы просто решили, что лежа на траве удобнее рассматривать звезды.

Румянец возвращается к ее щекам, а в глазах появляется облегчение.

— Ага, я помню, — она улыбается и загибает пальцы. — Мы обсуждали маскарад, характер Меркуцио, политику герцога. А еще, — ее улыбка стала озорной, — ты рассказал, что боишься высоты.

— О чем ты поклялась не говорить ни единой живой душе за пределами этой рощи.

— И я помню, что твой любимый цвет — изумрудный…

— А ты до двенадцати лет верила в… Как ты сказала? Зубную фею?

Она смеется, и этот звук заставляет меня поверить в то, что феи и правда существуют. И что одна из них стоит прямо передо мной.

Розалина делает шаг вперед и нежно целует меня в щеку. Я вздрагиваю от неожиданности. Определенно, она ведет себя раскрепощеннее, чем любая другая дама в Вероне, но это вовсе не выглядит как распутство. Это больше похоже на… свободу?

— Это была чудесная ночь, Бенволио, — говорит она. — Спасибо тебе.

Мы идем, взявшись за руки, и слушаем отдаленные звуки просыпающегося города. Пока мы молчим, я пытаюсь придумать повод увидеть Розалину снова. А это непросто, учитывая адскую вражду, которая раздирает наши семьи. Если бы не эта глупость, мы встретились раньше.

С чего вообще всё началось? И когда закончится? Если старейшины не могут преступить через свою гордость, то может нам, их потомкам, стоит быть умнее?

Внезапно внутри меня всё подпрыгивает, а в голове мелькает мысль — яркая, как вспышка молнии, которая уже через секунду оформляется в четкую идею. Мне становится трудно дышать. Что, если… Вот же, он способ! Такой простой и сладостный… Может, небеса наконец улыбнутся мне и Вероне?

Мы достигаем границы рощи, выходя на дневной свет. В лучах солнца глаза Розалины кажутся слишком чистыми и прозрачными, чтобы быть настоящими.

Но прежде чем я раскрою ей свой план, мне нужно знать две вещи.

— Розалина, — начинаю я. — Скажи честно, тебе всё еще нравится Меркуцио?

Она закусывает губу и отводит глаза. Я едва осмеливаюсь дышать в ожидании ответа.

— Не знаю, — наконец выдыхает она. — Он хороший человек, но… Кажется, я придумала себе его образ, который не совсем совпадает с реальностью. Не уверена, что мне стоит и дальше держаться за фантазии.

Мне хочется подхватить ее на руки и закружить, но я не решаюсь. Вместо этого я прочищаю горло и спрашиваю:

— А что насчет Ромео? Не посчитаешь ли ты меня бесчестным, если я…

Она отмахивается и звучно усмехается, но мне кажется, я вижу тень тревоги на ее лице.

— Забудь про это, — говорит она, — Ромео уже нашел себе применение в другом месте.

— Ты уверена? Он так по тебе страдал…

Она смиряется меня внимательным взглядом.

— Ты будешь знатно удивлен, когда увидишь его снова.

Я широко улыбаюсь и, наверное, смотрюсь как дурачок, но это новость лишила меня последнего препятствия — теперь ничто не помешает мне искать любви этого небесного существа. А мой план кажется еще более надежным.

— Тебе нужно домой, — советую я. — Но сначала пообещай, что мы скоро встретимся.

— Обещаю, — весело и доверчиво улыбается она. — Только назови место.

— Таверна под названием «Дикая землеройка», недалеко от площади.

Ее глаза округляются.

— Что, прости?

Это прозвучало дико, и я спешу объясниться.

— Это заведение недостойно тебя, но мне будет проще заманить туда Меркуцио. Видишь ли, у меня есть план…