Розалина смеется.

— План заманить меня в таверну? Любопытно! В таких заведениях я еще не была.

— Мне показалось, ты была бы не против положить конец вражде Монтекки и Капулетти. Я прав?

Она кивает.

— Да, от этой вражды одни проблемы.

— Тогда моя стратегия такова: к полудню я приведу в «Землеройку» Меркуцио, а ты… ну, скажем, Тибальта. Они придут, и мы с тобой сделаем одно объявление.

Она приподнимает тонкую бровь.

— Что за объявление?

— Что мы обручены.

Ее глаза распахиваются, а рот беззвучно открывается при мысли о таком внезапном и серьезном развитии наших отношениях. Но, слава Богу, она не отказывается сразу. Розалина несколько секунд молчит, а потом обретает голос.

— Ты… — бормочет она. — Ты делаешь мне предложение?

— Не совсем, но…

— Мы скажем, что поженимся…

Моей сообразительной красавице нужно еще пару мгновений, чтобы всё понять.

— О, да! Бенволио, ты гений!

Она подпрыгивает и порывисто обнимает меня. Если бы она знала, что при этом творится у меня внутри.

— Блестящий план! — она продолжает сиять. — Если Тибальт и Меркуцио поверят, что мы поженимся, они должны будут признать, что Капулетти и Монтекки — одна семья. Мы всех спасем!

Она кружится на месте в порыве волнения и вдохновения.

— Это идеально, Бен! Племянник и племянница глав семейств… И почему до этого никто не додумался раньше? Они могли бы закончить вражду в два счета, если бы захотели.

— Что ж, — улыбаюсь я. — Тогда ее закончим мы. И больше ничто не помешает нам…

— Видеться! Свободно общаться, приходить друг к другу на пиры. Отлично!

Честь требует, чтобы семья не убивала семью, так что я всем сердцем верю, что наш план сработает. Даже Меркуцио, который пренебрегает понятием чести и вообще не Монтекки по крови, воздержится от убийства родственников своего лучшего друга.

Розалина дарит мне еще одну улыбку.

— Значит, в полдень в «Дикой землеройке»? — уточняется она.

— Если ты согласна.

— Да!

Мы проходим еще некоторое расстояние в приятной задумчивости, но Розалина то и дело забегает вперед. Не выразить словами, как я рад, что она поддержала мой план. И, может…

— Бен, а ты уже думал о настоящем браке? — интересуется она.

К моим щекам приливает кровь, и я просто киваю в ответ, чтобы не начать заикаться.

— А как бы ты это сделал? Предложение, я имею в виду. Какие тут… Каких бы традиций ты придерживался?

Несмотря на предмет разговора, тон, которым она задает вопросы, скорее академический, а не романтический.

— Ну, — я пожимаю плечами. — Если это будет брак по любви, то я бы хотел что-то возвышенное. Много поцелуев, лунный свет и я, преклонив колено, предлагаю девушке драгоценный камень и свою любовь, которая продлится всю жизнь.

Ее сладкий вздох меня очень радует.

— А что насчет тебя? — спрашиваю я, слегка наклоняя голову, чтобы скрыть свой интерес. — Ты бы, наверное, хотела чего-то пышного и торжественного?

К моему великому потрясению, она качает головой.

— Я уже не уверена, что вообще хочу замуж. Это… слишком рискованно, когда брак на всю жизнь.

Что это? Кто-то только что вонзил кинжал мне в сердце? Клянусь, кажется, так и есть.

— Но… — я пытаюсь подобрать слова. — Вчера тебе нравился Меркуцио. Если бы он позвал тебя замуж, ты бы разве не согласилась?

Она звонко хохочет.

— Это вряд ли! Одно дело, что он мне нравился, но выходить за него замуж я точно не собиралась. К тому же… — она печально вздыхает. — Вот об этом я и говорю. Я позволила себя очаровать, и всё закончилось падением с балкона. Нет, я не могу себе позволить еще одну ошибку. Только не когда на кону вся моя жизнь.

Темп ее речи замедляется, а взгляд становится задумчивым.

— Ты поймал меня, и наша ночь… Обсуждение медленных поцелуев…

Она быстро качает головой, словно стряхивая с себя воспоминания о волшебных моментах, что мы разделили. Ее улыбка осторожна.

— Фальшивой помолвки будет более чем достаточно, Бен. Когда город забудет о междоусобице, мы скажем, что расторгли ее, и оба будем свободны.

Это совсем не то, на что я рассчитывал. Остаток пути мы идем молча. Только рядом с рыночной площадью я немного замедляюсь, а Розалина непонимающе смотрит на меня.

— Если нас увидят вместе в этот час, — поясняю я, — это будет серьезным ударом по твоей репутации.

Видимо, размышления о нашем плане заняли все ее мысли, раз она забыла о предосторожности.

— Да, ты прав. Было бы разумно расстаться здесь.

Но никто из нас не двигается.

Не хочу ее отпускать. Пытаюсь придумать повод, чтобы поговорить с ней еще хотя бы минуту.

— Эм… А как ты заманишь Тибальта в таверну?

В ее глазах вспыхивает озорство.

— О, это будет просто! Я скажу ему самую откровенную чушь…

Но прежде, чем она успевает мне всё объяснить, мы слышим звук шагов, которые приближаются к нам. Подмигнув мне, Розалина приподнимает подол юбок и торопливо уходит.

— До встречи, Бен, — громко шепчет она на прощание.

Слуга Ромео, Бальтазар, появляется рядом со мной как раз в тот момент, когда Розалина скрывается за углом собора. У него есть новости для меня. И это серьезно.

Слава всем Богам за то, что послали мне Бенволио. Сам того не подозревая, он разработал план, который спасет Ромео и Джульетту! Сегодня к полудню мы позовем Тибальта и Меркуцио в таверну и торжественно объявим, что обручились. Они будут вынуждены признать, что Монтекки и Капулетти теперь одна семья.

Пока я иду до дома, мне кажется, что могу взлететь к облакам! Больше не будет повода для драмы, и Ромео с Джульеттой могут делать, что захотят. Когда их связь вскроется, они уже не будут считаться врагами.

Заманить Тибальта в «Землеройку» должно быть просто. Конечно, было бы еще проще просто взять и позвать его со мной, но знатные девицы не расхаживают по тавернам, так что он сразу поймет, что тут что-то не то.

А вот если сыграть на его вспыльчивости… Я улыбаюсь предстоящей шалости. И как только я прихожу домой, то быстро сочиняю записку, а затем прошу служанку по имени Мария отнести ее кузену.

Там сказано, что я устроилась в «Землеройку» на работу! О, я уверена, Тибальт прискачет туда, как сайгак, как только это прочтет. На кону ведь честь девушки из дома Капулетти. Он вряд ли успеет додуматься, что мне нет нужды искать работу, и уж тем более становиться трактирной девкой.

Мои мысли прерывает грохот распахивающей двери. На пороге стоит Джульетта, и она сияет.

— Кузина, поздравь меня! — кричит она, бросаясь в мои объятия.

Я подчиняюсь, хоть и не знаю, с чем ее поздравляю.

Она вырывается из моих рук и отступает на шаг. Потом кружится на месте и чуть ли не поет, хотя пение ей не свойственно.

— Скажи, я изменилась? — спрашивает она.

— Да-а-а… — тяну я.

Определенно, она сама не своя. Но я не понимаю, в чем дело.

— Ты изменила прическу? — утоняю я.

Она хохочет и опять подлетает ко мне. Встает на цыпочки и прижимается губами к моему уху. Не могу разобрать, что она бормочет.

— Кого похоронили? — хмурюсь я.

По-моему, она сказала именно это, но разве чья-то смерть — такой уж повод для веселья?

— Да не похоронили, — она шлепает меня по руке. — Я сказала, что мы с Ромео…

Она снова припадает к моему уху. Во мне всё падает. Не может быть.

Теперь это слово бьет набатом в моей голове.

— Поженились? — шепчу я. — Уже?

Она кивает, и ее глаза блестят от возбуждения.

Глава 17

— Рада, что ты в нас не сомневалась! О, я жена, жена Ромео! А он мой муж, представляешь? Я принадлежу ему, а он мне!

Опять она вертится. Я борюсь с желанием дать ей затрещину. Потом у меня пересыхает во рту, и во мне поднимается ужас. Паника настолько сильная, что я едва могу дышать.

— Джульетта, ты подписала себе смертный приговор, ты понимаешь?!